Обличия тьмы - Мария Кущиди

случиться? Помню лишь кошмар, из которого я долго не могла выбраться. Но что мне снилось? Теперь уже не разберу, даже не вспомню.

Вся моя одежда была испачкана кровью, да так, словно я вся изрезалась, когда упала с третьего этажа. Но столько крови… Я бы просто не пришла в себя. И когда я заметила алую жидкость, покрывающую стебельки лилий, страшная мысль уколола меня в голову. Но я должна была это проверить, чтобы точно знать и больше не сомневаться.

Сорвав один цветок, я поднесла его к глазам, оторвав у него один лепесток, а затем переломив пополам. Алая липкая жидкость окрасила мои руки. Но этого не может быть! У цветов нет крови и быть не может?! Но эти цветы не такие, как все остальные. И если они действительно живые, это все объясняет. Этот странный запах, их фантастический рост. Но как такое возможно? Это ведь на грани фантастики, разве нет?

Бросив цветок, я отошла от лилий, пытаясь перевести дух. Этот мир был темным, холодным и не таким, каким я видела свою привычную реальность. Но самое страшное было то, что я не знала, как отсюда выбраться.

Странный шепот со стороны леса коснулся моих ног. Стоило мне обратить на него внимание, как нечто тронуло меня за руку. Не успела я понять и часть из того, что со мной происходило, как горячий воздух обдал меня, и, задыхаясь, я свалилась на мокрую землю. Что-то схватило меня за ногу и потащило в сторону лилий. Перед глазами встала черная пелена, и я чувствовала, как куда-то медленно проваливаюсь. Здесь невозможно согреться. Кто-нибудь, дайте мне руку?! Отто, спаси меня!

Глава 11. Сон

Отец молча поедал холодные спагетти, не сказав мне ни слова с того самого момента, как мы оказались дома. Мне вовсе не хотелось есть, хоть он молча поставил передо мной тарелку, из которой на меня смотрело мое блюдо. В горло и кусок не лез. Все мои мысли были отданы Люси. Мне не верилось, что страшное несчастье могло произойти с ней. Как такое вообще можно было допустить? Я не верил в то, что услышал в больницы, пока не увидел, как несчастные родители оплакивали родную дочь. Люси, и что теперь мне осталось защищать? Во что мне осталось верить? Я снова остался один и никак не пойму, как все начать сначала. Возможно, отец хотел предупредить меня об этом, о боли, которую чувствуешь, когда теряешь кого-то очень важного. И я едва не задохнулся, потеряв ее.

− Многие люди теряются. Это неизбежно. Я понимаю, тебе сейчас больно, но пересиль это. Зацикливаться на одном нельзя, и ты хорошо понимаешь это. Отто, все могло хуже закончиться.

− Хуже? Куда еще хуже, отец? Я хотел помочь ей, а вышло все наоборот. Может, это все из-за меня. Нам ведь нельзя общаться с людьми. Нам нельзя быть счастливыми?!

− Перестань же ты наконец?! И хватит уже обвинять себя в каждой трагедии. Ты не виноват ни в одной смерти, что видел. Ни мама, ни эта девочка, ни один человек не пострадал благодаря тебе. Всему виной случай, а не какое-то там проклятие. Люди – наше настоящие проклятие. Другого быть и не может.

− Сам-то до сих пор винишь себя в смерти мамы. А мне говоришь иное. Зачем обманывать, если я вижу правду?

− Отто?! Разговор окончен. Иди в свою комнату и постарайся выспаться.

Сорвавшись с места, я бросился вверх по лестнице и скоро упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Мы никогда раньше не ссорились с отцом, никогда не говорили так, как сегодня. Все изменилось, и это было болезненно.

Во сне мне снился тот дом в пшеничном поле. Он был страшным, и я не мог даже сдвинуться с места. Пшеничное поле было полностью охвачено огнем и быстро исчезало в его горячих объятиях. Но я не чувствовал ни этот жар, ни горечь, которая осела на моих тонких губах. Рядом со мной был кто-то. Этот человек с перекошенным лицом и обезображенной кожей смотрел на меня. Исписанная узорами огня его серая кожа плотно обтягивала кости, отчего они безобразно выпирали вперед. Я слышал, как он дышал, как этот страшный хрип разрезал воздух, как он его обжигал. Впервые я был свидетелем такого кошмарного лика, который точно отныне меня не покинет. Казалось, он что-то говорит мне, но я слышал лишь тихий, мучительный рев. Его черные, горячие пальцы коснулись моего лица. Я ничего не мог сделать, только стоять на месте, как вкопанный, и смотреть на чудовище, которое зачем-то было создано в одном из кошмарных миров. Жар ударил по мне, и мне показалось, будто по моему лицу провели горящей спичкой. От боли я закричал, но чудовище лишь еще больше заревело. Крик боли ли это был? Нет, я был уверен – существо смеялось надо мной.

По небу пробежал мощный раскат грома, а после весь мой сон погрузился в жуткий огонь, который ничего не оставил после себя.

Проснулся я, задыхаясь от нехватки воздуха. Жуткий, жуткий сон! И что это было? Точно я видел все взаправду, живо и так натурально. Но это сон, никак не связанный с реальностью. Фух! Нужно отдышаться, прийти в себя. Сердце так колотится, словно вот-вот выпрыгнет.

Темнота собственной комнаты давила на меня своей массой. Так, надо включить свет. Не могу больше находиться в этом мраке. Нащупывая выключатель у кровати, я ненароком свалил на пол стакан с водой. Он с треском ударился о пол. Наконец-то включив свет, я перевел дух, осмотрев свою комнату. Я здесь был один. Один. Какое же счастье?! Этот сон… Он был таким реальным. Я едва мог отличить его от реальности. До сих пор ощущаю этот жар на своем лице. И как мне теперь уснуть? Нет, спасть я точно не лягу этой ночью.

Краем глаза я заметил, как мимо меня кто-то прошел. Судорожно прижавшись к стене, я стал осматривать комнату. Никого. Нервно сглотнув, я закрыл дверь на ключ и только тогда был чуточку спокоен. Но я снова увидел фигуру у большого зеркала. Она протягивала мне свою руку, что-то тихо говоря. Я был уверен, это была Люси.

Глава 12. Проклятый

Утром меня разбудил отец. Посмотрев на мои часы, что стояли на прикроватной тумбочке, он возмутился, сказав, что я уже как десять минуть просыпаю школу. Мне не хотелось туда идти, хоть он настойчиво забирал у меня одеяло. Я не мог появиться там. Только не после того, что мне пришлось пережить.

− Ну же, Отто, вставай. Сколько раз тебе уже говорить? –