Захвачена Братвой - Мари Фокс

Я не могу с ним спорить. Реальность угрозы теперь слишком ясна. — Спасибо, — умудряюсь сказать я дрожащим голосом, — за то, что спас меня.

Он кивает, его лицо по-прежнему мрачное. — Теперь ты под моей защитой. Я отношусь к этому очень серьезно. С этого момента ты делаешь то, что я говорю. Поняла?

Я снова киваю, тяжесть его слов проникает в меня. Этот человек, с его темной, жестокой натурой, теперь мой опекун. Несмотря на страх, который он мне внушает, в его присутствии есть странное чувство безопасности.

Пока я стою там, адреналин угасает, травма от того, что я увидела, сильно бьет меня. Мое тело начинает неконтролируемо трястись, и я обхватываю себя руками в тщетной попытке унять дрожь.

Кирилл вздыхает, глядя на безжизненное тело на земле. Сцена жестокая, лужа крови на тротуаре, суровое напоминание о том, как близко я была к смерти. С видом небрежного безразличия он достает сигару и закуривает, делая глубокую затяжку. Я смотрю на него, и мой разум кружится. Как он может быть таким спокойным, таким собранным перед лицом такого насилия?

Он выдыхает облако дыма и обращает свое внимание на меня, его зеленые глаза сужаются, когда он изучает мое дрожащее тело. Он наклоняется до моего уровня, его лицо в дюймах от моего. От этой близости мое сердце колотится, и я поражен интенсивностью его взгляда.

— Теперь ты понимаешь? — спрашивает он, его голос низкий и властный. В его тоне нет мягкости, только холодная, жесткая грань, которая заставляет меня дрожать.

Я с трудом сглатываю, горло пересыхает. — Да, — шепчу я, едва обретая голос.

Кирилл пристально смотрит на меня и удовлетворенно кивает. — Хорошо. По крайней мере, ты не совсем безнадежна. Ты умеешь учиться на своих ошибках. Может быть, увидев, что он сделал, ты обретешь хоть какой-то смысл.

Я прикусываю губу, реальность его слов доходит до меня. Он прав, я видела все собственными глазами. Человек, который пытался меня убить, не блефовал, и опасность слишком реальна. В присутствии Кирилла есть что-то еще, что нервирует меня, темное очарование, которое я не могу точно определить. Это одновременно и пугает, и пленяет.

Он протягивает мне руку, и я на мгновение колеблюсь, прежде чем взять ее. Его хватка крепка и надежна, и он помогает мне выпрямиться, мои ноги все еще слабы от шока. Когда я смотрю в его глаза, я вижу проблеск чего-то, чего я раньше не замечала, хищная интенсивность, которая одновременно пугает и завораживает меня.

Рука Кирилла задерживается на моей на мгновение дольше, чем нужно, и я чувствую жар его прикосновения. Меня пронзает дрожь, и я быстро отдергиваю руку, смущенная своей реакцией.

— Тебе нужно держаться поближе ко мне с этого момента, — говорит он, его тон не оставляет места для спора. — Я не смогу защитить тебя, если ты будешь продолжать пытаться оттолкнуть меня.

Я киваю, мое сердце колотится. — Так ты продолжаешь говорить. Я не в настроении спорить.

— Хорошо, — отвечает он, снова затягиваясь сигарой. — Мы отвезем тебя домой. Тебе нужно отдохнуть.

Когда мы идем обратно к его машине, я не могу избавиться от смеси страха и очарования, которые я чувствую к нему. Он опасен, в этом нет сомнений, но в его уверенности и силе есть также несомненный магнетизм. Это парадокс, который заставляет меня чувствовать себя одновременно уязвимой и необъяснимо тянущейся к нему.

Мы едем молча, напряжение между нами ощутимо. Я украдкой бросаю на него взгляды краем глаза, пытаясь разобраться в своих противоречивых эмоциях. Часть меня хочет убежать от него как можно дальше, но другая часть меня ощущает странное чувство безопасности в его присутствии. Как будто сама его темнота, щит от угроз, таящихся в тенях.

Адреналин от встречи начинает угасать, и реальность только что произошедшего обрушивается на меня, как приливная волна. Слезы наворачиваются на глаза, и как бы я ни старалась их сдержать, они выливаются наружу. Я начинаю плакать, мои плечи сотрясаются от безмолвных рыданий. Я больше не могу сдерживаться. Страх, шок, замешательство — все это слишком.

Кирилл молчит, устремив взгляд на дорогу впереди. Он как будто притворяется, что не слышит меня, и за это я ему странно благодарна. Я не хочу утешения, не хочу, чтобы мне говорили, что все будет хорошо, когда я знаю, что это не так. Мне просто нужно выпустить это наружу, освободить сдерживаемые эмоции, которые грозят поглотить меня.

Через несколько минут мне удается выдавить — Почему это происходит со мной? — Мой голос прерывается, он полон боли.

Кирилл не смотрит на меня, но его голос спокоен и ровен, когда он отвечает — Потому что ты важна, твой отец был могущественным человеком со множеством врагов.

— Почему сейчас? — Я чувствую, как накатывает новая волна слез.

— Они видят в тебе способ получить то, что хотят, — просто говорит Кирилл. — Власть, контроль, месть. Ты оказалась в самом центре всего этого.

Я позволяю его словам впитаться, чувствуя смесь отчаяния и смирения. Я сворачиваюсь на пассажирском сиденье, подтягивая колени к груди, мои слезы текут свободно. Гул автомобиля и ритмичное прохождение уличных фонарей через окна становятся своего рода колыбельная, успокаивающая меня, несмотря на внутреннее смятение. Мои рыдания постепенно затихают, переходя в редкие всхлипы.

Присутствие Кирилла, устойчивое и непреклонное, удерживает меня. В его молчании нет осуждения, нет попыток предложить пустые заверения. Он просто ведет, давая мне пространство для того, чтобы я могла перерабатывать свои эмоции по-своему.

— Ты действительно думаешь, что сможешь меня защитить? — спрашиваю я, и мой голос едва громче шепота.

— Да, — отвечает он без колебаний. — Это то, что я делаю.

В его голосе есть уверенность, которая одновременно тревожит и успокаивает. Несмотря ни на что, я ловлю себя на мысли, что хочу ему верить. — Зачем ты это делаешь?

— Это моя работа.

Я судорожно выдохнула, чувствуя, как напряжение немного уходит из моего тела. Изнеможение тянет мои веки, эмоциональный переворот истощает мою энергию. Я обнаруживаю, что дрейфую, равномерное движение автомобиля и мягкие, приглушенные звуки города убаюкивают меня, погружая в состояние дремоты. Мои мысли размываются, страх и смятение уступают место тяжелой, подавляющей усталости.

— Спасибо, — бормочу я хриплым от сна голосом.

— Отдыхай, Малышка, — тихо говорит Кирилл. — Со мной ты в безопасности.

Каким-то образом, несмотря ни на что, я засыпаю, свернувшись калачиком на пассажирском сиденье рядом с мужчиной, который одновременно пугает и интригует меня. Тьма снаружи отражает мрачную неопределенность моего положения, но сейчас, в этот момент хрупкого покоя, я