Система нервная - Sco

Совсем обнаглело уже!

Планета со спутником

Глава I

Бывает, идёшь вечером по улице с шикарным музоном в плеере, и хочется пуститься в пляс, но как-то стыдно. И вот, ты заходишь в лифт, сохраняя угрюмомордие, дожидаешься, когда сомкнутся двери и… Пэу-пэу, бдыж-бдыж-бдыж, о-у-е!.. И ножкой в сторону, аха-аха, и цыганский бой плечами, и задотряс, и блядский глаз вправо, блядский глаз влево... На гитарном соляке Ромчик откидывается назад и, томно вытягивая губёшки, съезжает спиной вниз по стене, словно стриптизёрша по шесту… В общем, был Ромчик дерзок и необуздан до самого девятого этажа, только шапка слетела на пол – за поручень зацепилась.

Вовка сидел прям на коврике под дверью Роминой квартиры и мониторил лифт. При появлении хозяина поднялся во весь свой секвойный рост, криво улыбнулся и гаркнул:

- Здрасте, дядь-Ром!

Трепетный и сторожкий Роман выдернул наушники, ахнул, инстинктивно мотанулся было обратно в лифт – уж больно Вовка вымахал, сходу и не узнаешь, но вовремя среагировал на «дядю». Замер возле стенки, вытягивая шею в сторону габаритного гостя.

- Владимир, ты? Напугал меня, - опасливо приблизился к юноше, прищуриваясь. – Какими судьбами?

Строго говоря, не был он Вовке ни дядей, ни даже тётей, и вообще в родстве с посетителем не состоял. Вова был племянником Ромкиного однокурсника, с которым тот водил дружбу в институте. В те далёкие времена, когда студента Романа Белочкина представили десятилетнему тогда Вовке, то не стали вдаваться в генетические подробности – дядя, мол, и живи с этим. И вот, «кровинушка» сам уже в институте учится, а тридцатилетний Ромчик так и зовётся «дядей».

«Родственники» зашли в квартиру, и Роман сразу по-хозяйски засуетился. Достал тапки, взялся стаскивать с гостя шарф и куртку, но вдруг застеснялся и неловко сцепил руки. К Вовкиным он заезжал последний раз на выпускной парня, но трезвым не застал, поэтому, можно сказать, что не виделись они давно.

- Это ж когда я тебя видел-то последний раз, - напрягал память хозяин, развешивая куртки на вешалки. – Ты давай, проходи на кухню…

Роме слегка взгрустнулось, глядя на этого подрощенного лосёнка. Вроде ещё вчера Вовка гонял собак по улицам в шортиках и со сбитыми коленками, заставлял всю родню строгать стрелы для своего лука и строил домик из диванных подушек. А сейчас перед ним стоял молодой мужчина со всеми положенными самцо-признаками: разворот плеч, широта челюстей и щетина на подбородке. Это сразу напомнило сентиментальному Белочкину, что сам он уже давно не студент, а пенсия уже опаляет его своим нафталиновым дыханием.

Мужчины двинулись было из прихожей, но тут Ромчик заметил объёмную сумку у парня в руках и призадумался. С таким баульчиком обычно с дома съёбываются и, если Вольдемар не зашёл попрощаться, то всё указывало на запланированную оккупацию его жилища. Озадаченный хозяин попытался удержать Кот-Леопольд-фейс, но интервент заметил замешательство и картинно вздохнул. А вот с таких вздохов обычно начинаются рвущие душу рассказы, и Вован не подкачал.

- Дядь-Ром, меня из дома выгнали, - трагично пробасил он, ставя брови в домиковидную форму.

Ромчик изобразил кислое сочувствие, быстро пытаясь сообразить, куда обычно сдают выгнанных и случайно подобранных детей.

- А что случилось?

Поняв, что этого Братца Медвежонка за ребёнка уже не сдашь, Роман начал вспоминать, где у него телефон Вовкиных родаков. Надо позвонить, попросить забрать дитятю, а то он ни на одном диване у него не поместится. Да и Эдик тут ночует иногда, не оценит гостеприимства. Меж тем, изгнанник встал в устойчивую позу, явно готовясь к кульминации.

- Я – гей, - возвестил он благую весть и горестно поджал губы, дескать, бей меня, Рома, если нет в тебе жалости и сострадания, нетолерантная твоя морда.

Ромчик распахнул и без того большие глаза и стал похож на лемура лори. Это что ещё за новости? В образовавшейся МХАТовской паузе, вестник склонился, чтобы не задеть крутолобой башкой массивную люстру-подвесу, и нацелил на слушателя плутовской взгляд из-под излома бровей. Тот неосознанно попятился. Он вообще был трусоват, а уж здоровенные парни, пялящиеся на хрупкого Романа с какой-то неясной хуйнёй на челе, пугали его до усёру. Вовка тем временем придвинулся поближе, проникновенно выдохнул:

- Вы же меня понимаете? – и навис над зассавшим визави.

Стоп! Умненький Ромчик шустро начал складывать и делить – баланс не сходился. Кажется, кое-кто тут лукавит! Он быстро оглядел амбала и не нашёл ни одного гомо-признака: ногти, волосы, одежда… Да из Вовки гей, как из Жириновского фигурист! Ясно дело, что парень перебрал все варианты, где бы перекантоваться после ссоры с родителями, и разыгрывает тут голубую карту, чтобы хоть Рома его не гнал. Прознал от кого-то про тайну Белочкина и давит на гей-солидарность. Ах ты ж маленький пиздунишка!

- Да что ты? Правда? И с чего же ты решил, что ты – гей?

Роман, почувствовав себя мудрой совой и хитрой лисой в одной морде, приободрился и выпятил цыплячью грудь. Ишь, мелочь всякая, ходит тут, прессует честных пидорасов! Парень вжал голову в плечи, его взгляд двинулся по «дороге лжеца»: вверх и вправо, и гомо-беженец начал сдавать себя с потрохами, невнятно гундя:

- Ну-у… Я этим занимаюсь, как его…

- Чем этим-то?

Глядя на бубнящего страдальца, Ромчик погордился своей проницательностью, и решив, что в ногах правды - хер, пошёл на кухню, увлекая за собой фантазёра.

- Ну-у… Этим… Гомосексуализмом!

Ай, молодца! Ромчик покачал головой и включил чайник, махнув парню на угловой диванчик рядом с обеденным столом.

- И как часто ты им занимаешься? – игра «подъеби натурала» увлекала.

Вовка напряжённо засопел, чуя стратегический провал. Рухнув на диванчик, практически выкрикнул:

- Да постоянно занимаюсь! В туалет сходить некогда!

Ромчик прыснул, насыпая заварку в чашку. Ну, артист! Может ну его, пусть остаётся? Будет развлекать байками зимними вечерами…

- Ясно. Плов будешь?

…Уже через час стало казаться, что всю квартиру заполнила Вовко-матрица. Пугливый хозяин то втыкался в гостя в коридоре, то врезался на кухне, то спотыкался об него в комнате. Подкидыш ненароком засунул нос во все шкафчики на кухне, зачем-то выглянул на балкон и перенюхал все Ромкины духи в ванной. То ли скрытые камеры искал, то ли следопыт по гороскопу. Каждый раз, когда они оказывались рядом, Вовка беззастенчиво рассматривал Белочкина, а тот, не понимая, какого ляда на него пялятся, приобретал помидорный оттенок на лике, и сбегал под разными предлогами. Да уж, будь осторожен в своих желаниях…

Роман был голубой, как смурфик. И осознав своё безысходное гейство в пубертате, жил с ним в обнимку, стараясь хоть как-нибудь устроить свою личную жизнь. А было это ой как сложно… Хоть и влюблённости были, и изредка даже секс, но проблема состояла в том, что стеснительный и вечно волнующийся Ромчик был магистром по запугиванию самого себя. Веры не было никому: на сайтах – одни маньяки, в клубах – озабоченные садисты, а все натуралы только и мечтают сделать шапку из белокурого гея Белочкина. Или прикаминный коврик. В такой повышенной тревожности мечталось о спокойном и надёжном партнёре, который укроет от всех невзгод и опасностей. И вот тебе, бабушка…

Вовка оказался самым благодарным едоком Роминой стряпни: ел с аппетитом бродячего пса, нахваливал и просил добавки. После хозяйского плова оживился и неожиданно самоотверженно нырнул в быт. Загнал под плинтуса многочисленные коммуникационные провода, через которые Ромчик уже второй год прыгал "в резиночку". Неуважительно цыкнув, присобачил трубу под раковиной какими-то вентилями, вместо нищебродской изоленты. В общем, у хозяйственного Ромчика несколько раз уже вставало, а когда этот Самоделкин прошёлся по коридору во влажной футболке, да с разводным ключом, пришлось бежать в туалет и там тихо, по-мышиному, сдрачивать в унитаз. Он даже вознамерился попросить Вовку не разыгрывать из себя гея, ибо и так согласен поселить его у себя навечно, но постеснялся лишний раз дискутировать на тему ёбле-ориентации. Тем более, на ночь глядя.

Выбор с койкой был очевидным – комнаты всего две. Постелив гостю в зале, поимитировал стюардессу, указующе махая двумя руками - где что лежит, и куда выпрыгивать в случае сейсмической опасности. Слушая гул воды в ванной и тихие шаги в соседней комнате, Рома засыпал, раздумывая, какая интересная жизнь его теперь ждёт…

Интересная жизнь настигла Белочкина уже через пару часов. Закулившись в одеяльце с неравномерно пятнистым жирафом, он сладко спал, и не успел отследить, когда к нему в комнату пришёл посетитель. Исполинская фигура нависла над Ромчиком и страшным шёпотом изрекла: