Разбитое сердце Лорелеи - Hаталия Антонова

он не отпустил девушку. Сначала просто держал за руку, потом снова стал пробуждать в ней желание, дразня губами её трепещущее от каждого прикосновения тело.

….Когда позднее они расстались на берегу, Настя была уверена, что Олег неравнодушен к ней. Впрочем, и сам он не стал бы этого отрицать.

— Ну, теперь пора, — прошептал маленький ангелочек, проплывая на облаке розовом от утренней зари.

Глава 8

«Нужно попасть в свой внутренний домик и хорошенько там закрепиться», — было первой мыслью готовящегося воплотиться в новом облике существа.

Дни пролетали за днями стремительно, как чайки над морем. Насте казалось, что она не идёт по жизни, по земле, а парит, и она чуть лй не физически ощущала крылья за своей спиной.

Олег осыпал её небольшими подарками, цветами, конфетами… Большие она брать категорически отказалась, и тот не стал настаивать, поняв, что девушка не переменит своего решения, и плюс к этому будет чувствовать себя оскорблённой.

Но главное, он осыпал её своими ласками. Ещё ни одну женщину на свете он не хотел так сильно и так часто. Когда её не было рядом, она была в его мыслях. Можно смело сказать, что они не расставались ни на минуту. Олег даже решил, что свою первую яхту непременно назовёт «Анастасия».

Настя! Его Туся, Тусенька… Разве можно было представить, что в наше время, когда почти каждый настроен на то, чтобы потребить как можно больше материальных благ, когда супермаркеты заменили музеи, театры, спортивные площадки. А главные кормчие нашей жизни — телевизор и интернет — постоянно вопят, чуть ли не уписываясь от восторга: «Хватай! Потребляй! Жуй! Пей! Хвастайся не умом, талантом, добрым сердцем, а супермашиной и этикетками на супермодных тряпках от заграничных дизайнеров!» И как существуют такие чистые, доверчивые существа, как Туся.

Его Туся! Как же ему повезло в этой жизни.

Наверное, это чудо равно тому, как идти по пустыне год, два, десять лет и вдруг наткнуться на чистый святой источник, упасть на колени, припасть к нему в благоговейном исступлении и пить, пить, пить…

«Я, кажется, начал дышать…» — подумало маленькое чудо и вдруг осознало: «Я мальчик, маленький мальчик». И чудо счастливо рассмеялось хрустальным смехом, который по-прежнему могли слышать только ангелы на небесах.

Настя не сразу сообразила, что задерживаются месячные. И лишь когда у неё под вечер голова закружилась так сильно, что чуть не упала, сердце девушки испуганно сжалось. Она вспомнила, что по утрам её пару раз подташнивало и часто хотелось чего-то солёного.

— Ах, — она приложила холодную ладонь к вспыхнувшему жаром лицу, — я вчера перетаскала все огурцы из трёхлитровой банки, которую утром открыла тётушка Анюта. Она ещё на меня потом так странно посмотрела, но ничего не сказала и ни о чём не спросила…

Настя слишком долго прожила рядом с медицинским работником, чтобы не понять, что с ней произошло. Она пошла в аптеку и купила тест. Её подозрения подтвердились.

«Ты рада, мама?» — спросил голосок, которого она не расслышала.

Некоторое время Настя сидела, не зная, что делать, куда бежать. А потом на неё внезапно нахлынула радость. Она беременна! У неё будет ребёнок! Ребёнок от любимого человека. Настя представила, как обрадуется Олег её сообщению.

«Ну, конечно, наш папочка обрадуется!» — ликовало маленькое чудо и заливалось нежным смехом, похожим на перезвоны чашечек ландыша, о которых все знаки, но редко кому удавалось его слышать.

Сначала Настя хотела обрадовать Олега немедленно по телефону, но решила не спешить, выждать подходящий момент и рассказать. Пока же она будет наслаждаться своим состоянием, ной маленькой тайной. Какое счастье — совсем скоро она станет мамой.

«Да, мамочка, совсем скоро», — пролепетало чудо и погрузилось в сон, слегка утомлённое своими и её эмоциями. Ведь все чувства, переполнявшие Настю, были и его чувствами.

Он ещё смутно помнил, как жил на небе, как порхал среди облаков и выбирал себе родителей. Но постепенно его воспоминания становились всё более смутными — яркий свет, ярче обычного света, но не ослепляет, а омывает, небесная синева, облака…

И мама! И папа! Оба красивые, молодые и такие родные!

У мамы глаза синие, как небо, волосы золотистые, как солнечные лучи. А у папы глаза коричневые, как жареные каштаны, и волосы тёмные, как кора дуба. Когда они касаются друг друга, ему становится тепло-тепло и в душе поют птицы.

Они оба любят море, папа катает маму на яхте, мама прыгает от восторга, когда видит дельфинов, а ещё она любит кормить чаек и собирать ракушки. А папа смотрит на неё и улыбается. И как нежно он произносит странное и непонятное слово: «Туся». Почему-то именно так он зовёт маму, хотя все остальные называют её Настей.

Но больше всего маленькому чуду нравилось, когда мама и лапа купались в море. Они оба плавали, почти как рыбки, снующие возле них. Ему нравилась солёная вода, она была такой комфортной и естественной…

А ещё ему нравилось, когда мама и папа сидели, взявшись за руки, у фонтана. Струи фонтана шумели так умиротворяюще, что маленькое чудо спокойно засыпало. А просыпалось оно от жаркого шёпота и страстных поцелуев.

«Папа опять хочет маму», — улыбалось чудо и окончательно просыпалось, когда пара перемещалась в более укромное место и жадно набрасывалась друг на друга. Хотя набрасывался, конечно, папа. А мама… Мама была сама нежность. И с каждым днём мама становилась всё ласковее и прекрасней. А глаза её с каждым днём становились всё насыщеннее и бездоннее, приобретая цвет того самого неба, что приходило к нему теперь во сне…

«Папа, кажется, ни о чём не догадывается… — тихо вздыхало чудо. — Разве он не видит, что сначала мама была похожа на едва приоткрытый бутон нежно-розовой розы, что постепенно раскрывается всё больше и больше?»

Чудо было уверено, что совсем скоро его юная мама затмит все розы, распустившиеся в садах этим летом. Но папа, похоже, этого пока не замечает…

«Какой смешной у меня папа», — озорно хихикнуло чудо.

Оно всё больше отдалялось от воспоминаний о небе, о своих полётах среди облаков и с каждым мигом его формирующийся организм всё больше настраивался на появление на свет в этой земной реальности. Когда кроха забывался короткими снами, ему снились кусочки мозаики, которая позднее должна сложиться в его будущую жизнь.

Вот он рождается, и папа берёт его на руки, улыбается и поднимает его высоко над головой с радостным криком: «Сын! У меня родился сын! Люди! Радуйтесь, у меня