Золотая сетка - Корреа Эстрада

Ноябрьские ранние сумерки окутывали дом. Светило единственное окно – на кухне.

По лестнице плыл запах кофе. Мария была одна. Максим мотался по базам, как собачий хвост, Колька уехал к деду Федору. Замечательно. И платье на ней было зеленое, фасон его неопровержимо свидетельствовал о своем тропическом происхождении.

– Как дела? – спросила она, скашивая глаза на бархатный футлярчик.

– Плакать не будешь?

– Не буду, – потупилась и наигранно надулась.

– Тогда повернись спиной и закрой глаза.

Она послушно подставила полуголую спинку. Мудреная застежка плохо поддавалась.

Потом, положив ладони поверх глаз, чтоб не подсматривала, подвел к зеркалу в коридоре. Отпустил глаза и включил свет.

Выглядело даже лучше, чем я думал. Положительно, ничто не могло быть для нее слишком хорошо.

– Нравится? (Короткий кивок, глаза опущены в пол). Тогда, мама Мария, поцелуй муженька!

Ей и хотелось, и не хотелось, она даже попыталась спрятать лицо, застенчивая притворщица. В конце концов мы оказались целующимися в коридоре перед зеркалом.

Я, как глухарь, перестал и видеть и слышать, когда привел в себя негодующий мальчишеский фальцет от двери:

– Маленькие, что ли, закрываться надо! – и звук хорошего подзатыльника. Это дед Федор учил мальца хорошим манерам. Сам старик был слегка смущен, и Мария тоже,- встрепенувшись, поправила платье (черт, когда это я успел задрать подол? Сам не помню), вся пунцовая, побежала дедушку встречать.

Пили на кухне кофе с пирожными и коробок сладостей снарядили бабушке Зюльме. И еще я подковыривал над шурином: что, завидки взяли? А вот женись сам! Колька отругивался беззлобно. Мария хвасталась подарком деду.

Удивительный был вечер. Объяснение без слов. Шажок от женщины – моего хорошего товарища к моей женщине. И не серебряное колье тому причиной. Это мы поняли. И разговоров на эту тему не заводили.

Началась зима – противная, с резкими перепадами температуры, то морозная, то слякотная. На жизнь жаловаться было грешно – на погоду разве что. Магазин благополучно пережил годовой отчет и вообще торговал очень бойко, поскольку покупатели, как везде в мире, смекали быстро разницу в цене, хотя бы и грошовую.

В каморке, приспособленной под контору, царствовал Абрам Моисеевич: взял на себя всю бухгалтерию. Я же чем дальше, тем меньше уделял внимания предприятию и после непременного утреннего рейса по оптовым рынкам садился за компьютер.

Максим тоже мне помогал, хотя с магазином был занят куда больше моего. И напрасно на себя ворчал – "голова еловая". Он вовсе неплохо соображал, уж всяко дело лучше Димы. Принципы объяснять ему не надо было, по готовой схеме работал четко, перелопатил массу черновой работы, оставляя мне время и силы работать над этими самыми принципиальными схемами. И, конечно, над текучкой. По части текучки он "плыл": каким-то непостижимым образом при использовании одних и тех же формул у него возникали совершенно иные цифры, чем у меня. Цифры Максимовы "не шли", как говорил Иван Иваныч, и он махнул рукой, делая то, что получалось, и уяснив мой категорический запрет на самодеятельность в игре.

Слушал он меня беспрекословно. Если в магазине наши доли шли на равных, то в лотерейном предприятии он был младшим компаньоном. Покладистым, исполнительным, не создающим проблем. Он исправно получал свою третью долю. Скажете, его интеллектуальный вклад не стоил трети? Возможно. Но он обеспечивал надежный тыл, и это дорогого стоило. Я же говорил, я не сквалыга.

Еще одним полноправным компаньоном стал Колька. Не удивляйтесь. Во-первых, принцип консиденции дал все-таки он. Во-вторых, энтузиазм его был беспределен и вера в меня тоже. В-третьих, это был формальный повод выделять деньги Марии, которая к нашему лотерейному предприятию никаким боком не относилась. Сестра являлась официальным опекуном, так что отказаться от братнего заработка права не имела. Доля девочки в магазине была небольшой, денег у нее самой было не густо.

Подарки подарками, а с чем она останется, если, не дай бог, я ее около себя не удержу? Оставлять Кольку на жалованье я мог сколь угодно долго. Макс давно "въехал" в ситуацию и всячески подыгрывал.

Да, не получал больше всех старший компаньон. Но я всех предупреждал: Иван – дурак. Не знали, что ли?

Со стариком Скобелевым мы наладили плотное сотрудничество. В павильончике я предъявлял вариант, давал в "профсоюзную" кассу несколько номеров. Не "фуфло", а добросовестные номера, два или три точных – постоянно. Остальные добавляли кто что мог. Пятерок больше не было, но четверок набиралось море, и коллектив благоденствовал.

Потом Иван Иваныч уединялся со мной, брал мои номера, доставал тетрадку с "подвохами" и начинал колдовать. На самом деле, эти "подвохи" были уяснением каких-то закономерностей на подсознательном уровне. Но как оформить это понимание сознательно, оставалось вопросом.

Совместную карточку мы играли не у Любашки. В двадцати минутах езды располагался еще один павильон, где скучала, периодически подремывая, ворчливая пожилая армянка. Дважды в течение декабря мы брали с ним пятерки, к тихому бешенству розовощекого Димы. В приеме в "профсоюз" ему отказали, и херувимчик от бухгалтерии не без оснований винил в этом меня. У него не очень-то ладилась одиночная игра, и видя стабильность выигрышей, как профсоюзных, так и личных, так что перепадало даже Юрию Палычу, терзался завистью. Я тогда уже заподозрил, что он не прочь при случае мне подгадить, но прикинул – а чем? Вроде нечем…

Оказалось, что я просчитался. Но об этом потом.

Тучи сгустились сначала со стороны другого соискателя. Костя, игравший по принципу чистой вероятности,- чем больше вариантов, тем больше возможность сорвать Джек-пот (он говорил: Джек-кот, и получалось даже забавно). Теоретически верно, практически бесполезно и разорительно. При такой игре на выигрыш четверки играется около трех тысяч вариантов. Даже бандитских доходов не хватало просаживать такие суммы. И мордоворот, отчаявшись, видимо, поймать за хвост Джек-кота самостоятельно, пустил куцые мозги по накатанной дорожке. Если нельзя честно выиграть, надо попробовать отнять.

Однажды в среду, как обычно, я зашел в павильончик и застал там картину чрезвычайную. Костик словно бы размножился почкованием. У входа и по углам отиралось с полдюжины здоровенных рож в коже и с злотыми цепями, среди которых самого Костика почему-то не наблюдалось. Постеснялся, наверное. А за сдвинутыми столиками, где обычно заседал "профсоюз", помимо обычной компании во главе с Иван Иванычем красовалась новая личность. Причем такого свойства, что я не стал подсаживаться, а подошел к Любашке и сделал вид, что проверяю карточки перед игрой. И слушал, о чем говорили за спиной – определенно, это стоило послушать, даже если и не сначала.

– Или тебе, дед, не подходит предложение?

Предложение, которого я не слышал, состояло в том, что профсоюзу дают деньги на игру, из выигрыша вычитаются расходы, остальное на тридцать процентов принадлежит профсоюзу, на семьдесят – благодетелю.

Благодетель по всем приметам стоял на две ступени выше "быка" Кости. Это было видно из подобострастия "шестерок", из его манер и одежды. Одет был дорого и элегантно – пальто от Версачи распахнуто, костюм под ним за тысячу баксов, не меньше, апоплексическую шею облегает крахмальный воротничок, подпираемый немыслимым галстуком. На отечном лице сорокалетнего примерно борова маленькие глазки под очками в золотой оправе. Никаких аляповатых блямб и цепей, настоящие бриллианты в булавке, запонках, кольце. Мода русского мафиози средней руки. Не из таких, которые жмут руки политикам на благотворительных мероприятиях и заказывают на дом шоу-звезд, а из таких, кто видит подобный шик лишь в сладких снах и не брезгует никаким способом добыть копейку. Вот ему доложили о "бесхозном" предприятии, и он пришел посмотреть, что с него можно поиметь.

Иван Иваныч его знал и обращался по имени.

– Марик, игра есть игра. Ты попробуй, дай кому-нибудь денег, отправь в казино и скажи: три сотни с выигрыша твои, остальное мне? Лототрон – та же рулетка, только номера по-другому организованы. Там шарик скачет по номерам, тут номера прямо на шариках выскакивают, только и разницы. Это не лавочка, гарантированного дохода быть не может. В игре гарантированный доход только у карточных шулеров, и то пока чайник не начистят.

– Ха! А что ж вы играете?

– А что ты ходишь в "Блек-джек"?

– Так вы ж выигрываете!

– Ты тоже… иногда.

– Но вы же регулярно!

– Ты на такие крохи е согласишься. Мы-то тут собрались, тюха, матюха и колупай с братом,- три пенсионера от делать нечего и Валерка-алкаш, чтоб опять в запой не ввалиться. Нам, Марик, на убожество наше бог подает. Тебя он тоже, посмотрю, не обижает – так не занимался бы крохоборничеством!