Золотая сетка - Корреа Эстрада

– Наплюй, – сказал старик сумрачно. – Ты малый правильный. Сколько у меня было случав, как с твоей пятеркой? И редкий-редкий раз находится среди сукиных детей порядочный человек, чтоб поделиться. Не то чтоб я жадный такой – плевать, я себя и старуху обеспечил. Из принципа вредно становится! Видел, как у нас над номерами дрожат? А ты на той неделе вариант отдал не глядя. Не заикнулся даже ни о чем. И знаешь, этим ты меня, тезка, убил. Наповал и окончательно. Ты, сынок, только и будешь игроком, потому что игра не терпит жадных. Костя жадный, Дима еще хуже, и никогда к ним масть не пойдет. А к нам пойдет. Потому что мы за мастью гонимся, а не за деньгами, ну ты понял, о чем я, не знаю, как там оно по-научному.

А может, ты такой, потому что не русский прохвост. И кстати, прости за иерусалимского казака, не от ума я это ляпнул. В общем, бери подвохи. Остальное, вижу, у тебя есть. Остальное – это основа. Но это – изюминка в хлебе. Сам ты видел, как это работает.

Но я тетрадь не взял.

– Мне так неинтересно.

– Какого тебе еще рожна горячего? – фыркнул Скобелев.

– Понимаете, я не жадный, но таки я еще и не игрок совсем. Я математик. Строго математик. Я занялся игрой из спортивного интереса, не из-за денег. Мне интересно, чтобы я думал сам. Вы, по сути, делали ту же работу, что и я. Но вы не знаете, почему выпадают друг за другом цифры, а я знаю. Вы нашли подвох, то есть взаимозаменяемость цифр, но не знаете, почему они друг друга заменяют. Это уже совсем другой уровень закономерности. И я хочу его просчитать.

Иван Иваныч хмыкнул.

– Сделаешь докторскую и будешь доволен, спортсмен. А нас без хлеба оставишь на старости лет.

– Таки вы зря. Даже ежику понятно, что подобные вещи не идут в открытую публикацию. Уверен, что все это было открыто много раз разными людьми независимо друг от друга. Но все держали открытие при себе, и в результате мы изобретаем велосипед.

Скобелев помолчал немного, поскреб обложку тетради ногтем, вздохнул.

– Ваня, не два ли мы с тобой дурака? Люди рвутся к этим вещам заработать денег, возьми хоть того же Диму, или Юрий-Палыча, да они бы зубами ухватились за бумаги эти, и хапать стали бы ртом и задницей, прости господи! Жрать бы им в три горла.

А мы? В цифирки играем, старый да малый.

– Иван Иваныч, да пусть все говорят, что дуракам счастье! Иван – он дурак и есть, два Ивана – дурдом ходячий. Это как в сказе: пусть они умные, все равно мы всех обставим, потому – Ивану это по должности положено.

– Обставим, говоришь? – Глаза старика заблестели. – Тогда, Иван мой умный, один тебе совет, или может, просьба. Да я об этом уже говорил… Сетка! Мне она оказалась не по зубам. Ты, конечно, голова, но и я еще из ума не выжил. Вот когда поедем за выигрышем, я захвачу свои наброски. Не халява, Ваня, совместная работа у нас будет. Не забудь записать тогда меня в соавторы диссертации.

Через день мы поехали получать наличные деньги. Мелкие выигрыши выплачивала Любашка – на это хватало того, что играли прочие посетители. "Я вас тут всех за Костиков счет содержу!" – язвила она, когда мордоворота не было поблизости. Но случалось, что не хватало на выигрыш и дурных Костиковых денег. Мы встретились в Новогиреево и на невзрачном зеленом "Москвичонке" поплелись через всю Москву, забитую пробками по случаю первого снегопада, в главную контору на Пятницкой.

Просто, почти бедно одетого старика в европейски обставленном офисе встретили как старого знакомого: не первый раз он пощипывал из этого стога. Но меня, как оказалось, в этом месте тоже знали. За дверью узорного стекла с табличкой "Старший бухгалтер", у стола с шикарным компьютером и другими признаками респектабельности нас встретил не кто иной, как томный мальчик Дима.

– Давно, давно вас ждем, Иван,- нежная ладошка попыталась изобразить рукопожатие.

– От души поздравляю. Вам, Иван Иваныч, появился опасный соперник.

Глаза старика, увеличенные сильными линзами, щурились, как у кота.

– Пустое, Дима! Нас Костя один прокормит. А мало ли таких Костиков?

– Достаточно. Значит, вы считаете, что на всех хватит? Вы, как бы сказать, показываете ему сюда дорожку?

Как-то странно он спрашивал, и я поспешил поставить все на свои места, сообщив, что у Ивана Иваныча свой бубновый интерес и третья доля в выигрыше. У Димы от такой новости съехали набок очки и порозовели уши, но спрашивать он ничего не стал. Начал оформлять документы на выплату и с особенным вниманием изучал мой паспорт: имя, отчество, фамилия, год рождения, прописка. Фиктивная, естественно, прописка, в месте, где я ни разу не бывал, за три года вперед уплатив старушке – божьему одуванчику. Даже сунул нос в штамп загса. Хотя зачем ему?

Заполнив квитанцию, Дима отдавать ее мне не спешил.

– Иван, вам не передавали мою визитку?

Я про эту карточку и думать забыл и извинился.

– Ну, неважно, если я вас все равно увидел, да еще по такому приятному поводу.

Не могли бы мы поговорить?

И стрельнул глазами на Скобелева. Тот поднялся и вышел: секретничайте, давайте, мол! А Дима рванул с места в карьер:

– Иван, у меня к вам деловое предложение. Вы играете в доле со стариком? Он, конечно, самородок, но неграмотен до ужаса, – закончил чуть ли не церковноприходскую школу. Я слышал, что вы математик-профессионал. Я же заканчивал тот же МГУ, но экономфак. Я профессионально умею анализировать цифры, так же как и вы. Не хотите объединить со мной усилия?

– В чем?

– В поиске универсальной системы игры.

– Опять сетка?

– Назовите ее так. Скажу, не хвастаясь, что уже продвинулся до известной степени.

– Ничего об этом не слышал.

– Скажем так, я свои успехи не афиширую. Вы как математик знаете, что такая работа требует времени и постоянного совершенствования. Объединив наши усилия, мы могли бы создать уникальный инструмент.

– Если у вас есть успехи, зачем вам моя помощь?

– Для ускорения работы. Расчеты громоздки и непросты.

– А зачем вам, Дима, сетка?

– Что за вопрос! – он был слегка шокирован. – Вы игрок, и спрашиваете такие вещи!

Поневоле я вспомнил недавний разговор со стариком.

– Я, Дима, игрок недавний, и то случайный. Я математик-аналитик, специализировался на теории вероятности. Мне просто скучно забрасывать каждый раз один и тот же невод. Я на каждую игру делаю расчет, исходя из текущей статистики. И результат меня устраивает.

– Особенно если смотреть на сегодняшнюю цифру в ведомости… Но все же, не боитесь вы, что попадете в "черную полосу", невезуху, грубо говоря, и потеряете все?

– Исключено. Я не зарываюсь. А теряют все, только когда зарываются. Это свойственно игрокам, но я-то не игрок. Вон Иван Иваныч – тоже не зарывается и не проигрывает годами.

– Ах, у него чутье на номера буквально звериное!

– Ну, не сказал бы, что он на уровне инстинктов. Я видел его за работой, знаю методику. Ничего сложнее арифметики, но эффективно! Исписывает каждую неделю гору бумаги, но результат вы знаете.

– Но это ж столько мороки каждую неделю! Головная боль, страх ошибиться! Вам не хотелось бы обеспечить себе жизнь без риска?

Он совсем разошелся, вожделея халяву: щеки пошли пятнами, скулы натянулись.

Не люблю жадных.

– Если вам, Дима, думать напряг, играйте в "Русское лото".

С этим я его и покинул.

В кассе мне выдали пластиковую карточку "Виза". В ближайшем банке я снял треть суммы и перевел на такую же карточку Скобелеву. Старику приходилось иметь дело с виртуальными деньгами. Разговор с Димой я передал от слова до слова и в качестве комментария получил пару хороших матюков.

– Куда тебе? – спросил он, когда процедуры закончились. – На Ярославский? Или давай тебя отвезу домой, в твое Кучино.

Но я не хотел ехать домой сразу. Я назвал адрес одного ювелирного салона на Садовой. Там я купил серебряное колье в виде цветочной гирлянды с зелеными камушками. Эксклюзивное изделие некоего мастера Капырины, как значилось на этикетке. Мастер Капырина свое дело знал хорошо и ценил свой труд недешево. Но если есть возможность подарить моей Марии самое лучшее, это надо сделать. Ей не шло золото и необыкновенно шли зеленые камни – к глазам и волосам, а черненое серебро прямо льнуло к смуглой коже. Я ловил себя на мысли, глядя на цветочный чекан, что если бы умел, то сам изготовил бы ей что-то подобное. Ну изготовить не умею, сумею хоть подарить…

Держа в руках длинный бархатный футляр, я то открывал его, то закрывал. Иван Иваныч поглядывал искоса из-за баранки.

– Это ты жене?

– Жене.

– Давно женат?

– Полгода.

– Блондинка, брюнетка?

– Жгучая!

– Красавица, наверно?

– С ума сойти!

– Сходи, сынок: так-то с ума сходить еще никому не вредило…

Он довез меня до дома и высадил у входа в магазин – сам догадался, что это мой магазин. Я не конспирировался от старика.

Ноябрьские ранние сумерки окутывали дом. Светило единственное окно – на кухне.