Нашу память не выжечь! - Евгений Васильевич Моисеев

и распространяли ее среди узников. Но основной целью этих организаций было оказание помощи заключенным и спасение их от смерти. По словам Теодора Мусела, «Движение Сопротивления в концентрационном лагере – это ведь не только политическая деятельность, но и все формы организованной деятельности заключенных, которые имели своей целью спасение жизни своих товарищей по несчастью, их физического и психического здоровья, а также хорошего самочувствия, создавали атмосферу солидарности заключенных».

С притоком очередных транспортов росло число национальностей заключенных, менялась также социальная структура лагеря.

С осени 1942 года начали поступать заключенные из тюрем, гестапо Гданьска, Торуни, Быдгощи, Плоцка, Грудзендза, Эльблонга, Мальборка (из которого в ноябре 1942 года были доставлены в Штуттгоф я и мои друзья ростовчане). С декабря 1942 года – политические заключенные (полицайгефтлинге): немцы и поляки из таких подпольных организаций, как, например, «Гриф Поморский», Армия Крайова (так называемая «бродницкая группа»).

В 1942 году стали прибывать русские заключенные, вначале мирные граждане из оккупированных немцами территорий Украины и Белоруссии, а затем и политзаключенные. Среди них была очень большая группа военнопленных, доставленных в Штуттгоф за участие в Сопротивлении, за антифашистскую пропаганду в лагерях для военнопленных.

«Исторический информатор» сообщает: «В 1942 году в Штуттгоф начали прибывать восточные рабочие с подземных пороховых заводов в Бромберге. Среди них были сержанты и политработники Красной армии, о чем немецкие власти не знали. Эти люди создали небольшую, но хорошо организованную подпольную группу, которая занималась в основном диверсионной деятельностью. Оказавшись под угрозой ареста, они всей группой бежали, были схвачены и после гестаповской тюрьмы отправлены в Штуттгоф.

Так в Штуттгофе оказались люди, арестованные за побеги и другие действия. Из них известны Даниил Никодимович Моторин, Степан Степанович Садовой, Владимир Алексеевич Хрущ, Василий Михайлович Акимов, Михаил Колосков, Иван Эммануилович Диденко. Серьезный очаг Сопротивления представляла собой группа командиров и политработников партизанских частей и соединений, попавших в плен в результате крупной акции гитлеровцев в Белоруссии. Всего их было девятнадцать человек. Из участников этой группы я очень хорошо знал и всегда поддерживал дружескую связь с Павлом Назаровым, Василием Бочаровым, Василием Акимовым и некоторыми другими».

В конце 1943 года в Штуттгоф прибыла большая группа советских военнопленных из лагеря в Гаммерштейне, которая сразу же по прибытии установила связь с врачом лагерного госпиталя Федором Федоровичем Сопруновым, руководителем советской подпольной организации. В нее входили Роман Беспалько, Иван Скачков, Юрий Самойлов, Василий Акимов, Юрий Смальцев, Григорий Росс и другие.

Огромное чувство патриотического долга, сила воли, сплоченность, взаимопомощь военнопленных помогли большинству из них выжить в этом страшном лагере. Неоценимую помощь в их спасении оказал Федор Сопрунов.

В Штуттгофе существовало несколько подпольных групп. Одну из них возглавлял Анатолий Алексеевич Качарава. В Штуттгофе он был известен под именем Капитан. Его имя вошло в историю Великой Отечественной войны.

25 августа в Карском море, у полуострова Таймыр советский ледокольный пароход «Сибиряков» вступил в бой с грозным противником – тяжелым немецким крейсером «Адмирал Шеер». «Сибиряков» был слабо вооружен, не имел никаких шансов на победу в морском сражении. Начался пожар. «Сибиряков» не сдавался. Уже видны были торжествующие лица фашистов, как рассказывал сам Анатолий Алексеевич. Чтобы избежать захвата судна врагом, капитан приказал открыть кингстоны. «Сибиряков» ушел на дно, не спустив флага, повторив подвиг крейсера «Варяг». Многие моряки погибли, а выживших, вместе с раненным в живот капитаном, подняли на борт немецкого крейсера. После долгих и жестоких допросов Качараву отправили в Штуттгоф.

Я запомнил его как доброго, отзывчивого товарища, которого уважали все узники. Они восхищались его смелыми поступками, находчивостью. Он всегда готов был прийти на помощь заключенным, был для всех примером мужества и стойкости. В подпольной группе под руководством Качаравы были мои добрые друзья Степан Федорович Соснин и Петр Васильевич Синяков, с которыми я часто встречался после войны и которые, особенно Петр Синяков, помогали мне в трудные дни моей жизни.

В Штуттгофе существовала подпольная группа под руководством Николая Солодского. Из этой группы я хорошо знал Ольгу Дмитриевну Кудяшову и художника Николая Николаевича Кузнецова. Оба они были из Москвы.

И снова «Исторический информатор»: «Сопротивление заключенных выражалось в многократных попытках к побегам. Успешные побеги были немногочисленны, скорее исключением. Тем не менее, нескольким заключенным удалось убежать. Часто убегали советские заключенные, хотя у них было меньше других шансов на успех. Известны только два человека, совершивших побег, которые не возвратились в лагерь ни живыми, ни мертвыми: Петр Андреевич Чекаленко и Алексей Карпюк. Это были побеги отчаяния, но они поддерживали и ободряли других. Несмотря на огромный риск и, казалось бы, полную безнадежность побегов, как писал Балис Сруога, русские все же пытались их совершать: «Их разрывали собаки, били эсэсовцы, вешал Селонке, а они все-таки бежали». Необыкновенно сильные духом люди!

Повсеместным был саботаж на всех местах работы. Лозунги «Работай медленно» и «Работай плохо», несмотря на палки и проклятья надзирателей, делали свое дело. Оружие надо было уметь так отремонтировать, например, автомат, чтобы тот на лагерном стрельбище еще работал, а отказывал уже на фронте. Очень трудно было добыть в лагере оружие или детали к нему, боеприпасы. Однако и это удавалось. В конце существования лагеря около двухсот заключенных были довольно хорошо вооружены и подготовлены к борьбе».

Из всех подпольных групп Сопротивления самыми крупными были русские и польские организации. У многочисленной и хорошо организованной советской подпольной группы под руководством Федора Сопрунова была налажена связь с активной польской группой антифашистского Сопротивления во главе с полковником Зигмундом Рыльским, капитаном Янушем Темским, коммунистом Петром Столярком.

В эту группу входили мастер из тишлерая (столярки) Роман Ольшевский, Юлиус Шварцбарб – капо мебельной мастерской. Он не относился к «зеленым» и был очень вежлив со всеми. Болик Петровский работал в штрайштубе (канцелярии). С ним меня познакомил Роман Ольшевский на территории женского лагеря, куда мы приходили делать замеры в бараках для изготовления нар. Работая в канцелярии, он располагал некоторыми сведениями и передавал их Роману Ольшевскому. Мне иногда приходилось выполнять роль связного, передавать кое-какую информацию от Болика Петровского. Так, через меня Роман Ольшевский узнал о прибытии группы военнопленных советских офицеров. Благодаря члену подпольной польской группы Владеку Томчику я и мои друзья были переведены в рабочую команду тишлерай, что значительно облегчило нашу участь.

Кроме советских и польских организаций антифашистского Сопротивления в лагере действовали немногочисленные группы немецких интернационалистов, таких как Карл Юлиус и Вилли Куэрт.

Члены подпольных организаций антифашистского Сопротивления проявляли образцы интернациональной дружбы, обменивались информацией и совместно готовили план восстания.

В лагере существовала и группа датских патриотов. Они очень дружелюбно относились к русским, оказывали всевозможную помощь советским заключенным. Это Хельге Керульф, Мартин Нильсен – автор книги «Рапорт