Нашу память не выжечь! - Евгений Васильевич Моисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осенью 1939 года сюда прибыли новоселы: отряд молодчиков гитлеровской СС и несколько сот оборванных полосатых нищих, в большинстве поляков из Гданьской области, обреченных на смерть. В лесу, примерно на полметра выше уровня моря, выросли первые жалкие палатки. Они официально положили начало концентрационному лагерю.
Смертники рубили лес, корчевали пни, осушали топь, утрамбовывали землю, взрывали горы, возили камень и песок, собирали бараки, возводили огромные каменные хоромы для комендатуры и администрации. Лагерь был задуман грандиозный, способный вместить более ста тысяч узников. Однако постройка его даже в 1945 году далеко еще не была закончена».
Среди лагерей уничтожения, таких, как Дахау, Майданек, Маутхаузен, Штуттгоф был не самый большой. Он был рассчитан на три-четыре тысячи узников. Однако уже к осени 1942 года здесь было около восемнадцати тысяч человек. Все новые и новые транспорты прибывали, а лагерь не расширялся. В нем по-прежнему было три барака для мужчин, один для женщин, и так называемый ревир (лазарет). Проблема «перенаселенности» решалась просто: обессилевших уничтожали.
С самого начала существования лагеря больше всего сюда привозили поляков. Они первые испытали на себе все ужасы палачей. Измученные изнурительным трудом, истощенные, люди не выдерживали и погибали, бежали на охрану, стоявшую на вышке с автоматами, чтобы их застрелили, прекратили страшные мучения. Охранники кричали: «Хальт!» (Стой!), узник продолжал бежать. Очередь из автомата – и узник падает. И такое повторялось каждый день по нескольку раз.
Рабочий день в лагере начинался в 6 часов утра и заканчивался в 19 часов. Поверка (аппель) в лагере была утром, днем и вечером. Пересчитывали узников, подсчитывали, сколько умерло и сколько необходимо завезти новых.
В 1942 году лагерь стал быстро расширяться. В Штуттгоф прибывали узники из Европы: голландцы, датчане, норвежцы, испанцы, французы и другие.
В книге Тадеуша Скутника «Исторический информатор. Штуттгоф» сказано: «В концлагерь можно было попасть по разным причинам: участие в подпольной деятельности, уклонение от принудительных работ (достаточно было немецкому бауэру, у которого работал заключенный, один раз заявить об этом), за гомосексуальные наклонности (это касалось исключительно немцев), за признание «национальным преступником» или «асоциальным человеком», за принадлежность к религии. Можно было попасть в лагерь за то, что кто-то был, например, польским ксендзом, польским государственным или общественным деятелем. И за то, что кто-то был евреем. Все эти виды «преступлений» были в лагере специально обозначены. Профессиональные преступники носили зеленый треугольник, направленный острием вниз. Политические заключенные – красный. Свидетели Иеговы – лиловый, гомосексуалисты – розовый, «асоциальные» – черный. Евреи носили желтый винкель, у них он нашивался острым концом вверх, а на него – другой треугольник, красного, зеленого или черного цветов, острым концом вниз. Таким образом, сплетение двух треугольников образовывало шестиконечную звезду – Звезду Сиона. Винкель должен был располагаться выше номера, и на нем проставлялась буква, обозначающая национальность узника».
За побег заключенным нашивали так называемый «флюхтпункт» – красную точку с красной каймой. Номера в Штуттгофе не татуировались. Больше всего в лагере было красных, т. е. узников, носящих красный винкель, как политические заключенные.
Все заключенные лагеря были разбиты на рабочие команды. К каждой был прикреплен эсэсовец – руководитель команды, отвечавший за порядок и работу. Но самой работой руководил один из заключенных, который назначался властями лагеря и именовался итальянским словом «капо», что значит «голова». На эту работу, как правило, назначались «зеленые». Это были уголовники крупного масштаба. «Зеленые» ухитрились захватить все ключевые позиции в лагерной администрации. Они занимали места старост, капо, или их помощников. Комендантом лагеря Штуттгофа был штандартенфюрер СС Хоппе, начальником заключенных – гауптштурмфюрер СС Майер, начальником рапорта, ответственным за порядок в лагере, – гауптшарфюрер СС Хемниц, начальником лазарета – гауптштурмфюрер СС Гейдель.
Хоппе был большим любителем зрелищ. Комендант лично присутствовал на всех многочисленных казнях через повешение. По приказу Хоппе палачи, которых все знали в лагере, торжественно надевали черные полумаски и такие же перчатки. Иногда, для разнообразия, Хоппе предпочитал приводить приговоры в исполнение не через повешение, а отдавая в бункеркарцере несчастных на растерзание собакам.
Шутцлагерфюрер СС Майер славился в лагере изобретением изощренных методов издевательства над узниками и их истребления. Так, он любил неожиданно, на мотоцикле, на большой скорости въезжать в толпу заключенных, оставляя вокруг искалеченных и трупы несчастных.
Майер построил специальную будку. В задней стене находилось отверстие. В эту будку заводили узника, якобы для «взвешивания» и измерения роста. А как только человек прижимался к отверстию, Майер стрелял в затылок из револьвера. При всех казнях, избиениях до полусмерти и смерти он получал огромное наслаждение.
Обер-палачом являлся староста Штуттгофа Фриц Зеленке. До войны он был осужден немцами на пожизненное заключение. Это был непревзойденный садист, убийца, вор огромного масштаба. Любая, на его взгляд, провинность заключенного вызывала в нем звериную ярость. Он забивал человека до смерти своей сплетенной из проволоки плеткой, подвешивал на крюк. При проверке на вшивость он сначала тыкал каждого в плакат с надписью: «Вошь – это смерть», вывешенный на стене, а затем уводил на мучительные истязания и смерть.
Были в Штуттгофе и другие «любители» садистских приемов. Например, любимец Зеленке блоковый Циммерман, блоковые Лукасик и Ганс. Они заставляли людей в морозы круглосуточно маршировать по лагерю. Падавших людей не поднимали, они замерзали. Так было уничтожено девятьсот военнопленных.
Цель гитлеровских палачей заключалась в том, чтобы как можно больше уничтожить заключенных. «Зеленые» блоковые, штубовые, капо и другие садисты высокого разряда на глазах у всех, ради собственного развлечения, могли проломить череп дубиной или камнем, утопить в бочке с водой, сбросить в канализационный люк, подвесить на крюк. Для уничтожения людей изобретались всевозможные способы и приемы.
Каждый день, когда узники после вечернего аппеля и ужина загонялись в барак и укладывались на нары впритык друг к другу, головой к проходу между рядами нар, в барак врывались два-три бандита, капо и штубовый. Последний своей длинной, угрожающей и стоящей жизни многим узникам палкой тыкал в одежду, сложенную так, чтобы виден был номер, и громко выкрикивал его. Заключенный должен был быстро вскочить, слезть с нар, и бандиты тотчас уводили несчастного в умывальник (вашраум), жестоко расправлялись с ним, убивали, и снова возвращались в барак, за очередной жертвой. И так, ежедневно, не менее десяти человек убивали только в одной комнате нашего блока. А в это время штубовый проходил между рядами и с размаху, с особой жестокостью бил узников.
Однажды я только устроился на втором ярусе нар, как в это время штубовый начал обход. Я накрылся с головой грязным, рваным
