Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Мать твою, — выругался Лёва, который, немного продышавшись, встал на ноги. — Тухлое дело: никого не найдём, а если и найдём, то ничего не докажем. Ты идти-то сама сможешь? — обратился он к Марченко.

— Не знаю, наверно нет, — улыбнулась Люда.

— Мало того, что мы её, дуру, спасли, так нам её теперь ещё и тащить, — всплеснул руками Лев Прыгунов. — Слушай, Феллини, а как ты догадался, где нам её искать?

— Сам не знаю, — пожал я плечами и тут же подумал: «А ведь если бы на нашем месте были Олег Видов и Андрей Миронов, то мало того, что Марченко бы изнасиловали. Бандиты бы ещё и актёрам как следует наваляли. И вообще, мне очень повезло, что со мной рядом оказался Лёва Прыгунов, который был более жилистым, более наглым и решительным, а ещё не понаслышке знал повадки уличной шпаны. И кстати, он ведь спас мне здоровье, а возможно и жизнь».

Затем я подошёл к Людмиле и помог ей подняться с травы. Убедился, что кроме платья больше ничего не пострадало. А потом на, бессмысленно улыбающуюся актрису, которой вся эта возня вокруг её персоны казалось игрой, словно на куклу, натянул свой свитер.

— Сто метров несу я, потом смена, — коротко бросил я Льву Прыгунову и, взяв Марченко на руки, потащил её домой.

На следующий день, в понедельник 3-го августа, выполняя распоряжение Ильи Киселёва, я с чистой душой и легким сердцем, с четырьмя коробками с киноплёнкой, трясся в пригородной ленинградской электричке. За окном весело мелькали сосны, осины и берёзы. И вчерашние приключения виделись теперь так, словно это была пионерская игра «Зарница». Только на «Зарнице» можно бегать и воевать, пытаясь завладеть чужим флагом, чтобы потом она закончилась миром, дружбой, жвачкой и вечерней дискотекой под открытым небом.

Кроме того левый бок неожиданно быстро зажил и уже практически не болел, и кинорежиссёр Иван Пырьев, пока мы искали Люду Марченко, тоже оклемался и чувствовал себя хорошо. Кстати, о том факте, что Людмилу чуть не изнасиловали, мы с ребятами договорились помалкивать. Правда, Пырьев долго возмущался, что на его бывшей зазнобе вместо праздничного дорогого платья мой свитер. Пришлось соврать, что пока девушка купалась, её наряд унесло ветром в бурное Балтийское море. А вообще, после всего произошедшего Иван Александрович извинился и, пожав мою руку, пообещал при случае отплатить той же монетой, добром за добро.

«Ещё бы с Фурцевой как-нибудь разрулить дело по хорошему, — пробормотал я себе поднос. — Вот её бы кто-нибудь похитил, а мы бы с мужиками спасли. Только это всё напрасные мечты. Никто Екатерину Алексеевну и пальцем не тронет. Она в 1974 году сама покончит с собой, узнав, что Брежнев решил её сместить с занимаемой должности. И вообще, после снятия Хрущёва, почти все фильмы, которые Екатерина Фурцева забракует, товарищ Брежнев после персонального просмотра на даче разрешит. Такая судьба постигнет „Кавказскую пленницу“, „Белое солнце пустыни“, „Джентльменов удачи“ и „Калину красную“. И это каким же надо обладать эстетическим вкусом, чтобы запрещать такие киношедевры?».

На этих крамольных мыслях электричка остановилась на станции Репино, и сидевшие рядом дачники стали пробираться на выход. Я же аккуратно поднял с пола коробки с киноплёнкой и переложил их на освободившееся место. «Хорошо, что мой детектив идёт всего час двадцать, — усмехнулся я про себя, — а иначе как бы я это всё хозяйство на себе тащил? Одна коробка весит, ни много ни мало, почти 7 кг, а четыре коробки около 28-и. Да уж, тяжёлая это работа — поднимать, особенно в гору, советское кино».

— Привет, Феллини, ха-ха! — внезапно кто-то голосом Крамарова гаркнул над моим ухом.

— Эпический замес! — подскочил я на месте, когда увидел перед собой Савелия Крамарова собственной персоной, а так же Владимира Высоцкого.

Будущий кумир миллионов и автор нескольких десятков превосходных песен с гитарой наперевес робко выглядывал из-за спины Савелия свет Викторовича. «Только жизнь стала налаживаться! — пронеслось в моей голове. — Только-только почти со всеми установились ровные отношения, как на мою бедную голову свалился непредсказуемый товарищ Высоцкий. Напьётся, набедокурит, нагрубит Бондарчуку или Герасимову, а мне потом разгребай».

— Это как следует понимать? — крякнул я, и электричка медленно тронулась до следующей станции Комарово. — Вы забыли, в какой стороне находится город Юрмала, где у вас сейчас съёмки в самом разгаре⁈

— А у нас до понедельник законный отгул, — спокойно возразил Высоцкий. — К тому же нам Лёвка Прыгунов вчера по телефону сказал, что, дескать, приезжайте, здесь хорошо, море, красивые девушки, усиленное питание.

— Фатеева с Кустинской по соседству живут, — поддакнул Крамаров.

— В Юрмале, между прочим, то же самое Балтийское море и девушки симпатичны должны быть. Или вас там на съёмочной площадке не кормят? — я от бессилия непроизвольно сжал кулаки, так как Льву Прыгунову после вчерашнего инцидента был должен.

— Так нам обратно что ли лететь? — бросил на меня полный скорби взгляд Савелий Крамаров.

— Вляпался, — буркнул я себе под нос. — Значит так, гуси-лебеди перелётные, взяли в каждую руку по коробке с кинопленкой. И за мной шагом марш.

Крамаров тут же радостно и без разговоров ухватил две тяжёлые железные поклажи, а вот Высоцкий вдруг упёрся и спросил:

— А может быть, плёнку понесёт кто-нибудь другой?

— У нас, Владимир Семёнович, в Советском союзе слуг нет, — проворчал я.

Глава 7

Вот чего я точно не перевариваю, так это смотреть любительский футбол. Одно дело, когда по полю бегают дети, которые полностью отдаются игре и выплёскивают в борьбе за мяч самые неподдельные человеческие эмоции. И совсем другое, когда по зеленому газону медленно семенят ногами и трясут животами футболисты так называемой «не первой свежести». «Кружок здоровье» бьётся за ящик коньяка, чтобы потом за дружеским чаепитием вдарить по печени этиловым спиртом, отравить лёгкие сигаретным дымом и доконать и без того слабенькое сердце. Кстати, подобные случаи: сыграл, выпил, попарился в бане и с миром отошёл в лучший из миров, были известны мне не понаслышке.

Справедливости ради, в матче сборных «Ленфильма» и «Мосфильма» не все участники годились только для бильярда, преферанса и домино, кое-кто имел очень приличную спортивную форму. У нас выделялся дриблингом и скоростью принятия решений капитан Кирилл Лавров, а у «мосфильмовцев» жёсткую и неуступчивую игру демонстрировал Василий Шукшин. Он громко матерился, затем подхватывал мяч у правой бровки, «резал угол» и, не замечая партнёров по команде, бил сильно и неточно по воротам, которые защищал Иннокентий Смоктуновский.

А ещё у «Мосфильма» в центре нападения здорово играл Лёва Прыгунов. Он к середине второго тайма был единственным, кто успел оформить хет-трик и отдать три голевые передачи. И если бы не Прыгунов, то команда «Ленфильма», собранная главным образом из сыгранных актёров БДТ, давно бы оформила победу. А так счёт 6:6 оставлял шансы и Москве, и Ленинграду.

— Пры-гу-нов! Пры-гу-нов! — загоготали за моей спиной Владимир Высоцкий и Савелий Крамаров, которые, так же как и я, наслаждались хорошей погодой и созерцанием красивых советских киноактрис, коих здесь было немало.

Ведь только на правом краю нашей деревянной трибуны из трёх рядов сидели: сёстры Вертинские, Ариадна Шенгелая и моя Нонночка Новосядлова. А ещё во втором тайме подошли Наталья Фатеева и Наталья Кустинская, которых как верный страж сопровождал режиссёр Юрий Чулюкин. Кстати, вопрос с проживанием на фестивале Высоцкого и Крамарова так до конца и не был решён. Дядя Йося вдруг встал в позу и сказал, что этих двух залётных и перелётных гостей селить отказывается, да и пообедали они пока на мои личные талоны.

«Ничего, и с талонами вопрос решу, и товарища Шурухта уломаю, — подумал я, с кислой миной поглядывая на футбольное поле. — Однако всё же с дядей Йосей в последние дни твориться что-то неладное. Был жадный до денег „душа человек“, а теперь он — злой, ворчливый и раздражительный. Вот что значит тайная связь на стороне и нарушение клятвы верности».