Поход (СИ) - Князь

Толстый, отчаянно матерясь, перетянул двоих, недостаточно, по его мнению, оживлённых, и пленники, ускорившись, стали быстро таскать корзины от карьера вниз, к причалу. Минут через пятнадцать, закончив, собрались в кучу, и побрели по берегу, скрывшись из вида. Толстый важно пошагал за ними. В общем, ничего не понятно.

Пришлось перебегать, менять позицию, чтобы увидеть, куда они ушли. За полоской деревьев у них располагалась жилая зона. Ближе к воде – здание, длинный сарайчик, в котором и проживала, видимо, эта пятёрка зэков. Не, шестёрка. Возле плиты, под навесом, с костылём и покалеченной ногой, прыгает ещё один азиат. Негров я умею различать на взгляд, могу сразу сказать, что один из них – это центральная Африка, даже ближе к Сахелю, второй – юг. Ангола или что-то рядом. А вот азиатов не умею, для меня они все на одно лицо.

Выше по склону, за крепким забором, декорированным колючкой, небольшой дом с торчащей антенной мачтой. Антенна простенькая, штырь, так что связь недальняя. Толстый пошёл наверх, загудел небольшой генератор, в окне загорелся свет. Доложиться о проделанной работе пошёл, что ли? И что делать-то? Не, что толстого надо поспрошать, это понятно. А то сядет сейчас и уплывёт – на песок вытянута мотолодка. Тоже надувнушка, но из крутых. Мотор хороший, с этого ракурса не видать точно, но на вид – сил более тридцати, по размеру колпака если судить. Дистанционка, на румпеле сидеть не надо. Богато живут прибалты. А, ладно, пойдём разговаривать.

– В лодку! Туда пойдём.

– Я с тобой. – Упёртая, не буду спорить, побежали.

Бесшумно, чем хорош электромотор, подошёл, стал возле моторки. Манлихер в руки, и быстро по лесенке. Из дома нас не видно, зэки застыли и удивлённо на нас смотрят. Им досюда так просто не добраться – или плыть по реке довольно далеко, а вода ещё не купальная, или резать спираль Бруно. Металлом местные тоже не обижены, надо понимать. Колючка, спираль, и в немалом количестве. И только двинулся по лестнице, вслед, из-за колючки, пожелание: "Прибей эту сволочь!" – И с такой злобой произнесено было… Аж дёрнулся, и только потом дошло – сказали-то по-русски. Поворачиваюсь – стоит возле колючки мужик, в обносках, с фингалом таким знатным, но гордо стоит, без подобострастия. Моего возраста примерно. Отставник, не ошибёшься, такое в осанку впечатывается до конца дней.

– Wer bist du? – Сам не знаю, почему так вырвалось, на немецком его спросил, кто он.

– Юрий Николаевич. – Каблуками не щёлкает, но характерное такое вытягивание корпуса. Точно, военный.

– Stillhalten! – Вроде так на немецком должно звучать «стой спокойно». Двинул дальше.

Подхожу, звук работающего генератора заглушает любые шаги. Попробовал дверь тихонько пальцем – не заперта. Непуганые, не боятся. Сдвинул предохранитель, резко открыл, ствол вперёд. Толстый сидел за столом, пил кофе, судя по запаху. Так и застыл. Потом медленно потянул руки вверх, так и не выпуская кружки. Молодец, так и сиди. Подскочил, расстегнул ему ремень, снял вместе с кобурой.

Вытащил пистолет. Прикладистый по руке, Лахти или Хускварна, не поймёшь. Не настолько я знаток оружия, особенно пистолетов. Но всё равно – бензопилы у них лучше получаются. Ладно, потом. По-быстрому прошёлся рукой по толстому, вытащил из кармана раскладной нож – больше ничего и нет. В дверь просочилась Сандра, стоит, смотрит с недоумением. Прикинул в руке пистолет – не, чужое оружие, я лучше с карабином. Показываю Сандре – умеешь?

– Си. – И так как-то буднично это «си» прозвучало, как если бы спросил – а ходить она умеет? Подал пистолет, правда, с недоверием на лице. Такая ухмылочка в ответ, а потом – цирковой номер. Пару секунд рассматривания, потом пистолет как будто бы сам впорхнул ей в руку, вываливается магазин, подхват левой рукой, флажок предохранителя вниз, передёргивание затвора, вылетевший патрон подхватывается левой рукой, пальцами левой же руки вталкивается обратно в магазин, в это же время смотрит в ствол, недовольно морщась, магазин влетает в рукоятку, щелчок затвора, флажок предохранителя вверх. Общее время – пара секунд. Я так не сумею. Если кратко – проникся. А толстый – аж до печёнки. И кротко так, скромно:

– Чемпионато Италья пер тиро. Кварто посто.

Толстый, услышав такую речь, даже расслабился, и заговорил:

– Синьора…. Герр… – На этом, видимо, его познания в иностранных языках закончились, и он продолжил дальше уже на родном, непонятно. А с чего это он меня герром назвал? А, так камуфляжка же бундесовская на мне, и карабин австрийский.

– Хорош. Разговаривать на русском будем. И не надо делать вид, что ты его не понимаешь. Когда по-русски не понимают, я обижаюсь. А это больно. Не мне больно, а для тебя – уточняю. Так что давай по порядку – имя, фамилия, должность, чем занимаешься, и вообще, что здесь вокруг происходит. И руки-то опусти, а то обольёшься кофейком раньше, чем он остынет.

– Томас я. Барткус. Начальник на этом карьере угольном. А вы кто?

– Томас, ты лучше расскажи, что я тебя прошу, чтобы мы в курс дела вошли, что тут вообще происходит. И кофе пей, пей, остынет ведь.

– Так вы лосты, наверное?

– Что за лосты?

– Ну, это… Потеряшки!

– Какие потеряшки?

– Так Высшие кого группами переселяли, а потом вот так, как вас, поодиночке.

– Так, давай с самого начала и по порядку. Ты, кстати, русский откуда так хорошо знаешь?

– В ВВ я служил, при Союзе. Во Внутренних войсках. Зону охранял.

– Понятно, по профилю, значит, работа у тебя. А там что за люди?

– В лагере? Пленные, бандиты, враги народа.

И тут меня торкнуло.

– Враги народа, говоришь? С интонацией товарища Сухова. Помните – «Павлины, говоришь? Хех…»

– Стал к стене, руки назад. – И его же ремнём, двойной петлёй. Хороший ремень, широкий, мягкий. Хрен высвободишься.

– Посиди пока. Хотя можешь попробовать побегать. Синьора давно не стреляла по мишеням. Сандра, побудь пока здесь.

И пошёл вниз, хочется посмотреть, что тут за враги народа обосновались. Иду себе вразвалочку, рукава закатаны, карабин на плече стволом вниз, шляпа с веточками на нос надвинута, в общем, образ такой… Неположительного героя. И пока искал, где тут проход в спирали, и как калитка открывается, слышу:

– А я тебе говорю, Николаич, ещё один фашист на нашу голову.

– Ваня, ты погоди, не все немцы гады. Я, когда в ГСВГ служил, очень приличные ребята в Фольксармее были. Вон видишь, идёт. Сейчас попробуем поговорить, я немного немецкий-то помню ещё. Гутен абэнд, герр, не знаю, как вас там.

– И вам добрый. Но, глядя на вас, не скажу, что он таким выдался. И, Ваня, не смотри на мой карабин с таким вожделением. Пусть Юрий Николаевич поговорит сначала, а потом я уже решу, что дальше делать будем. И кого прибить надо. Представьтесь, мужики, пожалуйста. А потом расскажете, как дошли до жизни такой. А то сами мы не местные.

– Из лостов, что-ли?

– Вы вроде русские, а говорите непонятно. Лосты – кто это такие?

– Ну, сериал такой знаменитый был, Lost назывался, у нас перевели как «Остаться в живых». Что, не смотрели? А сейчас здесь так называют тех, кто в одиночку сюда попал, а не как мы, группой. А звать меня Юрий Николаевич, из Риги я. Иванов.

– А я Сергиенко Иван. Из Таллина сюда попал, а так ростовский я, моряк, на контейнеровозе ходил.

– Котов Андрей. С Брянщины. Пенсионер.

– А девушка где? Она тоже наша?

– Наша. Итальянка она, Сандра зовут. За этим, Томасом, присматривает.

– Сука! Нет, не она. Томас этот. Скотина он, фашист настоящий!

– Так, а вот с этого места давайте спокойно, плавно, подробно и с самого начала. Кстати, а сколько у нас времени на это, пока толстого не хватятся?

– А времени у нас как бы и совсем нет. Этот нас с работы погнал, чтобы поели, а то потом всю ночь уголь грузить, Гуннар уже должен был на своей шаланде подойти.

– А кто это ещё в лагере?

– Двое китайцев, это пленные. Ли – который хромой, и Мин, что с нами работает. Их никто не понимает, ни одного языка они тоже не знают. Кваме – он из Сенегала, по-французски говорит, так никто из нас его не знает, и Малике, он из Замбии. С этим хоть что-то, он по-английски немного, так Иван с ним пытается общаться.