Завтра в Берлине - Оскар Кооп-Фан

– Кого?

– Друффи. Это ласковое имя для нариков. Party animals[9], торчки, все такое.

– Да, я только сегодня утром приехал… то есть вчера.

– Держи, закинься и пошли танцевать. Хочешь, познакомлю с блондинкой, на которую ты сейчас пялился? Это Сигрид, она клевая. Это она попросила меня к тебе подойти. Ты как, порядок? Съел, что хотел? Давай, идем танцевать.

Перед рубкой диджея они смотрятся странным дуэтом.

Арман предлагает Тобиасу половину своего последнего экстази.

– Ты где покупал? Ешки сейчас не очень. Я тебя научу. Буду доброй тетушкой. Зови меня Тата. Идет? Тата Сарфатти[10].

Арман глотает целую таблетку. Оба смеются.

– Ладно, Тата.

Они танцуют еще несколько часов, теряются, снова находят друг друга. Арман целуется с Сигрид. Они расходятся, теряются. Жарко, свет влажный, как сквозь туман. Рваная музыка ведет заблудшие души «Панорама-бара», она – единственная их госпожа, она диктует им, как двигаться, в неровном, похожем на конвульсии танце. Это бесконечное наслаждение, может, искусственное, но такое настоящее, что совершенно не важно, откуда оно взялось. Ничто так не пьянит, как экстаз толпы, толпы одиноких, тех самых «друффи», как говорит Тобиас. Девушки просты и прекрасны; иногда они улыбаются вам или целуют вас. Басы бьют, как сердце, чувствуешь, что живешь ярче, вместе со всеми. Каждый проживает свой опыт спокойно и без стыда, все наги в своем наслаждении. Оно находит выход – руки поднимаются вверх, рты порой кричат что-то. Те, кто под кетамином, проживают все замедленно, как в аквариуме, другие, под амфетаминами, – как в ускоренной съемке. Но какая разница, главное – чтобы было хорошо. Никто тебя за это не осудит.

Арман с Тобиасом снова встречаются у раковин перед туалетами. Завязывается разговор. В квартире, где Тобиас живет вскладчину с остальными, WG по-местному, сдается одна комната. После клуба они пойдут туда вместе. Если Арману подходит, он сможет там жить.

– Ты пил?

– Да, пару пива, – отвечает Арман.

– Тогда ты сегодня без жидкого. В следующий раз дам. Увидишь, это в двадцать раз лучше твоих глупых таблеток.

Наслаждение у Армана стихает; его знобит, он дрожит всем телом. Усталость как будто захлестнула его плотной и пенной волной; наркотики постепенно покидают его организм. Молекулы удовольствия ушли, и вот он ищет Тобиаса, чтобы уйти отсюда, посмотреть комнату, да, посмотреть и уснуть там, зарыться под одеяло, спать, голышом, в мягкой постели.

Нужно найти Тобиаса. Который час? Уже восемь вечера! Время обрушивается на него как кувалда.

Нужно найти Тобиаса. «Бергхайн» закрыт, осталась только «Панорама». Это упрощает поиски.

Нужно найти Тобиаса. Свет уже не мерцает, огни замедлились и будто оставляют за собой шлейф пыли. Звездной пыли.

Нужно найти Тобиаса. У туалетов толкутся торчки. Вон и та девушка с татуировкой: была бы симпатичной, если бы не жевала воздух своей беспокойной челюстью. Какой-то парень бодает стену. Гротескные конвульсии. Он низенький, лысый и синий. И бодает стену. Рядом с ним улыбается странное существо, полупарень, полудевушка, с бритой головой, рыжими бровями и широкими губами, грубо нарисованными помадой.

Нужно найти Тобиаса. А, вот он где. Он тоже устал. Уходим.

III

Квартира в Пренцлауэр Берге, на Шёнхаузер-аллее. От «Бергхайна» – от Восточного вокзала – путь неблизкий. Но они идут пешком. Для Армана осень наступает в новом городе. Его захватывает ощущение простора. Да, именно так, простор и простота. Он идет за незнакомцем в квартиру, которую ему предстоит узнать. В руке его сумка. Он идет навстречу новой жизни, его пьянит непривычность всего, мягко дует ветер.

Тобиас говорит не переставая. Перескакивает с одного на другое. Это его способ существования, так, под веществами, он чувствует, что живет своей жизнью. Арман его слушает. То, что он говорит по-французски, обнадеживает. Иначе он, может, и не пошел бы за ним; это как опорная точка.

Тобиас куда ниже Армана. Ему бы семенить сзади, но он ведет. Рассказывает про друга, который умер пару дней назад. От наркоты, ясное дело. Иначе и быть не может в окружении Тобиаса. Наркомания – это на полную занятость.

Арману пока еще кажется романтичным, что для некоторых саморазрушение – дело чести, что они так упорны в падении. Он еще не знает зачем – исчезнуть или пожить ярче, – но уже хотел бы прикоснуться к этой жизни, жизни теней.

Улицы для него пока что широкие, вывески – странные, а объявлений не разобрать. Когда не понимаешь языка, в немецких словах мерещится особый привкус, что-то индустриальное в самом их начертании; вереницы согласных будто жмутся друг к другу; черный язык, его так и видишь готическим шрифтом. Его холодная мягкость обволакивает и цепляет. Да, Арман хочет жить этой жизнью, среди неизведанных ощущений.

Квартира просторная; они здесь все такие, это неизменно, как линолеум на лестничных клетках. Окна до пола. Прошлый жилец съехал неделю назад. Американец, пробыл здесь шесть месяцев. Его комната теперь свободна; две других занимают Отто и Клаудия. Тобиас спит на диване. Его выручили, он здесь уже три недели. Клаудия уехала на пару недель в Испанию повидаться с семьей.

Раньше, несколько лет назад, Отто жил здесь с женой. Она ушла от него. С тех пор он сдает комнаты проезжим иностранцам. Отто – высокий белобрысый парень с севера Германии. Ему тридцать пять, но он при этом студент, изучает историю и биологию.

Он готовит ужин. Он не знал, вернется ли Тобиас, но на всякий случай сделал с запасом, просто так. Тобиас представляет ему Армана как хорошего приятеля.

Отто предлагает Арману поужинать с ними. Если хочет, он может остаться и на ночь, у него усталый вид. А завтра они обсудят насчет комнаты.

За ужином все очень мило. Говорят по-английски. Арман с удовольствием отмечает, что так он будто другой человек, чем когда говорит на французском. С другим характером, другим юмором. Приятно, когда можешь на время стать другим.

Арман идет в душ, потом засыпает в свежей постели.

IV

Наутро, как и всегда, оладьи и кофе с молоком. Немцы знают толк в домашней жизни. Это, наверное, из-за суровой зимы. У них есть любые примочки: чтобы взбить молоко, чтобы чай не остывал, чтобы жить с комфортом, дома, не спускаясь в кафе на углу.

Завтракать приятно. Все курят самокрутки, едят бекон, Тобиас и Арман пересказывают Отто свои похождения. Все трое – как семья за кухонным столом.

Отто чувствует то же самое.