Тайна Белой Розы (ЛП) - Пинтофф Стефани

Тут даже стоял элегантный фонограф «Виктрола» из красного дерева, его рупор, который Алистер использовал для регулировки громкости проигрывателя, был опущен вниз: Алистер открывал его для громкой музыки, и закрывал — для приглушения звука.

Рядом с фонографом стояла полка с многочисленными пластинками и дополнительным запасом игл для их воспроизведения. Больше ни у кого я не видел такую машину — но Алистер взял за правило приобретать самые последние изобретения.

Сегодня из-за закрытых дверей доносился мягкий баритон Энрико Карузо. Я узнал его голос — это был любимый оперный певец Алистера.

— Выпьешь с нами по стаканчику хереса, Зиль? — спросил Алистер, когда я положил себе на тарелку булочку. Он добавил лед в бокалы и наполнил их бледно-янтарной жидкостью. — «Харвис Бристоль Крим». — Он удовлетворённо вдохнул божественный аромат. — В отличие от других сортов хереса, его лучше всего пить охлажденным, со льдом.

— Нет, спасибо. Мне предстоит еще одна долгая ночь.

Я был бы не против бокала любимого хереса Алистера, но мне нужно было быть трезвым перед сегодняшним визитом к Страппам.

Алистер сделал глоток из своего стакана, а затем налил мне чашку горячего чая, который миссис Меллоун принесла вместе с булочками.

— Тогда перейдём сразу к делу. Я пригласил сегодня Ангуса, потому что он очень хорошо знал Хьюго Джексона. Фактически он был доверенным лицом Хьюго в вопросах, связанных с процессом Дрейсона.

Следуя за ходом мыслей Алистера, я повернулся к судье Портеру.

— В чём именно судье Джексону понадобился ваш совет?

— Он хотел убедиться, что поступает справедливо. — Судья Портер развел руками. — С делом Дрейсона было непросто. Хьюго старался быть беспристрастным, но он ненавидел Дрейсона. И дело было не только в поступках Дрейсона — убийстве невинных людей, и особенно ребенка. — Он доверительно наклонился к нам. — Хьюго снились кошмары, потому что он считал, что Дрейсон ему угрожал.

— Угрожал? — удивлённо приподнял я брови.

Судья задумчиво кивнул.

— Какие бы показания ни давали на суде, кого бы ни допрашивали, Дрейсон не сводил глаз с судьи Джексона. Хьюго это чрезвычайно тревожило. Ему даже начали сниться эти глаза, следящие за ним из-за очков в проволочной оправе.

Я вполне мог себе это представить. Я вспомнил из утреннего допроса в «Гробнице», что у Дрейсона был очень пронизывающий взгляд — казалось, он видел тебя насквозь, прожигая в теле дыру.

— У него были другие причины полагать, что Дрейсон желал причинить ему вред? — уточнил я.

Судья покачал головой.

— Нет. По крайней мере, не физически. Он был уверен, что таким образом Дрейсон хочет вывести его из равновесия.

— Дрейсон общался с кем-нибудь в зале суда?

Судья пожал плечами.

— Сам Дрейсон первым ни с кем не заговаривал. Но его возлюбленная пыталась передать ему сообщения. Судья перехватил несколько из них: любовные записки, ничего зловещего.

Я отставил чашку с чаем и достал из нагрудного кармана маленький блокнот в кожаном переплете и карандаш.

— Я и не знал, что он влюблен в какую-то девушку. Вы в курсе, как ее зовут?

— Конечно. — В его глазах промелькнуло веселье. — Её зовут Китайская Роза.

— Полагаю, это не настоящее имя.

— Нет, её настоящее имя — Го Мей Лин.

— Где я могу её найти?

— Она работает в китайском ресторане своих родителей на Мотт-стрит.

— Не знаете, как давно они знакомы?

Губы судьи изогнулись в улыбке.

— Вы меня переоцениваете. Я просто повторяю то, что мне говорил Хьюго о нарушениях в зале суда.

— Значит, больше ничего существенного он не упоминал?

— Только о толпе, которая собиралась каждое утро на улице. Больше половины горожан надеялись разорвать Дрейсона на куски. Остальные были анархистами, болтающими о реформах и правах трудящихся. Эмоции переполняли здание суда каждый день, и если бы ваши полицейские в центре города не поддерживали порядок, толпы людей разорвали бы друг друга на части.

Я уже слышал подобные слова от коллег-патрульных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

До этого момента Алистер сидел на диване, просматривая свои личные записи, но теперь присоединился к нашей беседе.

— А как насчет предыдущих случаев? — спросил он. — Известно ли тебе о каком-либо другом недавнем деле Хьюго, кроме дела Дрейсона, которое могло бы заставить кого-то желать судье зла?

— Определённо, нет, — в голосе судьи Портера прозвучал вызов.

— Другие анархисты? — поинтересовался я.

— Мне он об этом не говорил, — ответил судья.

— Тем не менее, мы должны проверить недавний список судебных разбирательств судьи Джексона. — Я посмотрел на Алистера. — Я могу получить его по официальным каналам, но будет быстрее, если ты попросишь миссис Джексон.

— Конечно, — кивнул Алистер.

Судья Портер нетерпеливо отодвинул бокал с хересом.

— Ты хотел поговорить о символах…

— Да, мы к этому еще вернемся, — прервал его Алистер. — Но сначала позвольте мне быстро поделиться с вами двумя результатами вскрытия судьи Джексона.

— Как ты смог…? — я запнулся на полуслове. Очевидно, причиной была дружба Алистера с миссис Джексон, что он мне сразу же и подтвердил.

— Конечно, вдова судьи захотела, чтобы я одним из первым ознакомился с результатами, — сказал он, передавая мне пачку бумаг через кофейный столик. — Заключение коронера подтверждает моё предположение.

— Какое именно? — уточнил я.

— Что убийца судьи Джексона — в высшей степени умный и организованный человек, и все его действия тщательно продуманы.

— И всё это указано в отчете о вскрытии? — я побарабанил пальцами по бумаге.

Алистер улыбнулся.

— Не так многословно. Но если ты посмотришь на записи, сделанные коронером, то поймешь мою точку зрения: наш убийца точно знал, что делал.

Я просмотрел отчет, сосредоточившись на наиболее важных моментах. Судья Хьюго Джексон умер от потери крови после того, как ему перерезали горло от уха до уха. Разрез был длиной двадцать два с половиной сантиметра и достаточно глубоким, чтобы перерезать обе сонные артерии и яремную вену.

Алистер был прав: в отчете отмечалось, что рана была нанесена таким образом, что смерть наступила почти сразу. Голова судьи была наклонена к груди, что облегчало доступ сразу к обоим крупным сосудам. Непрофессионал же запрокинул бы голову своей жертвы назад, чтобы подставить шею под удар ножа — но при этом рискуя, что нож не заденет главные артерии. Подсунув нож под наклонённую вперед шею жертвы, убийца продемонстрировал уверенность и знания. Но ведь для такого необходима недюжинная сила?

Я пролистал еще несколько страниц, но там больше не было ничего существенного.

— Либо убийца был достаточно силен, чтобы удержать судью Джексона, либо застал его врасплох.

— Я тоже так считаю, — кивнул Алистер. — В любом случае, все было тщательно спланировано.

— И он хотел убить судью быстро и окончательно, — добавил я. — Не хотел растягивать процесс и заставлять его мучиться.

— И что нам это даёт? — Ангус отмахнулся от отчета, который я ему протянул. — Все ваши разговоры о том, как хорошо этот убийца спланировал свое преступление, ни на шаг не приближают вас к раскрытию дела.

— Именно поэтому ты нам и нужен, Ангус. — Затем Алистер повернулся ко мне и добавил: — Я пригласил сюда сегодня судью Портера, потому что он — опытный символист.

— Символист? — я вопросительно посмотрел на них обоих.

— Это мое хобби, — усмехнулся Ангус, — ещё со времен учебы в колледже. — Они с Алистером обменялись взглядами. — Это стало результатом моих занятий греческим языком, потому что греческие буквы часто используются в качестве символов. Постепенно я начал понимать, что всё вокруг нас — символы, и мой интерес распространился на все формы символизма. — Он пожал плечами. — Полагаю, мне нравится разгадывать тайный смысл посланий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Полагаю, символы на месте преступления являются ключом к установлению личности убийцы судьи Джексона, — сказал Алистер. — Видишь ли, в выборе метода и способа убийства преступник показал себя образцом рационального мышления: он вошёл и вышел из дома судьи незамеченным и расправился со своей жертвой быстро, без единого звука.