Власть в Древней Руси. X–XIII века - Пётр Толочко

С похожей повесткой дня состоялся княжеский съезд 1205 г. в днепровском городе Треполе. Сообщение о нем в Лаврентьевской летописи содержится после рассказа об успешном походе южнорусских князей на половцев. Судя по летописному свидетельству, в Треполе собрались не все участники антиполовецкого похода. С уверенностью можно говорить о четырех князьях: Рюрике Ростиславиче, двух его сыновьях Ростиславе и Владимире, а также о Романе Мстиславиче. Главной их заботой, как подчеркнул летописец, было «мироположение въ волостехъ», которое основывалось на личных заслугах каждого из участников съезда перед Русской землей: «Кто како терпелъ за Рускую землю».[178] Имелись ли ввиду заслуги князей в последнем победном походе на половцев или же совокупные за все время их княжений, сказать сложно.

С уверенностью можно только утверждать, что критерий этот не сработал. Роман Мстиславич, надеявшийся на свое первенство в этом «терпении» и не удостоившийся такой чести, решил захватить власть над всей Русской землей. Рюрика Ростиславича он насильно постриг в монастырь, а его сыновей — Ростислава и Владимира — пленил и увез с собой в Галичину. Сам, таким образом, стал, фактически, и князем киевским.

Такой поворот событий не понравился Всеволоду Большое Гнездо. Он немедленно отправил к Роману своих послов с требованием отпустить сыновей Рюрика и согласиться с тем, что на киевском столе сядет его зять Ростислав. Как заметил летописец, «Романъ же послуша великого князя и зятя его пусти, и бысть князь Киевьскый».[179]

На съезде князей — Ольговичей и Ростиславичей, состоявшемся в Чернигове в 1206 г., обсуждался их коллективный поход на Галич. «Совокупишася Олговичи вси в Черниговъ на снемъ, Всеволод Чермны с своею братьею, и Володимеръ Игоревичь с своею братьею, и Мстислав Романовичь из Смолиньска приде к нимъ с своими сыновци». В какой мере решения этого съезда обязывали великого киевского князя Рюрика Ростиславича, сказать трудно, но только он со своими сыновьями Ростиславом и Владимиром также принял участие в этом походе. Как и на съезде князей Володимерового племени 1195 г., в Чернигове, по-видимому, обсуждался вопрос о замещении галицкого стола. Это следует из дальнейшего рассказа летописи. Галичане, опасаясь, что с уходом венгерского короля, русские князья продолжат свой поход на Галич, пригласили на его стол черниговского князя Владимира Игоревича. Еще раньше король, надо думать, не без согласия галицких бояр, пригласил в Галич переяславского князя Ярослава Всеволодовича — сына Всеволода Большое Гнездо. Тот поспешил в Галич, но за три дня до него там утвердился Владимир Игоревич.

Кроме вопросов внутреннего устройства, на княжеских съездах периодически обсуждалась проблема войны и мира с половцами. Причем, не только на раннефеодальном этапе истории Руси, но и в период феодальной раздробленности. Летописные свидетельства о трудных взаимоотношениях с половцами убедительно показывают, что, несмотря на сепаратистские тенденции удельных князей и привлечения для внутренних разборок половцев, на Руси сохранялось представление о том, что борьба со степняками являлась общей задачей всех русских князей. Как собственно и то, что возглавлять ее должен великий киевский князь.

Первый съезд, на котором эта проблема получила общерусское звучание, состоялся в 1101 г. в Киеве на Золотче. На него прибыли киевский князь Святополк, переяславский — Владимир, черниговские — Давыд, Олег и Ярослав. Сюда же прибыли и половецкие послы, как отметил летописец, «ото всѣхъ князь къ всей братьи», которые запросили мира. Князья приняли предложения половецких ханов и определили местом заключения соглашения заднепровский городок Саков. «И сняшася у Сакова, — записал летописец, — и створиша миръ с половцы и пояша таль межи собою, мѣсяца семьтября въ 15 день, и разидошася разно».[180] Летописец не объяснил, для чего нужно было заключать мирный договор непременно в Сакове, но, можно думать, таким было условие половецких ханов, которые опасались идти в Киев.

В летописи нет сведений о том, что половцы нарушили свои обязательства не воевать с русскими, но очевидно было именно так. Иначе невозможно объяснить новый съезд князей на Долобском в 1103 г. Он был менее представительным, чем предыдущий, но принятые на нем решения Святополком Изяславичем и Владимиром Всеволодовичем, судя по последующим событиям, имели обязательную силу для остальных южнорусских князей. В поход на половцев выступили Святополк, Владимир, Давыд Святославич, Давыд Всеславич, Мстислав Давыдович, Вячеслав Ярополкович и Ярополк Владимирович. Не принял в нем участия только Олег Святославич, известный своими дружескими связями с половцами. Правда, свой отказ он объяснил болезнью: «не здоровлю».

Аналогичные коллективные походы на половцев были предприняты в 1107 и 1111 гг. Летописец не сообщает о том, что им предшествовали княжеские съезды, но трудно себе представить, чтобы столь грандиозные военные предприятия не были предварительно обсуждены. Правда, перед походом 1111 г. князья Святополк и Владимир, после обмена грамотами, таки встретились друг с другом. Их решение было поддержано черниговским князем Давыдом Святославичем. В поход три старших князя в Южной Руси привлекли и своих сыновей.

Принципиально не изменилась ситуация с организацией обороны страны от половецких вторжений и в период феодальной раздробленности Руси. Об этом свидетельствует, в частности, грандиозный поход русских князей на половцев в 1167 г. Согласно летописному известию, целью его было обезопасить прохождение купеческих караванов, следовавших по Греческому и Залозному торговым путям. В нем приняли участие дружины двенадцати князей. Свои полки выставили даже Смоленск и Галич. Сбор князей, по настоянию Ростислава Мстиславича, состоялся в Киеве, на котором, несомненно, была обсуждена стратегия и тактика этого похода[181].

О большом княжеском съезде, обсуждавшем вопросы войны и мира с половцами, рассказывается в летописной статье 1170 г. на этот раз инициатором его выступил великий киевский князь Мстислав Изяславич. «И съзва братью свою и нам а думати с ними, река имъ тако: „братье, пожальтеси о руской земли и о своей отцинѣ и дѣдинѣ, оже несуть хрестьяны на всяко лѣто у вежѣ свои, а с нами роту взимаюче, всегда переступаюче: А уже у насъ и Греческий путь изъотымають, и Соляный и Залозный, а лѣпо ны было, братье, възрече на Божию помощъ и на молитву святоѣ Богородици, поискати отець своихъ и дѣдъ своих пути и своей чести“». «Благая весть» Мстислава Изяславича нашла горячий отклик у его братии, а их общее решение о походе на половцев обрело обязательную силу. «И всимъ угодна бысть дума его, Мьстиславля».[182] В походе приняло участие не менее тринадцати князей, представлявших практически все южнорусские княжества, а также Смоленское.

В годы правления в Киеве дуумвиров Рюрика Ростиславича и Святослава Всеволодовича аналогичные походы в степь состоялись в 1183, 1185, 1187, 1192 годах. Летописец представляет их как результат совместных дум киевских князей, но поскольку круг участников этих походов был значительно шире, можно думать, что и число собиравшихся в Киеве князей не ограничивалось только Рюриком и Святославом. В статье 1183 г., в частности, сказано, что после того как Бог вложил в сердце киевским князьям мысль пойти на половцев, они послали по окольных князей, а те «совокупишася к нима».[183]

Обязательность съездовских решений зиждилась не только на моральных принципах, но также и на юридических нормах. Об этом мы узнаем из свидетельства летописной статьи 1177 г. Посланные великим киевским князем Романом Ростиславичем полки против половцев потерпели сокрушительное поражение у городка Ростовца. Причину его современники видели в том, что в сражении не принял участия брат Романа Давыд: «Давыдъ же бяше не притяглъ». Претендент на великое княжение Святослав Всеволодович решил воспользоваться благоприятным случаем и предъявить Роману претензию за несоблюдение ряда. «Молвяше же Романови Святославъ: „Брате, я не ищю подъ тобою ничего же, но рядъ нашь такъ есть, оже ся князь извинить, то въ волость, а мужь у голову, а Давыд виноватъ“».[184]

Соблюдение этого «ряда», судя по обращению Святослава, было обязанностью великого князя. Роман не стал лишать Давыда волости, чем проявил свою великокняжескую несостоятельность и, по мнению черниговского князя, сам заслуживал наказания. Собрав войско, Святослав пошел на Киев и изгнал из него Романа.