Территория сердца - Весела Костадинова

сына с яростью, которая, казалось, готова была разорвать пространство вокруг нас. В его глазах полыхала злость и разочарование, и каждое слово, произнесённое им, казалось ударом, нацеленным не только на Влада, но и на меня.

Владислав, едва держась на ногах, попытался выпрямиться, его лицо исказилось болью и усталостью, но он не отвёл взгляда от отца.

— Она здесь ни при чём! — выкрикнул он, и его голос дрожал от гнева и слабости. — Ты всегда думаешь только самое худшее, но это не так, отец! Хватит винить всех, кроме меня!

Александр прищурился, его взгляд стал ещё более ледяным, и он сделал шаг вперёд, будто желая задать сыну ещё один удар.

— Ах, ни при чём? — его голос был пропитан сарказмом. — Ты тащишь в постель очередную девчонку, а потом прикрываешь её? Это твоё решение, да? Всё как всегда, Влад? Ты когда-нибудь возьмёшь ответственность за свою жизнь?

— Я едва не изнасиловал ее, отец! — заорал Влад. — Я действительно сорвался! И тащил ее на диван, но она этого не хотела! И осталась на работе не потому, что заигрывала со мной, а потому что делала презентацию! Сам глянь, на столе!

— Что ты мне заливаешь! Какую презентацию она делала, ту, которую прислали наши ребята?

— Сам глянь, — устало повторил Влад. Я только и могла удивленно мотать головой — он ведь даже папку не открывал…. — Тебе должна была Алла переслать новую версию. Сегодня, около половины десятого.

Я стояла, не в силах двинуться, чувствуя, как весь мир словно застыл вокруг нас. Слова Влада эхом отдавались в голове, звуча как удар за ударом. Он признался. Признался в том, что произошло, и я видела, как это признание ударило Александра, как резкий порыв ветра, сбивающий с ног.

Александр остановился, его лицо исказилось от ярости и боли. В глазах сверкнул холодный гнев, но он всё же повернул голову к столу, на котором лежала папка с документами. Я чувствовала, как внутри всё сжимается от страха и напряжения. Он молча подошёл к столу и, схватив папку, быстро открыл её, доставая документы.

Его пальцы нервно перелистывали страницы, взгляд метался по тексту. Сначала в его глазах промелькнуло недоумение, затем удивление, а потом нечто похожее на… уважение. Он поднял взгляд на меня, и я почувствовала, как дыхание перехватило.

— Это что такое? — выдавил он наконец, и в его голосе больше не было прежнего сарказма. — Это твоя работа?

— Да, — даже это слово далось мне с невероятным трудом. Внутри клокотал вулкан из обиды, ярости и злости. — Я… я просто сделала так, чтобы всё выглядело лучше, чтобы это было понятно даже тем, кто не знает наших проектов. Это была моя идея, я думала, что… это может помочь.

Он долго смотрел на меня, его взгляд был тяжёлым, пронизывающим, и я не могла понять, что именно он думает. Его лицо оставалось бесстрастным, но я видела, как в глубине его глаз что-то меняется.

— И ты осталась ради этого? — тихо спросил он, и в его голосе уже не было прежней агрессии, только скрытое удивление. — Ради этой работы?

— Я несколько раз выходил в приемную, — вместо меня ответил Влад, — она даже не заметила этого, поглощенная работой. А когда закончила, отдала Алле и занесла мне….

— Знаешь, сынок, — очень медленно сказал он, продолжая смотреть на меня, — что я с тобой сделаю, когда тебе станет лучше?

От этой угрозы мне стало очень холодно.

— То, — твердо ответил Влад, — что я заслужил.

— Тогда поднимайся, придурок, и поехали домой! — он одним движением помог Владу встать, и они вместе направились к выходу, покидая кабинет и приёмную, оставляя меня в полном одиночестве.

Пройдя к своему столу, я обессиленно опустилась на стул, стараясь собрать мысли в кучу. Я сделала всё, что могла, показала свою работу, помогла справиться с приступом, выдержала этот страшный разговор, но почему-то это не приносило облегчения. От обиды и гнева, от страха и усталости я положила руки на стол, сложила на них голову и заплакала. Заплакала, потому что почувствовала себя вещью — ненужной и неудобной, девочкой по вызову, предметом мебели. Это было настолько больно, что я даже не ожидала подобного от себя, думая, что готова к любым испытаниям.

Часы пробили половину второго ночи. Москва за окном все еще не спала — гуляла и веселилась, а мне только и оставалось, что закутаться в чужую рубашку и стараться придумать, как добраться до своей маленькой съемной комнаты на окраине этого грозного, безжалостного города.

Внезапно, я почувствовала, как кто-то осторожно задел меня рукой за плечо. Резко вздрогнула и подняла голову. Напротив, меня молча стоял Александр Юрьевич, сложив руки на груди.

Сердце на мгновение замерло, а потом бешено заколотилось, словно пытаясь вырваться из груди. Я замерла, не в силах вымолвить ни слова, только смотрела на него, чувствуя, как страх сковывает тело. Как давно он здесь стоит? И почему вернулся?

Александр Юрьевич внимательно рассматривал меня, его взгляд был тяжёлым, пронизывающим, словно он пытался прочитать мои мысли. На его лице не было ни гнева, ни презрения, только непроницаемое выражение, которое заставляло меня чувствовать себя маленькой и беззащитной.

— Этот дебил сейчас в машине, в безопасности. А ты, мышка, почему еще здесь?

— Вызываю такси, — ответила я, даже не пытаясь вытереть глаза, чтоб не выглядеть совсем дурой. — А вы за ким чертом тут? — и снова мой не сдержанный язык дал о себе знать.

Александр Юрьевич прищурился, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на удивление. Он не привык, что с ним так разговаривают, особенно в такой момент. Я почувствовала, как холодный страх пробегает по спине, но, видимо, что-то в моём усталом, вымотанном состоянии вызвало у него не гнев, а скорее интерес.

— Зачем я здесь? — протянул он, его голос звучал мягко, почти лениво, но в этой мягкости чувствовалась скрытая угроза. — Ну, знаешь, иногда нужно убедиться, что последствия твоих действий не вышли из-под контроля.

Я замерла, вслушиваясь в его слова. В них была какая-то загадка, что-то, что я не могла сразу понять. Он подошёл ближе, его тень легла на меня, и я почувствовала себя