Обратный отсчет - Кен Фоллетт

Когда он говорил с ней по телефону, она была очень любезна. Узнав, что он потерял память, Вилли выразила ему сочувствие и в то же время не могла скрыть профессионального любопытства. Сейчас она бегом спускалась по лестнице – маленькая женщина в белом халате, с большими карими глазами и раскрасневшимся от волнения лицом. Глядя на нее, Люк не смог сдержать улыбку.

– Как же я рада тебя видеть! – сказала она, бросаясь ему на шею.

Первым его порывом было ответить на это бурное проявление чувств, но он испугался, что может ее обидеть, и замер с поднятыми вверх руками, как будто на него напали грабители.

Вилли рассмеялась:

– Я совсем забыла. Ты же ничего не помнишь. Успокойся, я почти безобидна.

Он осторожно обнял ее за плечи, ощутив сквозь белый халат мягкость и податливость ее тела.

– Пошли. Я покажу тебе мой кабинет. – Она повела его вверх по лестнице.

Кабинет у Вилли был маленький, с обыкновенным письменным столом и металлическим шкафом для документов, но ей удалось немного оживить обстановку, расставив там и тут цветы и повесив на стену яркую абстрактную картину. Она налила Люку кофе, предложила ему печенье. Затем стала задавать вопросы о его амнезии.

Слушая его, она делала пометки в блокноте. Люк уже двенадцать часов ничего не ел и быстро умял все печенье.

– Хочешь еще? – с улыбкой спросила Вилли. Он отрицательно покачал головой.

– Что ж, картина довольно ясная. У тебя глобальная амнезия, но в остальном со стороны психики я никаких отклонений не нахожу. О твоем физическом состоянии мне судить трудно, но выглядишь ты вполне здоровым.

– Эту амнезию можно вылечить?

– Нет. Обычно процесс необратим.

Люк воспринял ее ответ как тяжелый удар.

– Не отчаивайся раньше времени, – ласково сказала Вилли – Люди с подобным расстройством способны вновь выучить все, что забыли. Как правило, им удается собрать по кусочкам свое прошлое и вернуться к нормальной жизни.

– Чем могла быть вызвана эта моя амнезия?

– Прежде всего рассматривается возможность мозговой травмы. Однако это не твой случай.

– Какие еще бывают причины?

– Это может быть длительный стресс, неожиданное сильное потрясение, прием наркотиков или некоторых медицинских препаратов. Кроме того, амнезия возникает как побочный эффект при лечении шизофрении.

– Есть способ выяснить, что из этого случилось со мной?

– Наверняка сказать нельзя. Остается только узнать, что произошло с тобой в ночь с понедельника на вторник.

– По крайней мере теперь мне известно, что искать: сильный шок, наркотики или лечение от шизофрении.

– Ты не шизофреник, – сказала Вилли. – Ты хорошо ориентируешься в реальности. Что собираешься делать дальше?

Люк поднялся со стула.

– Встречусь с Берном Ротстеном. Может, у него есть какие-то идеи.

– Я тебя провожу.

На лестнице Люк спросил:

– Давно вы с Берном в разводе?

– Пять лет. Достаточно давно, чтобы снова стать друзьями.

– Я понимаю, это странный вопрос, но я должен его задать. Мы встречались? Между нами… что-нибудь было?

– О господи, – ответила она. – Он еще спрашивает.

1943 год

В день капитуляции Италии Вилли столкнулась с Люком в вестибюле здания «Кью». Она чуть было не прошла мимо, скользнув равнодушным взглядом по лицу худого мужчины лет тридцати. Но он ее окликнул:

– Вилли! Ты меня не узнаешь?

По голосу она сразу его узнала, и сердце у нее учащенно забилось. Но, снова посмотрев на заговорившего с ней истощенного человека, Вилли тихо вскрикнула от ужаса: из воротника рубашки торчала тонкая шея, а пиджак висел на нем как на вешалке. И глаза были как у старика.

– Люк! Ты просто жутко выглядишь!

– Спасибо, – сказал он с усталой улыбкой.

Вилли поспешила загладить свою оплошность:

– Извини.

– Ничего. Я знаю, что похудел. Там, где я был, не слишком хорошо кормили.

Ей хотелось обнять его, но она сдержала порыв, не уверенная, что ему это понравится.

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– Учебная подготовка: радиосвязь, карты, стрелковое оружие, рукопашный бой.

– Для джиу-джитсу ты не совсем подходяще одета, – усмехнулся Люк.

Несмотря на войну, Вилли по-прежнему одевалась со вкусом. Зарплата не позволяла ей покупать модные вещи, но благодаря отцу все дети в их семье умели шить.

– Думаю, я могу принять твои слова за комплимент. А где ты был?

– У тебя есть время поговорить?

– Конечно.

– Давай выйдем отсюда.

Был теплый сентябрьский день. Они медленно брели вдоль бассейна, в котором отражалось безоблачное небо.

– Как ты попала в Управление? – спросил Люк.

– Это устроил Энтони Кэрролл, – сказала Вилли. Получить работу в Управлении стратегических служб считалось большим везением. – Он теперь личный помощник Билла Донована. – Генерал Донован, получивший прозвище Дикий Билл, возглавлял УСС. – Энтони перетащил в Управление всех своих старых гарвардских друзей. Элспет сейчас в Лондоне, Пегги – в Каире, а вы с Берном, насколько я понимаю, находились где-то в тылу противника.

– Во Франции.

– Тяжко пришлось?

– Первый убитый мной человек был французом. – Люк говорил отрывисто, словно воспоминание причиняло ему боль. – Это был полицейский, вернее жандарм, и его звали Клод – мой тезка. Он случайно зашел в деревенский дом, где проходила встреча нашей группы. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, чем мы занимаемся: на столе разложены карты, в углу стоят винтовки, да к тому же Берн как раз в этот момент показывал партизанам, как устанавливать бомбу с часовым механизмом. – Люк невесело усмехнулся. – Этот дурень хотел нас арестовать.

– И что ты сделал? – прошептала Вилли.

– Вывел его на улицу и выстрелил в затылок.

– О господи!

– Он умер не сразу. Прошла почти минута, прежде чем он затих.

Вилли сжала его пальцы. Он не дал ей убрать руку, и дальше они так и шли вокруг длинного узкого бассейна, держась за руки. Люк рассказал ей еще одну историю – о женщине, бойце Сопротивления, которая попала в лапы к немцам и подверглась страшным пыткам. Вилли заплакала. Становилось прохладно, а он никак не мог выговориться, вспоминая все новые и новые подробности: взорванные машины, убитых немецких офицеров, увезенные в неизвестном направлении еврейские семьи.

Их прогулка длилась уже два часа, когда Люк вдруг споткнулся, и ей пришлось поддержать его, чтобы он не упал.

– Я очень устал, – сказал он.

Вилли поймала такси, и они поехали к нему в гостиницу.

Жил Люк не где-нибудь, а в «Карлтоне». Роскошь дорогой гостиницы напомнила Вилли, что он вырос в богатой семье. У него были шикарные апартаменты, в гостиной стоял рояль, и даже в ванной имелся телефонный аппарат – такого она никогда раньше не видела.

Она позвонила и заказала куриный суп, яичницу, горячие булочки и молоко. Сев на диван, Люк начал рассказывать очередную историю, но, прежде чем он успел ее закончить, принесли еду. Вилли расписалась на счете и дала официанту чаевые. Обернувшись к Люку, она увидела, что он спит.

С трудом растолкав его, она помогла ему перейти в спальню и лечь на кровать. «Не уходи», – пробормотал он, закрыл глаза и снова уснул.

Она стянула с него ботинки, ослабила узел галстука. Какое-то время посидела на краешке кровати, глядя на Люка и вспоминая их долгую поездку в Ньюпорт. Потом, сняв жакет и юбку, легла рядом с ним, положила его голову себе на грудь и обняла его худые плечи.

– Теперь все будет хорошо, – сказала она. – Когда ты проснешься, я буду здесь.

На рассвете Люк проснулся и ушел в ванную. Через пару минут вернулся оттуда в одних трусах. Лег в постель, обнял Вилли и, крепко прижав ее к себе, сказал:

– Я забыл тебе сказать одну очень важную вещь.

– Какую?

– Там, во Франции, я все время думал о тебе. Каждый день.

– Правда? – прошептала она. – Ты меня не обманываешь?

Люк ничего не ответил, потому что снова уснул. Лежа в его

объятиях, Вилли пыталась представить его во Франции, где он постоянно рисковал жизнью и тем не менее вспоминал о ней. Мысль об этом наполняла ее таким счастьем, что казалось, сердце вот-вот вырвется из груди.

В восемь утра она позвонила начальнику и сказала, что заболела. За год службы она впервые отпросилась на день по болезни. Приняв ванну и одевшись, Вилли сняла трубку и заказала на завтрак кофе и кукурузные хлопья.

Когда Люк в одном белье вышел из ванной с сизыми от щетины щеками, она читала «Вашингтон пост». Отложив газету, Вилли улыбнулась ему.

– Сколько я проспал?

– Почти восемнадцать часов.

– Я уже год так не спал. – Он потер глаза. – Ты что, была здесь всю ночь?

– Ты же просил меня не уходить. Люк подошел к телефону:

– Ресторан? Я хочу заказать в номер бифштекс с кровью и глазунью из трех яиц. А еще апельсиновый сок, тосты и кофе.

Вилли недовольно насупилась. Она никогда прежде не проводила ночь с мужчиной и поэтому не знала, чего можно ждать наутро. Но поведение Люка ее огорчило: она ожидала чего-то более романтического. Он напомнил ей ее братьев – те тоже по утрам выходили к столу небритыми, злыми на весь мир и голодными как волки.