Фиаско - Грег Диналло

Там, на Арбате, я и не думал угрожать им, но, видимо, чем-то задел их честолюбие. Почему они вдруг так обозлились? Может, они знают Баркина? Не конкурент ли он этой шайке? Не ведут ли они войну за сферы влияния с ребятами Баркина, выясняя, кто сильнее? А может, он уже покойник? Кровь у меня забурлила, память ожила, припомнилось сразу, как на меня устраивали облавы. Это профессиональные бойцовские псы, работающие не на мафию, а на КГБ. С ними связана не угроза в виде неглубокой могилы, а колючая проволока в зоне.

Громилы вроде бы проскочили мимо переулочка, но один из них вернулся, напряженно вглядываясь в темень. Сердце у меня упало в пятки. Я замер около груды кирпичей, затаив дыхание.

— Катков! — позвал он. — Катков, потолковать нужно!

О чем толковать? О том, как унести меня отсюда ногами вперед? Ну уж черта с два.

Громила неуверенно шагнул, покачиваясь влево и вправо, чтобы удержаться на ногах, затем повернулся кругом и поспешил прочь, отчего я свободно вздохнул.

Только я начал искать путь, чтобы выбраться из переулка, как услышал за собой мягкие шлепки кроссовок и шелест ткани. Да он же совсем рядом! И с другим мордоворотом! Две неуклюжие фигуры, отбрасывая длинные тени, неспешно приближались ко мне. Я ринулся вглубь переулка. Дорога вилась, словно змея, и нигде ни ответвлений, ни проходов на другие улицы. У некоторых служебных зданий двери из стали. Я попробовал плечом одну из них, но она даже не шелохнулась, так же вела себя следующая дверь и еще одна. Я лихорадочно вглядывался в темень. Перед последним зданием, поперек асфальтовой мостовой, вспыхнула бледно-красная полоса. Внезапно она стала зеленой. Вспышки неоновой рекламы? Или отблески светофора? Я помчался на свет и в самом конце переулка увидел перекресток со светофором. Мимо промчалась машина.

Да, перекресток. Добежать бы до него, тогда я спасен! А что дальше? Они же пойдут за мной по пятам до самого дома. Может, тот, в очках, уже намылился туда? А вдруг там Вера! Почуяв что-то неладное, я затаился в узкой глубокой нише. Что-то непонятное замаячило передо мной, уходя ввысь на темном фоне. Пропало и снова возникло. Я чуть было не налетел на чугунный забор, но вовремя остановился. По верху забора идут острые пики и колючая проволока, а до освещенной улицы всего метров десять.

Громилы приближаются. Теперь они идут скорым шагом, идут уверенно прямо ко мне.

Деваться некуда, но так просто без боя я не сдамся. Бросаюсь вперед, увертываясь от их цепких рук и посылая кулак в ближнего. Он блокирует выпад, перехватывает мою руку и заламывает ее за спину. Я чувствую у своей головы пистолет.

— Полегче, Катков, не рыпайся. Ты что, не слышал, как мы кричали? Нужно потолковать.

Уголком глаза вижу вороненый ствол пистолета. Меня охватывает ужас. Я выдохся, с трудом могу двигаться, не могу выговорить ни слова. Поэтому лишь с готовностью киваю: дескать, слушаю, что скажете.

Но громилы, оказывается, не собирались прочищать мне мозги и избивать до потери сознания. Вместо этого, спрятав пистолет, они вывели меня из переулка. На соседней улице у следующего угла вовсю горел свет. Около нас мягко затормозил «Вольво». Лбы втолкнули меня на заднее сиденье и уселись по бокам. Двери еще не закрылись, а тот, в очках «Рей-Бан», уже нажал на педаль газа. Машина помчалась на запад.

В кабине стояла тишина, а ведь они утверждали, что хотят поговорить. Я понятия не имел, что все это значит и куда мы мчимся. Заработавшее воображение рисовало мне такие картины. Они все врали, чтобы я не сопротивлялся, не орал, меня укокошат спокойненько в тихом переулке, а труп увезут за город и выбросят. Вот хитрые сволочи. Но может быть и так: охотиться на меня нелегко и неудобно, поэтому меня заманили в ловушку, откуда мне уже не выбраться.

«Вольво» поехал по Фрунзенскому району, где Москва-река изгибается дугой, омывая спортивный комплекс в Лужниках. Мордоворот в очках порулил по пустынным замусоренным улицам и остановился около заброшенного на вид особняка. Тяжелые двери с бронзовыми ручками, утопленные окна и ряд чопорных колонн, поддерживающих остроконечный портик, говорили о том, что в этом величественном здании некогда мог размещаться банк. Позеленевшие отпечатки металлических букв, ранее красовавшихся на гранитной стене, подтверждали мою догадку.

Громила в очках и его подручные нажали кнопку звонка парадного подъезда. В двери открылась защелка глазка, кто-то внимательно посмотрел на нас, и тяжелая дверь медленно повернулась, открывая вход в ярко освещенное помещение. Несколько секунд глаза мои привыкали к свету. Я думал, что войду в какой-то грязный вонючий клоповник, где так и шныряют крысы, но вместо этого увидел хорошо одетого охранника, который провел нас в богатый вестибюль, где пахло дорогими винами и столь же дорогими духами. А может, это мой запах формалина и похоронных венков? Громилы остались ждать, а тип в очках повел меня вглубь, с ритмическим стуком открывая массивные двери.

Когда распахнулась последняя, мы очутились в небольшом частном ночном клубе. Я знал: такие клубы пооткрывались в последнее время в Москве для увеселения предпринимателей свободного рынка и их гостей. Посетителей этих заведений, носящих названия типа «Олимп», «Атлант» «Воин», «Чернобыль», потчуют изысканными яствами и винами, развлекают эротическими ревю и рок-музыкой и, как пишут в рекламах, «спиритическими сеансами».

Но вряд ли кто из москвичей мог представить себе ночной клуб «Парадиз». Настенные росписи напоминали живописные пейзажи Гаити, выполненные в стиле Гогена, пальмы в кадках, пышная декоративная растительность, экзотические вдеты. По сводчатому потолку медленно ползут прямо-таки живые клочковатые облака. В просторных круглых вольерах таращатся нарядные попугаи.

Прямо тропический рай. Нечто подобное я видел лет двадцать назад в Гаване, куда приезжал во время свадебного путешествия. И вдруг все это в нашей серенькой Москве — блестящая роскошь обстановки, эротика в ресторанном зале.

Молоденькие танцовщицы, все латиноамериканки, призывно извивались под ритмичную музыку, сбросив тесные юбочки и оставив на бедрах лишь короткие пестрые лоскутики, готовые свалиться каждую секунду. Полукругом сидит богатая московская элита. Кто это? Дипломаты, предприниматели, владельцы частных кооперативов и иностранные бизнесмены различного толка? Все выпивают и закусывают, стараясь не глядеть на сцену, но то и дело косятся на нее; только игрокам в соседнем зале безразлично это зрелище — им милее жужжание рулетки и постукивание сгребаемых фишек.

Клуб «Парадиз» сильно напоминает увеселительные заведения Лас-Вегаса. Мне не доводилось бывать там, но я знаю о них со слов одного своего знакомого, который в составе инспекционной группы на американо-советских переговорах об ограничении стратегических вооружений побывал в штате Невада и по возвращении в Союз с опаской для карьеры пронес контрабандой через таможню в «Шеремегьеве-2» красочную рекламную туристическую брошюру фривольного содержания о Лас-Вегасе.

Громила в темных очках повел меня к угловой кабинке, где веселящуюся компанию возглавлял элегантно одетый мужчина, и здесь не расстающийся с трубкой радиотелефона. Перед ним рядом с бутылкой шампанского, хрустальным бокалом, вазочкой с черной икрой лежал… мой бумажник! По обе стороны стола сидели потрясные девахи — явно манекенщицы из фешенебельного дома моделей.

С первого же взгляда можно было догадаться, что преуспевающий, могущественный, уважаемый мужчина с телефонной трубкой — не иначе как пахан уголовников, но в этом загорелом воре в законе для местной шпаны я вмиг опознал Аркадия Баркина.

Закончив разговаривать, он посмотрел на меня задумчиво:

— Вроде сам Коля Катков к нам пожаловал.

— Аркадий, ты ли это?!

Что-то сжало мне шею сзади, и я едва мог выдавить словечко.

— Слыхал, ты ищешь меня?

— Ищу, да все не там. — Я кивнул, косясь глазом на окружающую ослепительную роскошь.

— В конце концов все находят пути-дороги сюда.

— Думаю, одни находят пути полегче, чем другие.

Он лишь снисходительно улыбнулся.

— Слыхивал я также, что есть между нами какие-то неуплаченные должки?

— Да нет, это все выдумки, — оправдывался я, показывая на малого в очках «Рей-Бан».

Я опасался теперь Баркина, боялся, что его обидят пустячные мои расспросы, как найти черный рынок медалей, но времени придумывать какие-то другие, более весомые причины уже не было.

— Видишь ли, Аркадий, по правде говоря, я надеялся, что ты сможешь…

— И не пытайся увернуться от уплаты, — перебил он, свирепо глянув на меня. — Ненавижу тех, кто тянет резину и не платит. Они гниют и воняют, перебегают дорогу нормальному бизнесу, ломают дружеские связи. Пришло время, Катков. Время платить. — Он откинулся на спинку стула, окинул меня внимательным взором и сказал с каким-то удивлением. — Но сдается мне, долгов за тобой не числится. А мои долги ты помнишь?