Мёд и немного полыни - Мария Омар

бор, сосновый. А речка! – главврач раскинул руки. – Ягоды, грибы, рыба, мы там отдыхаем.

Глаза девушек заблестели.

– И разлучаться не надо будет, вдвоём в одно место. Ну как?

– Спасибо! – воскликнули в один голос девушки.

– Межрайонный тубдиспансер там – один из лучших в области!

– Тубдиспансер? – Олтуган нервно сглотнула.

– Да, считай, санаторий! Я ж говорю, там сосны, воздух лечебный. Будете медсёстрами в диспансере.

– А в обычную больницу нельзя?

– В больницах мест нет, только в отдалённых деревнях. Кабинет – два шага по диагонали. Ну зачем таким молодым в глушь? А в Колтубанке почти как в городе – кино, танцы. И надбавки есть. Хотите повышенную зарплату?

– Нам главное – пользу людям приносить, – посерьёзнела Олтуган.

– Вот-вот, а там самая и польза. С туберкулёзом-то что делать надо?

– Побеждать! – хором, но уже без воодушевления ответили девушки.

– О, чуть не забыл! Сможете на неделю-две домой запросто ездить. Норму выработали за полмесяца – и свободны. Ну что переглядываетесь? Оформляйтесь!

До Колтубанки добрались на грузовике.

– Надо запомнить этот день – первое апреля семидесятого года, – сказала Люба. – Новая жизнь у нас начинается!

Машина, пробуксовывая, доехала до тубдиспансера. Кругом текла мутная вода. По ней плыли тазы, доски, ветки, тряпки…

– Боровка в этом году сильно разлилась, – объяснил водитель.

Девушки спрыгнули в грязь. Дотащили до крыльца чемоданы. Олтуган стёрла платочком следы брызг на новом плаще. Окинула взглядом здание. Не снимая перчаток, потянула на себя тяжёлую дверь.

В тубдиспансере им выделили пустую палату – переодеться да переночевать, выйти куда-то в такой паводок невозможно. Деревенские жители передвигались на лодках, а где помельче – в болотных сапогах выше колена.

Принесли полный поднос из столовой.

– Борщ, котлеты, сколько хотите! – нахваливала обед главная медсестра Александра Ивановна. – Здесь кормят хорошо, по шесть раз на дню. Больные выписываться не хотят!

Девушки поначалу отнекивались, но вскоре проголодались, тщательно намылили казённые ложки, ополоснули их кипятком и принялись за еду.

Через двое суток, когда вода пошла на убыль, их отвели к местной бабульке, которая сдавала комнаты приезжим. Домик её напоминал сказочную избушку.

– Правда красиво здесь! И бабушка вроде неплохая, – сказала перед сном Люба.

– Мне тоже нравится. – Олтуган завела будильник. – А тубдиспансер не такой уж и страшный. Главная медсестра приятная.

В понедельник заступили на первое суточное дежурство.

– Новенькие? – понимающе подмигнула пожилая санитарка. – Ничего не бойтесь!

– А чего бояться? – пожала плечами Олтуган. – Все меры профилактики соблюдаем.

– Ну-ну. Уколы делать вместе пойдём.

В процедурном Олтуган приготовила ампулы, прокипятила шприцы в железном лотке. Зашёл коротко стриженный мужчина. Кашлянул в кулак. Олтуган натянула марлевую маску повыше. Растёрла ваткой кожу, сделала укол.

– Сестричка, спиртику не плеснёшь? – хрипло засмеялся пациент. Она вздрогнула и крикнула в дверь:

– Следующий!

На голове вновь вошедшего тоже красовался едва отросший ёжик. Странная тут мода… Или?..

После пятого пациента наконец вошла женщина. Голос прокуренный, наколка на предплечье.

– Они из тюрьмы, что ли? – шепнула Олтуган санитарке, когда та вышла.

– Да, тут почти все – зэки.

Олтуган поёжилась.

– И какие они?

– Да нормальные, привыкнешь! Только запираться на ночь надо. И одной не ходить. Был тут раз случай: медсестре к горлу нож приставили и кодеин потребовали. Но это редкость, – поспешно добавила санитарка. – Так-то они смирные, ну в основном. Им же здесь красота. Сытно, тепло, никто не обижает, не хотят, чтобы выгнали.

Через месяц Олтуган поехала в Каратал. Отдала матери аккуратный конверт с деньгами.

– Первую зарплату получила, – похвасталась она. – Мам, закажи памятник папе, у него до сих пор нет.

Акбалжан обняла дочку. В тот же день сходила к старику-мастеру. Тот выбил на большом сером камне надпись на казахском: «Кажимухамбет, сын Жумабая, 1910–1959, Жағалбайлы[50]. Поставлено дочерью Олтуган».

Глава 7

Физкультурники

Летом Боровку можно было перейти не замочив колен. Глядишь в прозрачную воду и удивляешься: как такая речушка весной всё затопила?

Олтуган ополоснула ноги и пошла к дому. Присела на лавочку рядом с Любой.

Мимо пару раз прошёл крепкий темноволосый парень. Не казах ли?

– Девчонки, есть игла? Мяч зашить…

Нового знакомого звали Миша. Густые чёрные брови, прямой крупный нос, весёлые глаза. Шустрый, сразу пригласил их в кино.

Гуляли так втроём около месяца. Олтуган привычно представилась Аллой. Думала, кто ж ему приглянулся? Наверное, Люба. Она же русская, симпатичная к тому же. Но он, когда шутил и травил анекдоты, больше как будто глядел на Олтуган.

В июле явился вдруг Толеген. Олтуган познакомилась с ним в поезде, когда ехала в Колтубанку. Вагон заполонили беззаботные студенты, пели под гитару, играли в карты и выпивали. Невысокий коренастый парень был непохож на других: не пил, разговаривал учтиво, читал книгу. Обменялись адресами. Дружески списались. Не ожидала, что он так сразу, без предупреждения, решится её навестить.

Представляя Толегена, Олтуган сказала, что это её родственник. Тот вскинул брови, а она потом тихонько разъяснила: мол, а кем ещё тебя представлять, неприлично же, приехал к незамужней девушке.

Он фотографировал компанию на блестящий «Зенит».

– Поменяйтесь местами, да, так. Лицо чуть влево. Смотрим, не моргаем.

Щёлк затвором.

– Алла, иди-ка, что покажу, – шепнул Миша и взял Олтуган за руку. Они отстали.

– А что ладонь такая холодная? На, – он снял пиджак и надел ей на плечи.

– Спасибо! – она закуталась в пиджак, скрестив на груди руки.

– Я не умею красиво говорить, – признался Миша. – Скажу как есть. Ты мне нравишься.

Ей мгновенно стало жарко. Пока думала, что ответить, подошли Толеген с Любой. Дальше продолжили гулять вчетвером.

Через день Толеген сообщил, что его распределили в другой район, обещают квартиру. Если она согласна, сразу подадут заявление в загс.

Олтуган ворочалась третий час. За окном квакали лягушки, на соседней кровати мирным сном спала Люба.

Кого выбрать? Толеген – перспективный, с высшим образованием. Спокойный, грамотный, хорошо одевается, аккуратен и сдержан. Миша – смешливый, весь нараспашку. Говорит громко, с вдохновением, глаза искрятся. Забежал однажды в дождь мокрый, в майке и шортах, протянул горсть лесной земляники:

– Понюхай, как пахнет, Аллочка!

По иронии судьбы, оба поклонника были физкультурниками. У Толегена уже диплом физрука, Миша окончил первый курс в педучилище, куда поступил после армии.

Здравый смысл подсказывал, что выбирать надо Толегена. Он, кроме прочего, казах, знает традиции. Мама Акбалжан частенько приговаривала, что мечтает о құдалар[51] и хочет петь внукам на родном языке. А Миша – замечательный, но белорус, совсем из другого мира. Да и в посёлке сплетничать будут. Вспомнилось, как одна подруга собралась замуж за русского. «Ладно ещё, если парень женится на девушке не своей нации, но если девушка за чужого выходит – это позор!» – возмущались соседи. Мама точно была бы за Толегена. Интересно, а что бы сказал папа? Он бы предпочёл того, кто больше любит его дочку. А кто из них её больше любит? Знать бы наперёд…

Вконец измучившись, Олтуган представила, что завтра Толеген уедет без неё. Будет ли грустно? Нет, даже легче на душе. А если рядом не будет Миши? В груди неприятно сжалось. Ни за что!

Утром она репетировала перед зеркалом речь для несостоявшегося жениха. Надо подобрать тёплые слова, не ранить. Хороший ведь парень.

Когда Толеген позвал её к калитке, заготовленные фразы вылетели из головы, как семена-вертушки с клёна. Тщательно причёсан, выглаженная рубашка, начищенные до блеска ботинки.

Олтуган выпалила:

– Ты – очень хороший, но у нас ничего не выйдет!

Сразу стало жалко его и стыдно, будто ляпнула что-то нехорошее. И глаза у него красные, видно, тоже плохо спал.

Толеген молча кивнул, протянул пачку фотографий. Олтуган попыталась улыбнуться.

– Не обижайся. Ты обязательно встретишь свою половинку.

Позже зашёл Миша.

– Толеген уехал, – сказала она. – Передал привет. Хочешь посмотреть фотографии? Знаешь, если честно, он мне не родственник.

– Ах ты обманщица! – притворно нахмурился Миша, но не выдержал и рассмеялся. – Я давно догадался.

Глава 8

Две сосны

На первое свидание Миша пришёл бритым налысо и с букетом полевых цветов. Олтуган с удивлением посмотрела