«Волкодав» из будущего - Юрий Корчевский

– Придется тебе, Петя, здесь позагорать. Ложись уж, полуночник! – зевнул он и повернулся к стенке.

С утра я пошел в радиовзвод. Видимо, полковник уже передал им распоряжение, поскольку мне без лишних слов отдали две батареи.

– Разряжены?

– Почти. Минуты две-три поработают и сядут.

– Годится.

Забрав батареи – ну и тяжеленные же! – я первым делом направился в лесополосу. Зашел с другого конца, осторожно нырнул за деревья, стараясь, чтобы поблизости не оказалось никого из работников станции. Благо эшелон стоял на четвертом пути, закрыл меня. Медленно я прошел по посадке, прислушиваясь.

Вот и место моей вчерашней лежки. Вернулся назад. Похоже – где-то здесь. Встал на колени и руками принялся ощупывать землю. Пальцы наткнулись на железное кольцо. В груди похолодело – вдруг радист мину сверху положил? Осторожно, медленно приподнял я кольцо в вертикальное положение, дотянулся до лежащей рядом сухой ветки, просунул ее в кольцо, отгреб листья и мусор, улегся подольше и веткой же потянул за кольцо. Предосторожность не лишняя – я помнил, как подрывались наши солдаты, входя в брошенные немецкие траншеи. Вдруг и здесь смертоносная ловушка?

Однако ничего не произошло. Кольцо приподняло тонкую металлическую крышку. Я поднялся, откинул крышку.

В небольшом железном ящике лежала кирзовая сумка потертого вида – кошелка даже. Взявшись за ручки, я вытащил ее. В сумке лежала рация. Как и предполагал Сучков – «Телефункен», 1940 года выпуска. Открыв заднюю панель, я вытащил батареи и поставил наши, взятые в радиовзводе.

Уложил все аккуратно назад, присыпал землей. Сорванной веткой прошелся над ящиком. Забрал «родные» батареи, что вытащил из рации. Снова вернулся к началу лесополосы. В канаве с водой утопил батареи. И уж налегке направился в вагонное депо.

В депо сразу прошел к уже знакомому начальнику отдела кадров. Инспектор меня узнала.

– Здравствуйте, Евдокия Павловна, я бы хотел посмотреть личные дела всех смазчиков.

Была такая профессия на железной дороге раньше, когда на колесах вагонов стояли подшипники скольжения из бронзы. На стоянках смазчики подливали в буксы мазут из больших масленок с длинными носиками.

Усевшись за стол, я быстро перебрал папки с личными делами. Действительно, был такой смазчик Сахно. Папка тощенькая: «родился… не привлекался… не состоял… от военной службы освобожден по состоянию здоровья». Ничего примечательного – за исключением того, что переведен из Тулы. И самое интересное – в одно время с Федотовым! Не пособник он, нанятый «втемную» за деньги или жратву, он – тоже агент. Стало быть, мы уже знаем второго члена диверсионной группы. И наверняка – не главного.

Я всмотрелся в фотографию, стараясь запомнить лицо, – вчера в сумерках разглядеть его не удалось. Значит – смазчик, Петр Никитич? Узнаем еще твое настоящее имя, придет такое время, и очень скоро придет, фашистская сволочь!

Я вернул личные дела инспекторше и откланялся.

Явился пред очи начальства и доложил полковнику ситуацию. Похоже – он не удивился тому, что Сахно тоже был переведен из Тулы.

– Садись, читай.

На столе лежал лист бумаги. Так это же расшифровка второй радиопередачи! Начал читать:

«Раух – Гнезду. 2-я танковая армия стоит без топлива. Агент «Кобура» сообщает: в район Чернигова переброшен дивизион «катюш». Ждем запасные батареи, деньги и документы в условном месте. Сигнал – три костра треугольником, по четным числам с 28».

– Товарищ полковник, что-то мне сдается, что этот агент «Кобура» служит в армии.

– Объясни.

– Гвардейские минометы БМ-13, прозванные «катюшами», передвигаются только зачехленными. Гражданский не догадается, что под чехлами.

– Можно принять как версию. А ты не обратил внимания на число?

– Двадцать восьмое?

– А сегодня какое, помнишь?

Честно говоря, я замотался совсем. Командировка в Курск и Тулу и последующие два дня выбили меня из колеи.

– Тоже двадцать восьмое? – спросил я наугад.

– Точно. В радиограмме говорится о трех кострах треугольником. Думаю, костры будут жечь ночью, днем их видно плохо. Как думаешь – для чего?

– Груз парашютом сбросят.

– Вот! Я так же думаю. Трех человек из группы мы уже знаем, полагаю – к вечеру они выйдут из города. Может – не все, кто-нибудь один.

– На выходе из города КПП поставить – обычное дело. Я в лицо двоих знаю – Сахно и Федотова. А дальше – проследить можно.

– Можно-то можно, только выходов из города три. Где ждать будешь?

Я достал планшет, разложил карту на столе.

– На север от города река Сейм, но там сыро, поостерегутся сбрасывать. На запад – шоссе и железная дорога, могут увидеть, на восток – село и две деревни. Остается южное направление. А выйдут они из города скоро – через два часа.

– Ну-ка?

– Далеко от города сбрасывать груз не станут, своего транспорта у Сахно и Федотова нет, мы это уже знаем. До темноты им надо удалиться километров за десять – это два часа, и еще успеть дрова собрать для костра – это еще около часа. Итого три часа, сейчас четырнадцать. Что имеем в итоге?

– Быстро считаешь. Бери Кирьянова, он Федотова в лицо знает, сам со Свиридовым и Никоновым на машину и – на юг. Машину замаскируйте где-нибудь. Автоматы не забудьте. Вдруг вместе с грузом агенты новые прибудут. О них речь не шла, но вдруг немцы инициативу проявят. Назначаю тебя в этой операции старшим.

– Слушаюсь.

Я нашел Кирьянова, объяснил ему обстановку, на КПП забрал Николая и Андрея. Мы уселись в полуторку комендантского взвода и выехали из города.

– Что за спешка такая, Колесников?

– На месте объясню.

Я разглядывал местность справа и слева от дороги, стараясь смотреть глазами диверсантов: какое место выбрали бы они для приема груза?

А вот и вполне подходящее для этой цели ровненькое поле. Не засеяно, потому как по весне тут еще немцы были. Для получения груза – в самый раз. И нашу машину есть куда спрятать – недалеко рощица зеленеет.

Мы загнали в нее машину и для маскировки закидали ветками. Водителю я приказал не спать. Буде кто по дороге в сторону поля пойдет – задерживать.

– Оружие есть?

– А как же.

Водитель вытащил из кабины карабин.

– Исполняй.

Мы же пошли к полю. Я вкратце на ходу объяснял, что с большой вероятностью именно сегодня немцы сбросят груз для своих агентов. Свиридов оживился.

– Брать будем? Ох, и люблю я это дело – кровь разогнать.

– Груз перехватить надо, а агента взять по-тихому, без стрельбы.

– А если он отстреливаться начнет?

– Не исключено, но повторяю – желательно взять живым. Он нам рассказать о всей группе должен. Убитого не допросишь. Если я не ошибся, он один придет, в крайнем случае – вдвоем прибудут сюда. Им еще время нужно – собрать валежник, сложить на поле три костра треугольником. Для самолета это опознавательный знак.

– А если с грузом еще агентов сбросят?

– Будем по обстановке действовать. Для того чтобы агенту пути отхода отрезать, предлагаю разделиться: Николаю – туда, к опушке, а Андрею – левее, от дороги подальше.

– Что-то ты раскомандовался, я старше по званию и должности, – слегка обиделся капитан Свиридов.

– Полковник на сегодня передал бразды правления мне, – сказал я о приказании Сучкова. – Я перед ним отвечаю за исход операции.

Мои товарищи выбрали укромные места. Наверное, где-то недалеко протекал ручеек или болотце было, потому что к вечеру стали донимать комары. «Что-то поздновато для них», – подумал я и сразу забыл о неудобствах, потому как вдалеке появились две фигуры. «Эх, бинокль не взял», – пожалел я.

Люди приблизились, и стало ясно, что это мужчины, только лиц пока не разобрать.

Минут через пятнадцать они остановились на дороге, заспорили, потом двинулись к роще. Одного я узнал сразу – смазчик Сахно. Второй был мне незнаком. Наверное, еще один агент или пособник.

Мужики, не теряя времени, стали собирать валежник и складывать его в кучи. Одна куча оказалась недалеко от меня, вторая недалеко от места, где притаился Свиридов. А вот с третьей я прогадал. Должен бы Андрей догадаться, что ему переместиться надо. Треугольник получился, только одна из его вершин смотрела не туда, куда я предполагал.

Стемнело. Мужики расположились у рощицы. Было тихо. Изредка где-то очень далеко погромыхивало да зудели комары.

Часа через два высоко в небе послышался гул самолета. По звуку было понятно – немецкого. В войну на слух различали – свой или немецкий? – даже пацаны, жизнь заставила.

Мужики вскочили.

– Зажигай свой и беги ко второму! – крикнул Сахно.

Неизвестный мне агент помчался разжигать костер. На конце поля взметнулось пламя. Сахно тут же чиркнул пару раз зажигалкой и поджег свой.