Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах - Коллектив авторов

Юхан уезжает на фестиваль документального кино с какой-то своей песней. До этого он не поленился заехать во вгиковскую общагу к таджикам: как-то дорогу надо скрасить, купил у них отменной чуйской травы. Сидит на перроне вокзала и приколачивает. Рядом сидит мужчина. Заколотив огромную штакетину, Юхан прикуривает и говорит:

– Не хотите, извините, пожалуйста, господин хороший, покурить?

– Конечно, хочу.

И показывает ксиву майора милиции. Его тут же закрывают. Во ВГИК приходит дикое письмо…

Во ВГИКе у меня спрашивают:

– А где ваш товарищ Юхан?

– А что он натворил?

– Нет, ничего. Просто он не появлялся полтора года. Но вы ему передайте: если он захочет дальше учиться, мы его всегда примем.

Сашка Баширов, мой однокурсник, ставил этюд «Появление Мефистофеля». Он нам с Юханом говорит:

– Постойте на световой пушке во время показа.

Это такой прибор, который направляешь на человека, и луч света выхватывает его из темноты.

– Когда тебя подсвечивать? – спрашиваю я.

– Как увидишь, что я вышел на авансцену, тогда и врубай!

Мастерские маленькие, это не зал какой-нибудь. Сидят Тамара Федоровна Макарова, Сергей Аполлинариевич Герасимов – и это не перестройка, это 1984 год. Юхан на листах кровельного железа исполняет «гром», бьет железяками по батарее и всячески усугубляет появление Мефистофеля. В какой-то момент зажигается свечка, и мы видим Баширова, косматого, который с бумагами работает, я готовлюсь к своей секунде, когда я должен выстрелить из световой пушки. Я световых дел мастер, Юхан на «громе», Саша Баширов должен был обеспечить появление Мефистофеля. Впереди Тамара Федоровна и Сергей Аполлинариевич, а мастерская маленькая. Баширов выходит, я включаю пушку, а он голый – штука как раз напротив Сергея Аполлинариевича. Все. Скандал. Вопли, крик. В результате, правда, Герасимов назвал нас звездной мастерской, но выговоры получили все.

Едем со съемок. Юхан пьяненький за рулем. Москва жила тогда другой жизнью. Никто не спал по ночам, все было в новинку, безумное время, часть из которого я просто слабо помню. Я ему говорю:

– Может, ты не поедешь все-таки? Опасно…

– Что такое? Я шведский подданный.

– Дурак ты. Шведский подданный тоже не может пьяным ездить – это первое. А второе – ты простой советский эстонец, а не шведский подданный.

Он обиделся, развернулся и уехал на Бережковскую. Проходит три секунды, он едет обратно на этой же машине, только не за рулем, а в наручниках на пассажирском сиденье – его менты везут. Я выхожу на улицу, останавливаю.

– Я, конечно, все понимаю, но уволить всех нас, сорвать погоны и сказать, что мы нарушаем права человека?! – возмущается милиционер.

Я кое-как прошу отпустить. И дальше рапидная съемка: в тот момент, когда его все-таки отпускают благодаря моим нечеловеческим усилиям, когда с него снимают наручники, он вытягивает губы, и я с ужасом понимаю, что он собирается сделать, но поздно. Он плюет. И я вижу как в замедленной съемке, как этот огромный плевок летит в майора. И дальше я пытаюсь закрыть его голову руками, потому что град дубинок обрушивается на Юхана.

Через пару дней звонит все-таки живой Юся и говорит:

– Иду жаловаться шведскому послу!

Утро. Приезжаю разбираться с Юсей, куда делись все наши деньги.

– В бумажнике посмотри, – отмахивается Юхан.

Я смотрю, там один доллар лежит.

– Украли, тцуки! Проститутки, тцуки, украли, – грустно объясняет Юся.

Я понимаю, что в итоге я с ним разорюсь и жить я так больше не могу, и говорю:

– Давай ты своим путем пойдешь, я своим.

Ровно через два дня мы сидим у Ромы Прыгунова, выпиваем, приезжает Юхан на «восьмерке» «БМВ» – то ли краденая, то ли где-то откочерыжил.

– Федька, мы с тобой хоть и расстались, но я тебе сделаю студию, я сейчас занимаюсь нефтянкой.

– Юхан, ты можешь уехать куда-нибудь, пожалуйста?

Первые пластиковые окна. Новый бизнес. Естественно, Юхан был представителем крупной европейской компании по установке пластиковых окон. Был у него друг-татарин, который попросил поставить у себя в доме одно большое окно.

– Конечно, – говорит Юхан. – Двадцать пять тысяч долларов.

– Сколько?

– Двадцать пять тысяч – и все сразу будет.

Друг уезжает в Испанию в отпуск, оставляет Юхану ключи.

Юхан снимает где-то офис у маленькой старушки. Думает о себе, что он минимум Говард Хьюз, максимум Билл Гейтс!

– Трансконтинентальный перевод, бабка, тебе придет, скоро, обязательно придет. Гонконгская биржа просто еще закрыта, сейчас Доу-Джонс выровняется, и все придет, жди, бабка!

И не платит аренду уже полтора года. В результате бабкин сын, крепкий малый из ВДВ, приходит к нему с помповым ружьем, стреляет в кресло и говорит:

– Юхан, если через день ты не заплатишь моей маме аренду, следующий заряд солью засажу тебе в одно место.

– Ах так!

На следующий день Юхан со своими друзьями буцкают сына этой бабки, бабка подает заявление, Юхан в розыске.

Приезжает друг-татарин из отпуска. И видит, как на ореховом наборном полу лежит куча сухих листьев и зияет дыра во весь дом, где никаких окон нет, только снежок кружится.

– Юха-а-а-ан!

Со всех сторон на него нападают, и Юхан уезжает за границу. Он не может, слава Богу, въехать в Россию и присылает мне разные письма.

– Все на мази. IT-технологии, водородное топливо, опреснители морской воды – вот будущее, старик.

Одновременно с этим он вспоминает, что семья его очень интеллигентная, сильно репрессированная за стихотворение про чаек: чайки загадили колхозный маяк, и двое влюбленных плыли и разбились о скалы, а комсюки нашли в этом подтекст – маяк-то колхозный был. Семья подверглась репрессиям.

Это одна из версий, почему он всегда был заложником совести.

Юлия Бордовских. За мужем

Журналист Юлия Бордовских рассказывает, какой путь способны преодолеть любящие друг друга люди.

И куда такой путь может привести.

Например, на Олимпийские игры в Сочи. Все возможно!

Вот вы знаете, что такое, когда встречаются два человека в зрелом возрасте, немолодых по биографии? Ему 43, ей 37. Привычки, устои, капризы, хочу – не хочу, люблю – не люблю. У нее вся жизнь – спорт, фитнес, спортивная журналистика, романы со спортсменами, о которых, кстати, никто до сих пор не знает… Ответственность в любой ситуации запредельная, сила воли, преодоление в крови, по-честному поступательное движение вперед, как учили в спортивной школе олимпийского резерва… Дочь… Такая немножко пионерка.

У него – компьютеры, с которыми она на «вы», рейв, который ей кажется взрывом мозга, дайвинг, который она считает самым нелепым занятием и делает все, чтобы эта любовь прошла, насыщая его жизнь другими глубокими событиями… Он ни разу не был на футболе, не интересовался золотыми медалями российской сборной на Олимпиаде и вообще слабо себе представлял, зачем все это… А еще у него сын, и он, сын, – подросток, отравленный учебой в Англии и жаждущий быть в России и быть этой стране полезным, искренне уважающий заведенные здесь порядки, и с портретом Путина на рабочем столе в бывшем РИА Новости.

Из всего этого понятно, что объединяло их немногое, хотя любили они и любят друг друга щедро и подолгу. Ее фанатизм спортсменки со стажем медленно, но верно перекинулся на всю семью, и вот уже они воплощали в жизнь ее заветы из книги «Фитнес для двоих», подстегивая друг друга на общих тренировках. Это была подготовка к главному событию в их жизни, которое, как оказалось, было предначертано им судьбой.

Поженились они ровно в тот год, когда Олимпиаду отдали Сочи. Символичность этого стала очевидной лишь сейчас, когда после четырех лет его президентства в Союзе конькобежцев России вся их жизнь переплелась спортивными ниточками из ее опыта, чувств, знаний и признаний и его уникального настроя на результат, здорового максимализма и тяги к созиданию. Все это она смогла рассмотреть в нем, а потому на семейном совете четыре года назад продвинула поступившее ему предложение применить свои менеджерские способности на благо российского спорта. Наконец-то! Они будут работать, болеть, мечтать, созидать на одном поле! На самом историческом для страны – олимпийском! На пути к Сочи, на пути к победам, на пути к радости и слезам, поту и медалям… Так они оказались в Ванкувере, на первой для него Олимпиаде и восьмой для нее как журналиста, на этот раз в команде Bosco!

И так для них началась новая жизнь, где отныне коньки руководили не только семейным расписанием, но и семейным бюджетом. Цель была государственная, а потому бриллианты она просить перестала…

Так же как строить планы на выходные, которые он теперь стал проводить на сборах и соревнованиях. Но в душе она была счастлива, потому что знала, что конькобежцам повезло: любое дело он привык доводить до конца. Он любил результат так, как она любила процесс. Ему пришлось непросто в походе за этим результатом, пришлось разрушить старое, изжившее себя и построить новое, что вывело бы этот спорт на советский уровень побед! Так в команде появился иностранный тренер Константин Полтавец, украинец, проработавший в Мекке коньков – Голландии – 15 лет! Так в команде появился итальянский тренер Маурицио Маркетто, подготовивший на пьедестал в Ванкувере Ивана Скобрева. Так в команде стали зажигаться новые звездочки – Денис Юсков и Ольга Фаткулина. Так за четыре года подготовки в этом сезоне конькобежцы пришли к тому самому результату, о котором перед Сочи можно только мечтать: пять медалей на чемпионате мира, причем две из них золотые!