Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского - Гомер

Во мгновение запах чудовищ морских был унят.

Всё то утро с мучительной мы пролежали тоскою.

Стаей вышли из вод, наконец, все тюлени, и в ряд

Друг за другом вдоль шумного берега все улеглися.

В полдень с моря поднялся и старец. Тюлений отряд {450}

Жирных видя, пошёл к ним, и начал считать их, и близко

Счёл своими подводными чудами нас, не познав

В чём подвох; и он сам напоследок меж нами свалился.

Выйдя с криком на сонного, сильной рукой удержав,

Обхватили его; но старик не забыл чародейства, – {455}

Он в свирепого, с гривой огромною льва нам представ;

После был нам драконом, пантерою, вепрем злодейским,

Быстрой очень водою, и деревом с кроной густой;

Не робея, тем крепче его мы держали все вместе.

Напоследок, увидя, что все чародейства отстой, {460}

Стал он тих, и ко мне, наконец, обратился с вопросом:

«Из богов кто тебя, о, Атрид, благородный такой,

Способ дал, чтоб меня пересилить? Чего же ты просишь?» —

Так спросил у меня, и ему я открыто сказал:

«Старец, ведь всё известно, зачем притворяться? Я просто {465}

Медлю здесь поневоле, не зная, чего бог желал,

Сердцем мучась, и спутников всех, повергая в унылость.

Ты скажи мне, – должны вы, могучие боги всё знать, —

Из бессмертных меня кто сковав, мне возврат отодвинул

По волнам полноводных, и рыбой обильных морей?» – {470}

У него так спросил, и ответил он мне, давши милость:

«Должен Дию владыке и прочим богам жертву дней;

С кораблями пускайся ты путь совершить, чтоб с ветрилом,

Глуби моря измерив, в отчизну вернуться с гостей.

Знай, – тебе суждено не видать, ни возлюбленных милых {475}

В светлом доме своём, ни желанный отечества край,

Прежде, чем ты к бегущему с неба потоку Египта

Вновь придёшь, и обещанной жертвы свершишь, так и знай,

Всем бессмертным богам, беспредельного неба владыкам.

И без бога увидеть отчизну свою не мечтай!» – {480}

Так сказал, и во мне разрывается сердце от крика, —

Было страшно, – предавшись тревогам туманных морей,

Продолжительно-трудным путём возвращаться в Египет.

Напоследок просил я у хитрого старца вестей:

«Что велел ты, божественный старец, то всё я исполню; {485}

Ты теперь, ничего не скрывая, скажи поскорей, —

Все ль в судах невредимы ахейцы, из Трои невольно

Разлучившись, как Нестор и я, возвратились домой?

Кто погиб с кораблями из них на дороге раздольной?

На руках у друзей кто скончался тревожной порой?» – {490}

Так спросил у него, и ответил он мне, глядя зорко:

«О, Атрид! Не к добру ты вопрос задаёшь мне такой;

Лучше б было не знать, и меня не расспрашивать, – горько

Плакать будешь, когда обо всем расскажу я; постой, —

Многих нет; но ведь живы остались и многие; только {495}

Двум вождям в сталь одетых ахейцев дорогу домой

Смерть закрыла; кто пал на сраженье, – ты знаешь с начала;

И средь моря пустынного третий в неволе живой.

В урагане морском со своими погиб кораблями

Оилеев Аякс; Посейдон их к Гирейской скале {500}

Бросил бурей; его же из вод он исторгнул на скалы;

Спасся б тот вопреки раздражённой Афине на ней,

Но в безумстве изречь сам дерзнул святотатное слово, —

Похвалился, – богам вопреки, он лежит на земле.

Это слово царём Посейдоном услышано. Снова {505}

Сильной кистью он в гневе ужасный трезубец схватил,

По Гирейской ударил скале, и скала раскололась;

Часть стояла, кусками рассыпавшись; в море свалил

Он другую, с висевшим на ней святотатцем Аяксом;

С ней он в вечно шумящее море его погрузил; {510}

Так погиб злополучный, упившись соленою массой.

Брат сначала судьбы избежал твой, – к себе невредим

С кораблями достиг, сохранённый там Герой ужасной.

Но тогда как в виду у утёсов Малеи ходил

Он, внезапно воздвиглась там буря, и рыбами полным {515}

Морем, воющим жалобно, к крайним пределам своим

В область бросило ту, где Фиест обитал, и где после

Было царское сына Фиеста, Эгиста жильё.

Но, однако, опять успокоилось море, и волны

Ветр попутный им дали, – в отечество выйти своё. {520}

И в восторге увидел, шалея, родительский берег,

Целовал он отечество милое; видя её, —

Землю сладкую, пролил обильно он слезы истерик.

Издалёка, с подзорной стоянки его вдруг узрел

Страж, Эгистом поставленный; злое замысля, он вверил {525}

Два таланта за стражу ему; наблюдать он велел

Целый год, чтоб врасплох не застал их, прибыв к дому снова.

С вестью той роковой он в жилище владельца поспел.

И коварство тогда хитроумный Эгист заготовил, —

Двадцать мощных мужей из народа немедля он взял, {530}

Скрыл близ дома, где был изобильный обед приготовлен;

Сам, отправившись звать Агамемнона, там повстречал,

С колесницей пришёл, но убийство тогда замышляя;

Ввёл его, подозрению чуждого в дом, пир давал,

На пиру и убил, как быка убивают при яслях; {535}

Все, с Атридом пришедшие люди, погибли тогда,

Но Эгистовы с ними сообщники также валялись», —

Так сказал, и во мне разрывает вновь сердце беда, —

Горько плакав, упал я на землю; противна такая

Жизнь, на солнечный свет поглядеть не хотел я; всегда {540}

Плакал, долго лежал на земле, безутешно рыдая.

Напоследок сказал мне морской проницательный бог:

«О, Атрид, сокрушаешь столь жёстко себя ты, страдая;

Но слезой ничему не поможешь, а лучший итог, —

Лишь тебе самому возвратиться скорее в отчизну. {545}

Иль застанешь Эгиста живым, иль Орестом браток

Уж убит; ты тогда подоспеешь к его горькой тризне», —

Так сказал; ободрился мой дух, и могучее вновь

Сердце тут, несмотря на великую скорбь, оживилось.

Голос крепнул, я бросил тут старцу лишь несколько слов: {550}

«Знаю я о двоих; объяви же, кто третий, однако,

Морем взятый, живой, говоришь ты, в неволе оков?

Иль уж нет и его? Сколь ни горько, услышу без страха», —

Так его я спросил, – и ответ он давал, говоря:

«Лаэртид то, божественный царь, обладатель Итаки. {555}

Видел мужа на острове, льющего слезы зазря

В светлом доме у нимфы Калипсо, там им произвольно

Овладевшей; и путь для него уничтожен в морях, —

Корабля нет, людей мореходных, с которыми вольно,

Безопасно пройти по волнам полноводных морей. {560}

Но тебе, Менелай, приготовили боги довольно, —

Словно боги, не встретишь ты Смерти в Аргейе своей;

За пределы земли, на поля Елисейские станешь

Взят богами, – и где Радамант живёт русых кудрей,

Где идут человека так чудно все дни беспечально, {565}

Ни метелей, ни ливней не будет, ни хлада зимы;

Сладко шумный летающий веет Зефир, Океаном

С лёгким хладом туда посылаемый людям, пойми, —

Ведь супруг ты Елены, и зять громовержца сам, Дия», —

Так сказав, погрузился, где море всё время шумит. {570}

Я ж с друзьями отважными вновь к кораблям возвратился,

Много сердце моё волновавшим там мыслей толочь;

К морю шёл, и к моим кораблям; на вечернюю пищу

Звал людей; наступила уже амброзийная ночь;

Мы заснули под говором волн, ударяющих скоро. {575}

Утро. Розовым краем Заря полумрак гонит прочь;

Сняли с берега мы корабли на спокойное море;

Мачты ставим, развив паруса, на судах собрались

Мореходные люди, и севши у вёсел, мы споро,

Разом мощными вёслами вспенивать воды взялись. {580}

Снова правил к потоку речному святого Египта

Корабли, и на бреге его наши жертвы сожглись;

И когда примирил я богов жертвой огненной, пышной,

Агамемнону в вечную память там холм гробовой

Я насыпал; поплыли мы, бог посылал сам всевышний {585}

Ветер нам, и в отечество милое вёл за собой.

Подожди, – у меня погостишь, и поедешь ты лучше,

Как одиннадцать дней, иль двенадцать свершится Судьбой;

Я тебя отпущу с дорогими дарами, – получишь

Быстроногих коней с колесницей блестящею три, {590}

Драгоценный кувшин, из которого каждый день будешь

Поминая меня, для богов возлиянье творить».

«О, Атрид», – отвечал Телемах рассудительный смело:

«Ты меня не держи, тороплюсь я домой, посмотри, —

У тебя я с великою радостью мог бы и целый {595}

Год сидеть, не подумав в отчизну вернуться, к родным;

Несказанно твои разговоры и речи милее

Для души; но попутчики в Пилосе ждут, – выходить

Нынче, – ты же, напротив, желаешь, чтоб здесь я промедлил.

Дай в подарок такое, что мог бы удобно хранить {600}

Дома; взять невозможно коней мне в Итаку немедля;