Эйнемида III. Надежда на весну. - Антон Чигинёв

процветает. Храмы строят, устраивают игры, раздают гражданам хлеб, соль и вино – всё, лишь бы эйнемы видели их богатство. Если выяснится, что всё это оплачивали пелийские ростовщики... Нужно немедля отрядить кого-то в Левану, этот слух должен дойти до всех эйнемов. Клянусь яблоком Аэлин и посохом Феарка, у них появится немало поводов для раздумий.

– Итак, мы поощряем пиратов, союзничаем с ростовщиками и распускаем слухи, – Хабрий покачал головой. – Не противно ли это Философии, друг мой?

– Философия – учительница жизни, а война – тоже часть жизни и у неё свои законы. Как говорят урвософорцы: «хитрость – часть гармонии войны», – Хилон немного помолчал, сцепив перед собой руки, и мрачно добавил. – Я потерял семью, Хабрий, и вина эфериян в этом тоже есть. Не стоит требовать от меня разборчивости.

– Что ж, надеюсь, это не заведёт нас слишком далеко. Ладно, продолжим, на чём остановились...

Неарец потянул за висевшую у стены цепь, и стол с остатками ужина, негромко лязгая, скрылся в полу, а вместо него наверх выплыл другой, точно такой же, но заваленный папирусами и принадлежностями для письма.

– Ты говорил, смотритель архива прислал, что я просил? – Хилон отставил вино и подошёл к столу.

– Да, вот, – Хабрий показал перевитый красно серой нитью свиток. – Всё-таки, Неара странное место для поиска сведений такого рода, мы редко интересуемся делами бессмертных.

– У вас едва ли не лучшее собрание книг в Эйнемиде, но ещё больше мне любопытны заключения ваших архивариев. Можешь прочесть вслух?

– Конечно, – слегка прокашлявшись, неарец развернул свиток. – Итак: «Двенадцатое число эниксиона, Неара. Составитель – третий архиварий Хранилища Знаний Менандр. Выписка.

Участнику Сообщества исследователей, посвящённому механику первой ступени Хабрию. По твоему запросу сообщаю следующее:

Двенадцать священных таинств, иначе – Таинства, иначе – мистерии – общий для эйнемов способ почитания бессмертных. Обряд представляет собой паломничество к святилищу одного из двенадцати старших богов и участию в особых церемониях, суть каковых содержится в тайне. Прошедший Т. именуется посвящённым, ему дозволяется нести изображение божества в торжественных шествиях...»

– Прошедший что? – поднял бровь Хилон.

– Прошедший Т. – Таинства. Наши архиварии пишут только первую букву слова, о котором идёт речь. Так короче.

– Разумно. Давай дальше.

– Хорошо, итак: «На твой вопрос, когда были учреждены Т. отвечаю: первое упоминание Т. относится ко второму году после Обретения, в описании установленных Терейном празднований в Омфалоне. Полиомах сообщает, что в этом же году Т. свершались в Метониссе, а также в ахелийском храме Аэлин, что построил сын Терейна Менетей. В жизнеописании Фолона говорится, что он был посвящён в Т. на Мойре, незадолго до смерти, а значит не позже третьего года после Обретения. Первые упоминания о Т. в других землях относятся самое раннее к пятому и самое позднее к тринадцатому годам после Обретения. Список всех упоминаний Т. древними авторами я прилагаю».

– То есть, первыми учредили таинства диолийцы, причём сразу после прихода в Эйнемиду, – подытожил Хилон, проглядывая переданный Хабрием список. – Затем их переняли миолки, а следом другие эйнемы.

– Да, получается так, – кивнул неарец. – Тут дальше об этом говорится: «На твой вопрос, кто учредил Т. сообщаю, что впервые Т. проведены в Омфалоне при Терейне, сыне Диола, затем в землях его сыновей: Менетея и Феоспероя. Подробное изучение записей указывает на то, что строительством храмов и устроением священных мест для Т. в Омфалоне, Ахелике и на Мойре занимался некий Эврион, но он ли сам задумал проводить Т. или делал это по поручению Терейна – неясно. Неясно также, было ли на то указание бессмертных, либо смертные учредили Т. по собственному почину».

– Я слышал эту историю. Этот Эврион – мой предок, от его младшего сына пошёл род Асперея, а от Асперея – род Элефтера. Эврион был соратником Терейна ещё во времена Странствования, говорят Терейн очень ценил его советы. Считается, что именно Эврион стал первым жрецом Аэлин, но скорее всего, это семейная легенда.

– Так может Эврион и учредил таинства?

– Не знаю. Может и так, а если эта мысль пришла в голову Терейну, он вполне мог поручить советнику всё устроить. Правду мы уже не найдём. Впрочем, если даже и он, что с того?

– Ну как же? Ты полагаешь, что в таинствах скрыто некое указание. Твой предок мог быть тем, кто эти таинства учредил. Так может он и оставил то самое указание?

– Может и так. Мои предки пользовались уважением среди диолийцев и даже раньше. До Падения луны это был большой и знатный род. Если диолийцам было известно нечто важное, очень может быть, что Эврион был в это посвящён. Вопрос: что это?

– Да, в этом главная сложность: мы понятия не имеем, что ищем, – неарец задумчиво подёргал себя за бороду. – А может твой друг Тефей именно поэтому и хотел встретиться с тобой, да так поспешно?

– Даже если мои предки были причастны к чему-то важному, я-то что могу об этом знать? Я был близким другом Тефея, вот он и хотел встретиться. А спешил... Не знаю, наверное, из-за того убийцы.

– А может потому, что тайна связана с диолийцами, а ты и диолиец, и его друг. Может быть ты знаешь верный ответ, просто мы не знаем вопрос...

– Ну, всё, что я знал о Потерянной родине и Странствовании я уже рассказал. Не больше, чем другие образованные люди.

– Не знаю, не знаю… – покачал головой неарец. – Ладно, и заключение: «На твой третий запрос сообщаю: доподлинно установить по книгам, производили ли Т. какое-либо особое воздействие на тех, кто приобщался к нескольким Т., возможным не представляется, поскольку ход и содержание Т. хранятся в секрете и обсуждаются только между посвящёнными. Я составил список людей, о которых доподлинно известно, что они были посвящены более чем в три Т., каковой прилагаю. Насколько возможно судить, никаких значительных изменений в их привычках либо поведении после посвящения не происходило».

– Я разговаривал здесь, в Неаре, с посвящёнными в таинства, – сказал Хилон. – Они тоже не заметили ничего похожего на то, что мы ищем.