Сочинения в четырех томах. Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы - Самуил Маршак

Море в степи

Среди степей плывут суда,Идут на север с грузом хлеба.И степь, куда пришла вода,Впервые отразила небо. 

Зеленая застава

Над морем солнечной пшеницы,Над зыбью спелого овса,Как часовые вдоль границы,В тумане высятся леса.

Они стеной стоят на страже,Качая копьями ветвей,Чтоб не проник ордою вражьейВ поля кочевник-суховей.

Покачиваясь величаво,Стоят деревья-сторожа,Как богатырская заставаУ боевого рубежа. 

Тракторист

В пшенице густой, колосистойВсе утро мотор стрекотал.Потом стрекотать перестал, —Обед привезли трактористу.

У края своей полосыСидел человек смуглолицый,И были светлее пшеницыЕго голова и усы.

Небритый, большой, седоватый,Землей он и нефтью пропах,Но сразу узнал я солдата,Прошедшего школу в боях.

Какого он рода и края,По речи его не поймешь.То скажет «ищу», то «шукаю»,То скажет «люблю», то «кохаю»,То «жито» промолвит, то «рожь».

Пожалуй, меж областью КурскойИ Харьковской так говорят.— Хочу я податься на курсы, —Сказал, между прочим, солдат. —

Механику я розумию,И средний и полный ремонт.Гонял на Кавказ грузовые,Гонял грузовые на фронт.

А нынче до времени в тайнеЯ новую думку держу:Работать хочу на комбайне.С войны трактора я вожу.

Что трактор, что танк — все едино.Ну, может, комбайн потрудней.А все-таки тоже машина, —Хиба ж не управлюсь я с ней?

Обед свой доел он в молчаньеИ хмуро кивнул мне: — Пока! —А я позабыл на прощаньеУзнать, как зовут старика.

Исчез он вдали, — безымянныйРаботник Советской страны,Участник великого плана,Участник великой войны. 

Песня о двух ладонях

Одной ладонью в ладоши не ударишь.

В ладошиЛадонью однойНе ударишь.Дóрог в дорогеДруг и товарищ.

Две неразлучных струныУ дутара.В дружбе живетИх счастливая пара.

СтрочкаВ стихахНе живетОдиночкой.Дружно рифмуютсяСтрочка со строчкой.

С другом вдвоемНе устанешь от ноши.В лад ударяютПод песнюВ ладоши.

В ладУдаряетЛадонь о ладонь.Сталь и кременьВысекают огонь. 

Урок родного языка

В классе уютном, просторномУтром стоит тишина.Заняты школьники делом —Пишут по белому черным,Пишут по черному белым,Перьями пишут и мелом:— Нам не нужнаВойна!

Стройка идет в Ленинграде,Строится наша Москва.А на доске и в тетрадиШкольники строят слова.

Четкая в утреннем свете,Каждая буква видна.Пишут советские дети:— Мир всем народам на свете.Нам не нужнаВойна!

Мир всем народам на свете.Всем есть простор на планете, —Свет и богат и велик.

Наши советские детиТак изучают язык.

Наш герб

Различным образом державыСвои украсили гербы.Вот леопард, орел двуглавыйИ лев, встающий на дыбы.

Таков обычай был старинный, —Чтоб с государственных гербовГрозил соседям лик звериныйОскалом всех своих зубов.

То хищный зверь, то птица злая,Подобье потеряв свое,Сжимают в лапах, угрожая,Разящий меч или копье.

Где львов от века не бывало,С гербов свирепо смотрят львыИли орлы, которым малоОдной орлиной головы!

Но не орел, не лев, не львицаСобой украсили наш герб,А золотой венок пшеницы,Могучий молот, острый серп.

Мы не грозим другим народам,Но бережем просторный дом,Где место есть под небосводомВсему, живущему трудом.

Не будет недругом расколотСоюз народов никогда.Неразделимы серп и молот,Земля, и колос, и звезда!

Сатирические стихи и эпиграммы 

Урок истории

I. 1938 -1945

Новогодняя речь в парламенте

31 декабря 1938 г.

В палату óбщин, в сумрачный Вестминстер,Под Новый год заходит человекС высоким лбом, с волнистой шевелюрой,С клочком волос на бритом подбородке,В широком кружевном воротнике.Свободное он занимает место.Его соседи смотрят удивленноНа строгого таинственного гостяИ говорят вполголоса друг другу:— Кто он такой? Его я видел где-то,Но где, когда, — ей-богу, не припомню!Мне кажется, немного он похожНа старого писателя Шекспира,Которого в студенческие годыМы нехотя зубрили наизусть! —Но вот встает знакомый незнакомецИ глухо говорит: — Почтенный спикер,Из Стрáтфорда явился я сюда,Из старого собора, где под камнемЯ пролежал три сотни с чем-то лет.Сквозь землю доходили до меняНедобрые загадочные вести…Пришло в упадок наше королевство.Я слышал, что почтенный ЧемберленИ Галифакс, не менее почтенный,Покинув жен и зáмки родовые,Скитаются по городам Европы,То в Мюнхен держат путь, то в Годесберг,Чтобы задобрить щедрыми дарами… —Как бишь его? — мне трудно это имяПрипомнить сразу: Дудлер, Тутлер, Титлер…Смиренно ниц склонившись перед ним —Властителем страны, откуда к небуНесутся вопли вдов и плач сирот, —Британские вельможи вопрошают:«На всю ли Польшу вы идете, сударь,Иль на какую-либо из окраин?»[1]Я слышал, что британские судаВ чужих морях отныне беззащитны.Любой пират на Средиземном мореДесятками пускает их ко дну.И раки ползают и бродят крабыПо опустевшим кубрикам и трапам.А между тем вельможи короляСо свитой едут в Рим, как пилигримы, —Не на поклон к святейшему отцу,Не для того, чтоб отслужить обедню,Молясь об отпущении грехов,А в гости к покровителю пиратов,К безбожному Бенито Муссолини…О здравый смысл! Ты убежал к зверям,А люди потеряли свой рассудок!..

Я — человек отсталый. Сотни летЯ пролежал под насыпью могильнойИ многого не понимаю ныне.С кем Англия в союзе? Кто ей друг?Она в союз вступить готова с чортомИ прежнего союзника предать,Забыв слова, которые лорд ПéмброкВ моей старинной драме говоритДругому лорду — графу Салисбюри:«Скорее в бой! одушевляй французов,Коль их побьют, и нам несдобровать!..»[2]Так говорил в Вестминстерском дворце,В палате óбщин, строгий незнакомецВ полуистлевшем бархатном кафтане,В широком кружевном воротнике…Он речь свою прервал на полусловеИ вдруг исчез — растаял без следа,Едва на старом медном циферблатеМинутная и часовая стрелкиСоединились на числе двенадцать —И наступил тридцать девятый год.

Декабрь 1938 г.

Вся Европа

Кличет Гитлер Риббентропа,Кличет Геббельса к себе:— Я хочу, чтоб вся ЕвропаПоддержала нас в борьбе!

— Нас поддержит вся Европа! —Отвечали два холопа.И пустились вербоватьМногочисленную рать.

ШведИз города Берлина,Три бельгийцаС половинойДа подручныйДориоВстать готовыПод ружье.

ОпереточныйИспанецС шайкой жуликовИ пьяниц —Вот фашистскийЛегионВсех мастейИ всех племен.

Вызвал ГитлерРиббентропаИ спросил,Нахмурив лоб:— Это что же —Вся Европа?— Вся! — ответил Риббентроп.

 1941 г.