В радости и в горе - Кэрол Мэтьюс

Джози мчалась по автомагистрали Со-Мил-Ривер Парквей, постукивая ногой в такт музыке, за окном проскакивали уже знакомые дорожные указатели с какими-то надуманными названиями: Территаун, Плезантвил, Чапака и Маунт Киско, наконец, она свернула с автострады в долину Катоны.

Катона была «вторым» и настоящим Пейтон Плейс — вылизанная, как декорация к кинофильму: ни клочка бумаги, ни окурка, ничего такого, что могло бы испортить кадр. Зато здесь имелась почти игрушечная железнодорожная станция с единственной линией до «Гранд Сентрал» — сердцу Большого Яблока — и вереница дощатых домов, представлявших собой главную улицу городка, усеянную магазинами с антиквариатом, мягкой мебелью и кулинарией. Даже здания банков здесь выглядели как в кукольном городке.

Марта жила на самой окраине кукольного городка в солидном сахарно-миндально-розовом доме с огромным участком, плавно переходящим в лес. Дом был со ставнями, деревянными полами и пах кленовым сиропом. Джози обожала сюда приезжать и всякий раз жалела, что живет так далеко. В детстве именно здесь она чувствовала себя как дома, и они с мамой часто проводили в Катоне ее летние каникулы.

Кузину она увидела, едва завернув за угол и выехав на широкую прямую дорогу. Поджав ноги, та раскачивалась на качелях, подвешенных к балке на открытой веранде. Издали она казалась маленькой и по-детски незащищенной. Завидев машину Джози, она соскочила с качелей и припустила по дорожке навстречу, с тем чтобы с радостным пронзительным визгом кинуться сестре на шею — судя по американским фильмам для подростков, именно так и должны вести себя девочки-старшеклассницы, если они не виделись с лета. Джози не успела остановить машину, как Марта уже открывала дверцу.

Машина еще урчала, когда Марта уже упала в объятия Джози.

— Платье-то привезла? — под глазами у Марты были темные круги.

— Привезла-привезла, — Джози на миг отстранилась. — Ты до чего себя довела? Кожа да кости!

— Такова доля всех невест. Поверь, я питалась на скорую руку, к тому же в фастфуде.

Джози ей верила. Вообще, рацион Марты поражал эклектичностью. Завтракала она какой-то зеленой жижей, напоминающей воду, по идее она содержала какие-то безумно полезные морские водоросли, и это считалось последним писком кулинарной моды по эту сторону Атлантики, но по виду — ни дать ни взять — зеленая ряска, которой по весне покрывался пруд в Кэмдене по ту сторону океана. Эта субстанция была напичкана витаминами и другими «чудотворными» добавками, названия коих, видно, составляли коммерческую тайну, а потому опускались. После витаминизированной жижи Марта обычно съедала кекс с шоколадом или рогалик с корицей и мягким сливочным сыром, а чаще всего — и то и другое. От такой диеты она должна была быть здоровой, упитанной девицей, усыпанной аллергической сыпью, но гены брали свое — вопреки всем усилиям Марты матушка природа ухитрялась держать ее в узде. С ее статью она вполне органично вписалась бы в те же пляжные сцены сериала «Baywatch» — высокая, непростительно стройная, с завидно упругой, пружинящей при ходьбе, грудью и ногами, как у беговой лошади. У нее были длинные, причем заметим — свои! — светлые волосы, глаза цвета молодой весенней листвы, полные, постоянно улыбающиеся губы и безупречные белые зубы. Дэмиен утверждал, что у нее были самые располагающие к поцелуям губки: «целовабельные», как он выразился, но это было в его духе. А больше всего раздражало то, что Марта была очень-очень славной. Если бы она не была ее любимой кузиной, Джози, без сомнения, терпеть бы ее не могла.

— Я так рада, что ты смогла приехать, Йо-Йо. Ты себе не представляешь, как для меня это важно.

— Только не начинай, Марта. У нас у обоих потечет тушь!

— Ты не накрашена, — с упреком заметила Марта. Она считала, что появиться на людях хотя бы без одного слоя косметики было страшным преступлением против человечества. — Ты решительно неважно выглядишь.

— Я не спала.

— Джози, ты же обещала!

— В ночных оргиях я не участвовала. (К сожалению.) Я не спала по другой, совсем неинтересной, причине.

— Собралась на свидание с горячим мачо, а он оказался едва теплым доходягой?

Джози вытащила сумки из машины.

— Не оказалось ни горячего, ни даже холодного.

— Тебе что — «выставили фонарь»?

— Ага.

— Со мной такого никогда не случалось. Даже в школе!

— Меня это слабо утешает, Марта.

— Вот негодяй!

— Дважды негодяй!

— Давай занесем это, и ты мне все расскажешь. — Марта забросила большую сумку с вещами на плечо, небезопасно позвякивая свадебными подарками. Она открыла дверь, прошла через прихожую в кухню, забросила сумку Джози под стол, от чего коллекция королевского фарфора протестующе задребезжала.

Марта порыскала в огромном холодильнике.

— Хочешь зеленых водорослей? Очень ободряет!

— Я тебе и так верю.

— Тебе нужно что-то оживляющее. Свадьба будет реально обалденная!

— Думаю, чашка чая — это то, что надо.

Марта включила чайник.

— «PG Tips»[31]? Лавиния пополнила наши запасы на Рождество.

— Заботливая мама.

— Как она?

Джози рухнула за кухонный стол:

— Как всегда.

— Жаль, что ее не будет здесь.

— Мне тоже. Хотя точно не знаю.

Марта плеснула себе болотной жижи и выпила с содроганием. Для Джози она подогрела заварник — Джини и Лавиния всегда придерживались английских чайных традиций.

— Как она — уже успокоилась после маминой смерти?

— По-моему, со временем ей становится только хуже.

Марта села и подвинула чашку с чаем к Джози. Наверное, у американцев была какая-то врожденная неспособность заваривать хороший чай, даже если у них имелись все необходимые ингредиенты. Ее «PG Tips» выглядел таким же бездушным, как и то пойло, что они с Мэттом пили в забегаловке у статуи Свободы. Не позволяй ему забраться себе в мозги, Джози Флинн! Это опасно! Марта налила себе чашку густого черного кофе из кофейника, стоявшего рядом с чайником на плите.

— Мне надо набраться кофеина, — сказала она, садясь напротив Джози.

— Разве это не аннулирует эффект твоей болотной жижи?

— А, ладно: поборются в желудке и сразу выяснят, кто сильней.

В свою очередь, Джози тоже отхлебнула своего варева — оно делало свое дело, несмотря на то что являло собой невзрачное подобие настоящего английского крепкого зелья.

— А ты? Как ты без Джини?

— Попробуй-ка организовать свадьбу в одиночку! — Марта скривилась. — Это ужасно.

— Устраивать свадьбу вместе с мамой — тоже не сахар. Мы с моей спорили из-за платья, фаты, торта, цветов, церкви, мест для гостей, выбора подружек невесты и, в конце концов, выбора жениха, насчет которого, надо отдать ей должное, она оказалась права. Свадьба почти сорвалась из-за того, что Дэмиен хотел надеть яркую жилетку под утренний костюм.

Марта грустно улыбнулась.

— Мне бы очень хотелось поспорить с Джини…

— Понимаю, — Джози сжала ее руку, — все будет хорошо. Я уверена в этом.

— Мы отлично повеселимся, подруга, — уверила ее Марта. — Ну, так расскажи мне, что это за красавчик, что тебя «кинул»?

— До сих пор не могу поверить. Почему мне всегда нравятся не те мужчины? Я ждала его полтора часа в ресторане, как дура, выигравшая конкурс идиоток. Он ведь казался таким заботливым и нежным. Как он мог так поступить?

— У всех заботливых и нежных мужчин в Нью-Йорке уже есть бойфренды.

— Он англичанин. Я познакомилась с ним в самолете.

— Ох уж эти англичане, они такие джентльмены!

Джози вздохнула.

— Может быть, они и были джентльменами во времена Рекса Харрисона, да только перевелись. Почти все они позволяют себе храпеть по ночам, носить гадкое нижнее белье и вонючие носки.

— Ах, прекрати, ты шутишь!

Но Джози уже вошла во вкус:

— Нисколько! Когда дело касается высоких чувств, на эволюционной лестнице большинство из них стоят ниже амеб.

— Значит, невелика потеря.

Джози сникла.

— Я думала, он другой. Не такой, как все.

— Да брось ты! Все они — одинаковые.

— Он казался приятным, смешным, добрым, неряшливым. В общем, настолько непохожим на Дэмиена, что и представить себе невозможно.

— Такой добрый, что продинамил тебя, — фыркнула Марта.

— Мне он очень понравился, Марта! А мне уже очень-очень давно никто очень-очень не нравился!

— Понравился — это хорошо. На «понравился» и остановись. Если бы ты сказала, что в него влюбилась, я бы начала волноваться.

Джози почувствовала румянец на щеках:

— Любовь — очень сильное слово.

Марта помотала головой:

— Всего каких-то шесть ничего не значащих букв…

— Да, так же, как и в «зануде», «супруге» и «супружеском долге».

— Погоди, погоди, «супружеский долг» — это целых два слова!