Коммандос из демиургов - Екатерина Казакова

— А ну молчать, ошибки природы!!! Ваш капитан при всем своем презрении к таким недоноскам, как вы, позаботился, чтобы вы не подохли от голода! Я договорилась с местным населением, и только из уважения ко мне оно согласилось взять на себя решение проблем питания и обслуживания в номерах.

Ответом мне стали радостный гул и просиявшие рожи. Но мои сволочизм и коварство не дали расслабиться:

— Коммунизма тут еще не построили, так что за еду и прочие блага цивилизации вам придется платить! Готовьтесь расстаться с деньгами, Буратины вы мои недоструганные.

В ответ на это Цветочек, наивно хлопая глазками, недоуменно пролепетала:

— Но у нас ни у кого нет денег, мы же не знали, что они нам понадобятся.

— И даже столовое серебро не догадались с собой прихватить, колония паразитов на здоровом теле капитализма? — ехидно уточнил вылезший из-за меня Сосискин.

Насладившись дружным «нет», я сообщила, что можно расплачиваться драгоценностями и носильными вещами, и присовокупила:

— Я бы могла позволить вам за такой жест доброй воли поцеловать мои ноги, но вы давно не чистили зубы, а я страсть как боюсь, что вы вашими погаными ртами занесете мне инфекцию. Так что можете ограничиться тем, что прокричите «ура командиру», качать меня тоже не стоит, в ваших кривых руках ничего не удержится.

Не дожидаясь, пока толпа оголодавших демиурчиков унесется по направлению к деревне, я проорала, заглушая их счастливый смех:

— Советую, прежде чем вы прожрете свои побрякушки и барахло, обзавестись жильем, постелями и скинуться на отхожее место. А теперь валите набивать свои животы, пока я не передумала и не пустила вас на корм оборотням.

Последующие дни каждый проводил так, как ему хотелось. Я, совершив утреннюю пробежку и позанимавшись в домашнем спортзале рукопашным боем с одним из телохранителей, залезла в Интернет и отдалась переписке с женихом Пра. Если в начале нашего знакомства я называла его Дмитрием Сергеевичем, то на четвертый день виртуального романа плавно перешла на Диму, грозясь скатиться в ближайшее время до тошнотного «зайчика», «котика» и «пупсика». Еще я постоянно была на связи с дочкой Тиланы — Мелкой — и сынишкой Яфора, которого после возвращения его способности оборачиваться лисой называла Рыжиком. Они ужасно скучали из-за моего отсутствия и грозились взорвать школу, если я в ближайшее время не вернусь. Мне приходилось изворачиваться изо всех сил и нагружать Эдика дополнительной работой. Ему теперь вменялось в обязанность проводить культурные мероприятия с подростками.

В один прекрасный день молодежь порадовала меня хорошими оценками и отвратительным поведением на уроке химии: они таки разгромили лабораторию. Пришлось упросить Пра вместо меня посетить их учебное заведение. Вернувшись после беседы с директором, она очень долго выражала сожаление, что не может явиться ко мне и ввалить звездюлей за распустившихся подопечных. А я, смотря на мониторе на ее лицо, впервые порадовалась, что, согласно условиям договора, никто, кроме драконов, не может проникнуть в этот мир. На Изменчивом стояла магическая защита от вторжения извне, и стоило ей активироваться, как это приравнивалось к моей победе. Так что никакой демиург-оппозиционер не рискнул бы даже попытаться мне напакостить. Отсюда мораль — внимательно надо читать юридические документы, особенно пункты, написанные мелким шрифтом.

Сосискин не успевал через драконов переправлять Эдику драгоценности, честно выкупленные у крестьян. В этот раз я строго следила за тем, как происходят сделки. Но пес даже и не пытался обмануть доверчивых людей: какой бы жлоб он ни был, но отчетливо понимал, что нам тут еще жить и жить, а обманывать союзников — верный способ нажить кровных врагов. Он умудрился только ему одному известным способом продавать вещи демиургов в соседнем городке, а взамен, за вычетом своих процентов, снабжал сельских жителей более удобной и практичной для них одеждой по копеечным ценам. Как ему это удавалось проворачивать, для меня до сих пор загадка.

Фактически Сосискин за бесценок скупал фамильные украшения, которые стоили баснословных денег, и предвкушал, сколько заломит за их возвращение бывшим владельцам. Но я его обломала, заявив, что сама буду носить все это богатство назло родителям уродцев. Он жутко возмутился, мы с ним подрались, вернее, я попыталась дать ему трепки, а он меня прилично покусал. Вот и пришлось нам с моей страстью к блестючим вещицам пойти на компромисс. Лучшие экземпляры я оставляю себе, а все остальное Сосискин будет использовать по своему усмотрению.

Демиурчики… Демиурчики наслаждались сытой жизнью изнеженных созданий. Их капризы выполнялись как по взмаху волшебной палочки. Для каждого был возведен индивидуальный шалаш, бабы натащили туда пуховых перин и теплых одеял, а румяные девки с утра подавали их светлостям завтрак в постель. Помня мои слова, они скрепя сердца скинулись золотишком, и плотники поставили стандартную деревенскую уборную. Во всем остальном каждый шиковал в одиночку. Детишки три раза в день принимали водные процедуры в бочках с водой и по сто раз на дню меняли одежду. Закатывали истерики, требуя заменить жареную рыбу на отварную, и частенько воротили свои морды от парного молока и свежего хлеба.

Мамзельки щедро замазывали свои искусанные личики косметикой и поливались духами, пытаясь отпугнуть комаров и прочую мошкару. Мужская часть отрастила козлиные бороденки (бритву и пену для бритья никто не прихватил, видимо, рассчитывали к вечеру быть дома) и вовсю волочилась за деревенскими девками, а мои кадушки, глядя на них, стали напропалую строить глазки плечистым красавчикам. Народ созрел для разврата, и мне приходилось буквально за руку вытаскивать своих ловеласов и кокоток из кустов. При этом одним я грозила кастрацией под корень, а другим советовала нацепить пояса верности.

Никаких сторожей на ночь демиурчики не ставили, и мне приходилось каждый день извиняться перед телохранителями за то, что они по ночам отражали атаки нежити и хоронили останки в лесу. Только благодаря моим заслугам перед всем драконьим родом придурков до сих пор не закопали по соседству.

Однажды, глядя на все это моральное разложение, Сосискин спросил, знаю ли, что делаю. Заявив, что раз сто смотрела «Республику ШКИД», пару раз «Путевку в жизнь» и в возрасте двенадцати лет прочла «Педагогическую поэму», я его успокоила:

— Поверь, мой скептически настроенный друг, через недельку у детишек кончатся деньги, и тогда мы возьмем их за жабры. Помни, нам достаточно двоих-троих из всей это кодлы для того, чтобы победить, а остальных спишем на издержки производства.

Я ошиблась в прогнозах на несколько дней. Через два дня после этого разговора Кабан стал банкротом. Он даже не попытался предложить крестьянам свои услуги в качестве батрака, работающего за миску супа. Такая простая мысль просто не пришла ему на ум. Второй лишилась средств к существованию Плюшка. Под давлением обстоятельств два толстопузика скооперировались и потопали в лес в поисках поживы. Плюсом было то, что наконец хоть кто-то из команды начал объединяться, минусом — у них прихватило животы из-за травы, которой ребятишки обожрались, польстившись на ее сладковатый вкус.

Три дня туалет был оккупирован болезными, которых мы с Сосискиным именовали не иначе как «засранцы». Мне грешным делом думалось, что они скончаются в диких корчах и перенесутся в свой мир, но моим надеждам не суждено было сбыться. Молодые организмы победили, и в скором времени я наблюдала их заметно похудевшие фигуры.

Далее процесс пошел как по накатанной и к исходу второй недели нашего сидения в этом мире Заумная поставила финальную точку в процессе всеобщего обнищания. Они дружною толпой побежали в деревню, но вчерашние кормильцы наотрез отказались без оплаты выдать хотя бы корку хлеба.

Четыре дня демиурги слонялись, как потерянные, и искали, что бы им продать. Уж не знаю, что они там ели, одно знаю точно — Бестия и Альфонс сделали попытку выменять на ведро местной картошки свои спальные места. Помня правило Сосискина «проданный товар обмену и возврату не подлежит», деревенские послали их по матерной. Воду никто им больше не таскал, стирать было практически нечего, из одежды у демиургов оставалось только то, что было на них, умываться приходилось ходить на речку, в которой, между прочим, сроду не водились пиявки, а я до кучи разрешила драконам подпускать нежить практически вплотную к поляне.

На пятый разгрузочный день придурки решили сходить на охоту и, вооружившись палками, отправились добывать дичь. Целый день, не отходя от поляны дальше чем на двести метров, они просидели в засаде, ожидая, когда к ним выйдет и добровольно даст себя убить какой-нибудь мамонт. (Судя по их решительности, простым оленем они бы не наелись.) Вечером идиоты вернулись ни с чем, попутно изорвав всю одежду и обувь.