Секреты письменных знаков - Евгений Ищенко

В древности во многих регионах Земли процветало так называемое узелковое письмо. Но сохранилось оно, как обычно считают, только в Южной Америке, у потомков инков. В империи инков узелковое письмо, кипу, играло важнейшую роль: специальные гонцы мчались от одного населенного пункта к другому с указами и сообщениями, выполненными этим способом. Так передавали даже многочисленные цифровые данные, например сведения о податях.

«Письма» были разноцветными: важное значение имели не только узелки, но и цвет нитей. Так, красный цвет обозначал воинов, желтый – золото. Почти семьсот образцов кипу сохранилось в музеях и частных коллекциях Перу, Боливии и других стран. В хрониках упоминается и другая письменность, которую, однако, уничтожили еще до прихода конкистадоров. Сам факт печален, но он свидетельствует о том, что кипу было конкурентоспособной системой письма.

В литературе можно найти не очень ясные свидетельства существования в древности аналогичных систем узелкового письма и счета не только в Южной Америке, но и в Европе, в особенности у кельтов, а также у славян. Правда, в Европе ход развития культуры был иным – сначала пиктограммы, потом слоговое письмо, а затем и более привычные для нас буквенные алфавиты постепенно вытеснили узелковые письмена. К тому же завязывание узлов церковники приравнивали к колдовству, а последнее всегда порицалось. К нашему времени от узелкового письма остались только следы вроде выражения «узелок на память», а также различных народных обычаев, гаданий, узоров.

Еще в 1981 г. археолог Корнельского университета Роберт Асчер высказал предположение, что кипу – особая форма письменности. По подсчетам ученых, кипу содержат около 1500 единиц информации – отдельных знаков. Это немногим больше, чем в шумерско-вавилонской клинописи и почти вдвое больше, чем в египетской иероглифике или иероглифах майя. Сейчас многие ученые полагают, что цветные узелки инков постепенно развились в сложную систему трехмерной письменности (наподобие азбуки для глухонемых Брайля).

Математики определили, что при создании кипу инки использовали бинарную кодировку наподобие той, которая лежит в основе современных компьютерных языков. Ученые предполагают, что если кипу – действительно форма письменности, то она не предает обычную разговорную речь, а является чем-то вроде нотной записи или того же компьютерного кода. Расшифровка кипу дала бы поистине уникальные возможности для подробного изучения истории и культуры империи инков, остающейся на сегодняшний день одной из самых таинственных цивилизаций прошлого. Поэтому попытки расшифровать узелковое письмо не прекращаются.

Пользовались инки и так называемыми говорящими квадратами (иероглифами), которые удалось частично расшифровать при изучении 2000 тканей паракас, хранившихся в запасниках Национального археологического музея Перу. Скажите на милость, в какой еще письменности время глагола обозначается… цветом знака? То есть, если какой-то знак обозначает, скажем, глагол «идти», то, начертанный зеленой нитью, он значит «шел», красной – «иду», а синей – «пойду».

О языках и письменности майя. В Америке до ее завоевания бледнолицыми насчитывалось около 160 языковых групп, распадавшихся на 1200 диалектов, т. е. больше, чем во всем остальном Древнем мире.

Разговорный язык древних майя в значительной степени дошел до наших дней. Этому способствовал тот факт, что и поныне на полуострове Юкатан и Гватемальском плато на неомайянских языках, ответвившихся от языков древних майя, говорят более 2 млн человек. Понятно, что на протяжении прошедших веков языки претерпели некоторые изменения, в особенности лексика, обогатившаяся новыми терминами, главным образом испанского происхождения.

Языки майянской ветви пенутьенских языков объединяются в две главные группы: северную, или юкатанскую, и южную, каждая из которых характеризуется своими фонетическими и лексическими особенностями. Последние проистекают из разделения с течением времени древних языков на диалекты, которые постепенно развились в современные неомайянские языки, отличные от исходных. На юкатанских диалектах говорили представители нескольких племен, живших вдоль левого берега реки Усумасинты. На других юкатанских диалектах общалось население по берегам залива Гондураса и в долине реки Матагуа. Южные диалекты использовало население тихоокеанского побережья Гватемалы, а также верхнего течения Усумасинты.

Фонетическую и грамматическую структуру, а также идиоматическую лексику языка майя можно считать изученными. В прошлом диалектные различия были менее значительными, целый ряд терминов, особенно связанных с религиозным культом, с управлением городов и торговлей, были общими для всей территории, заселенной племенами майя.

Тексты многочисленных памятников, в частности каменных монументов, показывают, что различные знания свободно распространялись из города в город, что свидетельствует в пользу существования единого языка уже в эпоху Древнего царства. Майя были первыми на американском континенте, кто пользовался письменностью. Есть обоснованное мнение, что они унаследовали письмо от своих предшественников – ольмеков, письменность в стране которых появилась не позднее I в. до н. э. Во всяком случае, они развили тольтекскую письменность, усовершенствовали её, приспособив к своим главным целям – составлению астрономических и календарных расчетов, записей на монументах и в кодексах памятных событий.

Каждый раз, когда сооружалось новое здание или воздвигался монумент, в иероглифических текстах, высеченных на них, неизменно указывалась точная дата этого события. Так было всегда. Поэтому в цепочке прочитанных календарных надписей, начиная со стелы из Вашактуна, каждый цикл имел своё обозначение в иероглифах. До VIII в. н. э., т. е. до апогея в развитии культуры майя, нет отсутствующих звеньев. И на этом она обрывается. В течение IX в. на всей обширной территории майя сооружение датированных стел прекратилось. Это произошло внезапно и без всяких видимых причин. Во всяком случае, их не удалось обнаружить при археологических раскопках.

По мере углубления знаний о календарных надписях из северной области выяснилось, что многие их даты относятся к V–X вв. н. э. На притолоке из города Ошкинток (запад полуострова) обнаружена иероглифическая надпись с датой – 475 г. н. э. В Коба – большом разрушенном городе в Кинтана-Роо – найдено пять стел с датами от 623 по 652 г. н. э. В одном из храмов Чичен-Ицы есть надпись, соответствующая 879 г. н. э.

В 1939 г. в городе Трес-Сапотес была найдена каменная стела с календарной надписью, соответствующей 31 г. н. э. Это древнейший датированный монумент, найденный до сих пор в стране ольмеков. Он на 131 г. старше статуэтки из Тустлы (162 г. н. э.) и почти на три века – «Лейденской пластинки». Всего при раскопках найдено свыше 50 стел и алтарей с резными изображениями и надписями.

На первый взгляд, письменность майя кажется странной. Глифы в богатых орнаментах скорее сходны с живописью, чем с письмом. Это побудило исследователей XIX в. счесть письменность майя чисто пиктографической, что и задержало её дешифровку. Действительно, некоторые знаки майянского письма соответствуют обозначениям предметов и абстрактных понятий, но другие обозначают звуки и их сочетания. Главными материалами для записей у майя служили замша и что-то наподобие бумаги, сделанной из волокон агавы. Иногда надписи делались на ткани, пропитанной особым крахмалистым веществом. Однако до наших дней прежде всего дошли надписи, высеченные на камне, в Храме Солнца в Паленке и на стелах из Киригуа.

В период испанских завоеваний во дворцах и храмах Мексики хранилось множество исторических хроник, в которых жрецы записали историю не только ацтеков, но и древних индейских народов – майя, тольтеков и ольмеков. Писали они удивительными и искусными картинными письменами на различном материале: на камне, кости, раковинах, керамике, в настенных росписях, а также на хлопчатобумажном полотне, на мягкой, хорошо обработанной коже, а чаще всего – на бумаге из агавы магей, напоминавшей египетский папирус.

Иероглифика майя. Сложные индейские иероглифы вселяли в испанцев суеверный страх: они считали их знаками сатаны, обладающими силой злых чар. Поэтому конкистадоры с рвением фанатиков начали выискивать и систематически уничтожать их, не заботясь о том, что многие из этих документов, уже благодаря своим цветным иллюстрациям, являлись настоящими памятниками искусства.

По всей Мексике запылали костры, на которых горели собранные отовсюду записи и хроники – неисчерпаемые источники сведений о завоеванной стране. То, что уцелело после дикого, варварского погрома, послужило лишь шатким основанием для воссоздания истории этой несчастной цивилизации, развитие которой было столь грубо прервано.