Блондинка-рабыня - Картер Браун

Он повернулся лицом ко мне — губы плотно сжаты, голубые глаза утратили свое непроницаемое выражение.

— Ну, если вы решили впутать меня в это дело! — Плечи его внезапно опустились. — Да нет, конечно! У меня и не было никакого намерения задавать вам абсурдные вопросы, Холман. Это — ваша личная проблема, вы и должны решать ее. Но вот что я вам скажу: мое профессиональное мнение сводится к следующему: если даже Кармен убила Митфорда, то совершенно невероятно, чтобы она могла совершить еще одно убийство.

Она убедилась, что отвела беду от Рэя, убив того, кто ему угрожал. На том все и кончится. И я нисколько не удивлюсь, если после всего этого она по доброй воле вернется в санаторий.

— Когда я рассказал вам о сообщении, переданном Кармен в санаторий, у вас непременно должны были возникнуть какие-то вопросы по этому поводу — но вы их не задали, доктор, — сказал я холодно. — Например, кто именно передал ей сообщение или кто был связующим звеном между санаторием и тем, кто передал сообщение? Интересно, почему вы ни о чем меня не спросили?

— Вероятно, я настолько заинтересовался, услышав причину, по которой она покинула санаторий, что ничего иного в тот момент мне не пришло в голову, — буркнул Шумейкер. — И вот что, Холман! Примите совет эксперта. Прежде всего не пытайтесь откопать то, чего никогда не было, иначе вы снова вернетесь к тому, с чего начинали!

— Я безмерно счастлив, что этот «совет эксперта» вы дали мне бесплатно. Иначе я все равно потребовал бы у вас свои деньги обратно!

Адамово яблоко на шее психоаналитика судорожно подскочило — он едва не подавился слюной.

— Извините меня, Холман. Просто я совершенно потрясен тем, что вы только что сообщили насчет Митфорда. Кармен ведь все еще моя пациентка, и, если она на самом деле убила его, я считаю себя наполовину ответственным за это!

— Понимаю, — кивнул я.

— Вы сообщили об этом Рэю?

— Нет еще.

Он нервно откашлялся.

— На вашем месте я бы ничего и не сообщал ему, по крайней мере, хотя бы пока вы не найдете Кармен. Все, чего вы достигнете таким сообщением, — это нервное потрясение. — Он пытался улыбнуться. — Мне бы не хотелось, чтобы и Пакстон оказался в санатории, знаете ли!

— О’кей, — согласился я. — Пока же давайте предположим, что Кармен действительно отправилась на поиски Митфорда и нашла его. Она еще не вернулась к санаторий, иначе вам бы сообщили об этом. У вас есть хоть какое-нибудь представление о том, куда она могла направиться после этого?

— Мне приходит в голову только одно: Джеки Эриксон. Она ведь единственная приятельница Кармен. Другой близкой подруги у нее никогда не было, насколько я знаю.

— Значит, по-вашему, она не поедет в свою старую квартиру на Венеция-Бич, как вы считаете?

— Это практически исключено. — Профессиональная уверенность вновь появилась в его голосе. — Это последнее место на свете, куда она решилась бы отправиться. Единственное, что могло толкнуть ее на такое, — это воспоминания о первом случае. А ведь она все время стыдилась своего поступка.

— Пакстон говорил мне, что, когда все это произошло, он сразу вызвал вас по телефону, — вспомнил я. — В каком состоянии был Митфорд, когда вы прибыли на место?

— В тот раз ему на самом деле страшно повезло, — ответил Шумейкер. — Лезвие ножниц прошло всего лишь в дюйме от легкого. К счастью, у Рэя хватило ума не вытаскивать ножниц из раны. К тому времени, когда я приехал, Митфорд потерял уже довольно много крови и был без сознания — в состоянии шока. Я позвонил Дедини, попросил его прислать его собственную карету «скорой помощи» и позаботиться, чтобы в санатории был наготове опытный хирург.

— А что же Кармен?

— Она была в состоянии классической кататонии: стояла посредине соседней комнаты в полном оцепенении, так называемом ступоре. Мускулы были так напряжены, что нам пришлось просто поднять ее с пола и в вертикальном положении снести вниз, в карету «скорой помощи».

— Для Пакстона это была дьявольски сложная ситуация, не так ли?

— Рэй стойко перенес всю эту историю и неплохо вышел из положения. Для человека, постоянно пребывающего в крайнем внутреннем напряжении, он действовал просто великолепно. Я-то считал, что он буквально развалится на части, но Рэй вел себя как раз наоборот, достаточно стойко.

— Еще один вопрос — можете считать это просто праздным любопытством, — усмехнулся я. — Ева Байер? Она из числа тех красивых жаждущих девиц, которым просто не терпится удовлетворить сексуальные желания Пакстона?

— Не могу сказать, — неожиданно разозлился Шумейкер. — Хотя это вполне возможно, я думаю. Она, пожалуй, лучшая девушка-секретарша из всех, кто у него когда-либо был. И это означает, что большую часть своего времени она проводит рядом с ним. А вы, Холман, не считаете, что любопытство ваше на этот раз довольно сомнительной пробы?

— У вас просто дар подбирать соответствующие определения, — восхитился я.

— Если вы найдете Кармен Коленсо… — Ему было, как видно, нелегко подобрать слова, чтобы попросить об одолжении такого низкопробного типа, как я. — …Я был бы вам обязан, если бы вы сначала уведомили меня об этом.

— Почему же?

— Потому что я ее психолог и могу оказать ей большую помощь, чем кто-либо другой! — Психоаналитик сверкнул на меня глазами. — Мне кажется, это вполне ясно каждому, кто не обладает столь извращенным умишком, как ваш!

— Парень, который содержит лавочку деликатесов в моем районе, — медленно произнес я, — меня просто не выносит. Но даже он ухитряется сохранить видимость профессиональной привязанности ко мне всякий раз, как я захожу, чтобы купить жестянку томатов!

На щеках Шумейкера полыхали багровые пятна, в глазах медленно загорался яростный огонь.

— Почему бы вам немедленно не убраться отсюда вон? Прежде чем я возьму стул и размозжу вам голову?

— Я ухожу. Но впредь выбирай выражения, Шумейкер, иначе я сообщу о твоем состоянии твоему психоаналитику!

Закрывая за собой дверь кабинета, я услышал за спиной слабые мурлыкающие звуки.

Элегантная блондинка в приемной одарила меня теплой улыбкой, когда я приблизился к ее столу.

— Для первой встречи с доктором вы были у него в кабинете довольно долго, — весело заметила она. — А сейчас у вас вид человека, у которого в этом мире нет никаких забот и привязанностей, мистер Холман!

— Доктор Шумейкер велел мне спросить у вас, не согласитесь ли вы сотрудничать со мной в одном вопросе, — сказал я, имитируя крайнее возбуждение. — О боже! Я так смущен.

— Ну разумеется, я согласна помочь вам всем, чем смогу, если таково желание доктора, — ответила блондинка благосклонно. — Не смущайтесь, мистер Холман! Скажите мне, в чем дело?

— Ну… — Я нерешительно затоптался на месте. — …Он сказал, что есть только одна возможность проверить, не утратил ли я влечения к другому полу. И потому, мол, не будете ли вы так добры раздеться?

— Раздеться? — Она так широко раскрыла рот, что у меня появилась возможность убедиться: тот, кто вырезал ей в свое время гланды, был отличным специалистом.

— И тогда, если я не брошусь ловить вас по всей приемной, значит, мои дела совершенно безнадежны, — так он сказал! — произнес я убитым голосом.

— Он сошел с ума! — прошептала блондинка. — Слишком много слышит и видит этих несчастных психов, которые толпами приходят к нему на прием — вот теперь он и сам свихнулся!

— Я тоже было так подумал, — признался я. — Особенно, когда он вдруг принялся раскрашивать картинку Буффало-Билла и занимался этим добрых пятнадцать минут!

Она бросила через плечо нервный взгляд на закрытую дверь кабинета Шумейкера.

— А что он делал, когда вы вышли? — прошипела секретарша.

— Как раз подрисовывал черные усики на его верхней губе и пристраивал черную фуражку ему на голову, — доверительно сообщил я. — Потом сверкнул на меня глазами и произнес что-то вроде: «Сегодня — моя секретарша, завтра — весь мир!» Я подумал, что это нечто вроде особого теста, но ответа так и не нашел. И тогда он сказал, что я должен пойти сюда, к вам, и попросить вас раздеться. — Я улыбнулся ей, как бы извиняясь. — И еще добавил, чтобы я все-таки не слишком огорчался из-за своих сексуальных расстройств, потому что он, мол, так или иначе найдет способ все уладить.

Она выскочила в коридор на добрых три секунды раньше меня и не стала даже задерживаться у лифта. Я еще успел заметить, что она помчалась вниз, перепрыгивая через три ступеньки кряду.

«Если не считать психоаналитиков, которые употребляют слова вроде „низкопробный“, — мстительно подумал я, — больше всего на свете не переношу элегантных блондинок в приемных!»

Глава седьмая

Магазин «Бравура» в Вествуд-Виллидж выглядел как раз так, как подобает заведению, где следует покупать бюстгальтер с чашечками под прозрачную блузку. Угрюмого вида брюнетка в шерстяном вязаном платье с длинной молнией спереди соблаговолила лишь слегка поднять брови, когда я облокотился на стойку.