Последняя Утренняя Звезда - Оливер Джонсон

Восемь лет назад король Галастры, Ларшамон, поклялся, что, пока он жив, его флот будет служить Огню и воевать с Червем. И весь этот флот был уничтожен, когда попытался напасть с фланга на колонны Фарана Гатона, шедшие мимо Внутреннего Моря: вызванный демоном шторм отправил на дно две сотни кораблей. Вместе с ним утонули десять тысяч солдат и матросов, а также сам король Ларшамон вместе со своими сокровищами.

Король оставил вдову, Королеву Залию, и примерно пятьдесят кораблей, которые были в Имблевике в тот злополучный день.

Десять лиг самого бурного в мире моря отделяли Галастру от материка. Древние пророчества Книги Света говорили, что только тогда, когда море станет сушей, Червь сумеет покорить Галастру, потому что вампиры никогда не смогут открыто пересечь открытую воду. За всю историю мало кому из них удалось, скрываясь в трюмах кораблей, добраться до острова. Фанатики, готовые рискнуть и сгореть в Пламени, но распространить свою болезнь на девственную территорию. Большинство из них удалось схватить и немедленно сжечь на центральной площади Имблевика. Другие какое-то недолгое время наводили ужас на жителей столицы, но после ночных облав на крышах, чердаках и сточных трубах обычно заканчивали все тем же очистительным аутодафе.

И каждый раз, когда проходил ужас, вперед выходил самый старый предсказатель и опять напоминал народу, что они в безопасности только до тех пор, пока море не стало сушей; люди глядели на бешенные пенящиеся волны океана и верили, что это никогда не случится, благодаря силе Ре.

Но все это было перед тем, как страшный холод превратил воду в порту в сироп, а потом и в лед, в который вмерзли оставшиеся пятьдесят кораблей флота; лед давил и давил их, пока от кораблей не остались только обрывки парусов и остатки корпусов, удерживаемые на месте железными якорями. Еще до этого мороз сковал все волны, остановив их неторопливый бег: все море, вплоть до горизонта, превратилось в череду ледяных холмов.

Из-за льда прекратилась поставка зерна и другой еды из пшеничных полей юга, и тиски голода ухватились за каждый дом в мрачном гранитном городе. Люди ждали, голодая и постепенно впадая в отчаяние, и с ужасом глядели на лед, ожидая армий Червя.

В порту Имблевика всегда находились путешественники, купцы и моряки, и некоторые из них в буквальном смысле оказались на мели, когда на остров обрушился Большой Мороз. И, постепенно, в квартале для иностранцев в доках начали появляться новые лица.

Говорили, что они приходили ночью по замерзшему моря, авангард армии Исса, слуги Князя Тьмы. Как только становилось темно, они вылезали из потайных мест и показывались на улицах. Невозможно было сказать по одежде, кому они поклоняются, хотя они толпились на улицах с видом заговорщиков, бродили по булыжной мостовой и шептались в замерзших переулках, худые люди с кислыми лицами, которые проклинали местных, торопящихся домой по холодному городу.

Так это начиналось, точно так же, как в Тралле и в Перрикоде.

Островитяне ненавидели этих иностранцев всей душой, и было трудно поверить, что кто-нибудь из горожан перейдет в их веру, однако многие помнили слова предсказателей о том, что как только море станет твердым, через недолгое время появятся армии Червя и начнется бесконечная ночь Исса. И каждый вечер толпы чужаков увеличивались и увеличивались.

После смерти мужа вдова Ларшамона, Залия, осталась единственной хозяйкой мрачной крепости на вершине гранитного холма, нависавшего над Имблевиком. В сумрачном городе ее окна сверкали как маяк во все более сгущавшейся тьме.

Высоко поднявшись над навесными бойницами и крутыми, покрытыми шифером крышами крепости, в воздух взлетала узкая белая мраморная башня — когда-то в прошлом многие капитаны вели свои корабли, ориентируясь на Белую Башню Имблевика.

И в эту Белую Башню, нависавшую на серым морем льда, вернулась королева, чтобы плакать. Вместе с ней там были только вдовы моряков, погибших на войне, несколько мудрых людей и предсказателей. С момента трагедии она никогда не входила в комнату Совета, оставив управление островом нескольким генералам, вернувшимся с войны.

Из них всех особенно выделался один, которого все называли губернатор, хотя у него было и имя, Рута Ханиш, и его распоряжения немедленно становились абсолютным законом, а личная охрана железной рукой правила городом.

Сейчас правительство острова только раз в месяц узнавало хоть что-то о своем монархе, когда один из предсказателей спускался с белой башни, выходил на балкон и оттуда объявлял народу о том, что они увидели в будущем такого, что могло бы помочь Галастре.

В последний раз прорицатель появился два месяца назад. Он говорил об ужасных, внушающих страх знаках, которые увидел в небесах: узенький полумесяц находится в созвездии Ориона, а Орион, Великий Охотник, символизирует нестабильность и изменчивость. И вот предсказание: враги, Живые Мертвецы из Оссии, скоро будут здесь, пройдя по льду, и весь народ-воин Галастры погибнет, смерть окутает его своим саваном. С того времени ни один предсказатель больше не появлялся. Теперь только кучка горожан, одетых в изодранные меха, несмотря на пронзительный ветер собирались перед башней, надеясь, что какой-нибудь мудрец появится снова, с новостями получше.

Вечером, через два дня после того, как Гарн и Фазад пустились в путь с побережья Суррении, одинокий стражник стоял на городской стене, глядя на порт. Толстый черный иней покрывал укрепления, которые были почти пусты: один-единственный сторожевой огонь горел на вершине круглой башни, нависавшей над главными воротами. Замерзшее море простиралось от порта до невидимого побережья Суррении. В такую погоду ничего не было ценнее дров. Каждый день множество горожан отправлялись через ворота к раздавленным корпусам судов, волоча за собой сани. И весь день из порта доносился звук раскалываемых на дерево балок и шпангоутов. Ближе к вечеру они возвращались обратно с санями, нагруженными деревянными обломками того, что раньше было могучим флотом Галастры. Стражники не мешали им. Они сами время от времени отправлялись в порт за деревом для костров. Больше никто не входил и не выходил из города за весь день. И час назад стражники закрыли огромные двойные ворота. Теперь на стене оставался один-единственный человек, и только вой ветра нарушал мертвящую тишину.

У стражника была железная жаровня, полная ярко пылавших деревянных обломков; увы, пламя давало не слишком много, только слегка унимая колючее жало ветра. Глаза человека болели от непрекращающихся ледяных порывов северного ветра и усилий в умирающем свете дня заметить любое необычное движение на далеком горизонте. Каждый из снежных шквалов, несущихся к городу, мог скрывать в своем сердце ужасного врага.