Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов

уже мои стоны перекрыли эмоциональные выкрики Тиш. Если метиллия умела великолепно играть на нервных центрах, то её наставница — тем более. Опять пришло ощущение, что это меня девочки раскладывают как хотят, оставляя лишь ту роль, которая отмерена в этой игре — и от того, как я её выполню, зависит… Да всё зависит! И их удовольствие, и моё. Опытная наставница чувствовала глубину сексуальности своей ученицы куда острее её самой, а потому могла значительно тоньше дозировать и моё безумие. Эмоциональная, бескомпромиссная игра трёх тел стала продолжением бушевавшей здесь ещё недавно бури танца…

Когда слияние душ и тел несколько пригасило наше возбуждение — так и не утолив его, однако, до конца — мы покинули площадку, освободив её для новых стремящихся поднять градус отношений пар. Ощущение пережитого единения не позволило сразу пройти за столик. Девочки были взбудоражены, задумчивы, погружены в себя. Недавнее эмоциональное цунами не желало отпускать, когтями послевкусия вцепившись в разомлевшие души. Так и стояли, чуть в стороне, у массивного окна, выходящего на балкон. В непринуждённых позах, мило беседуя, мы теперь вряд ли производили впечатление того любовного треугольника, что рисовали в танце. Разве что лёгкие ласки то и дело соскальзывающих на торс женских ладошек, и мои ответные — по бёдрам и рукам — не терпели двоякого толкования.

Хотя… на деле именно эти лёгкие, невесомые касания имели ценность, слова же были всего лишь их звуковым сопровождением. За те полчаса, что мы снимали напряжение, смогли лишь едва-едва утолить первый голод. Любвеобильность республиканок была притчей во языцех, чего уж говорить о единственном на всю стаю коте… Мы откровенно кайфовали, прекрасно понимая, что ещё не единожды за сегодня сорвёмся в этот извечный танец тел и душ. А потом нас самым бессовестным образом прервали…

— Девушка, можно тебя пригласить на танец? — раздался из-за плеча весьма нетрезвый голос.

— Вы это мне? — поинтересовался оборачиваясь, отчего кошки зафыркали, но вмешиваться пока не стали. Развлекались.

Для нашего собеседника мои слова не стали чем-то из ряда вон. В состоянии осины под сильным ветром он вообще утерял всякую критичность.

— Да нет, мужик, я вижу, что ты… мужик. Я вот этой черноволосой милахе… — указал тот на Вик, которая, в отличие от Тиш, оказалась от меня чуть поодаль.

Внимательней вглядевшись в нежданного собеседника, я лишь утвердился в первом впечатлении: тот был чудовищно, просто до неприличия, пьян. Молодой совсем парень, едва разменявший второй десяток, а туда же! Как он вообще собирается танцевать с кошками в таком состоянии? И нафига он им такой сдался? Тут же координация движений и рядом не валялась, не говоря уже о пластике или мастерстве. Ему бы в постельку, а не на девочек заглядываться. Или парень просто ищет, кто бы его уложил и колыбельную спел? Вряд ли беспокоить валькирий по такой малости — хорошая идея.

— Вообще-то женщины заняты… — попытался достучаться до остатков разума юного самоубийцы.

— Обе?.. — немного опешил парень. — Да ладно! Так не бывает!

— Я похож на клоуна, чтобы развлекать тебя дешёвой шуткой?

— Ну… твой наряд… — форма валькирии в мужском исполнении явно не производила на обывателя нужного впечатления, упорно не ассоциируясь со страшными десантницами. Видимо, из-за пола носителя. — Дай я с девушкой сам поговорю. Не влезай.

— Как знаешь, — пожал плечами, хотя ситуация явно переставала быть забавной. Я пришёл сюда развлекаться с кошками, а не вытаскивать из их когтей очередную жертву собственной самоуверенности. Самым гуманным сейчас было бы самому послать парня, чтобы избавить его от неприятных последствий быть посланным валькириями, но ведь кошки потом живьём съедят! В памяти слишком свежи были тела двух воительниц, вмуровывающих меня в свои объятия, что тот янтарь — комара. Не хотелось вносить в наши отношения даже каплю недопонимания, не хотелось ярить этих бестий, и без того не особо терпимых. Пусть играются. В конце концов, это его жизнь:

— Викера, тут молодой человек хочет с тобой поговорить.

— Да?.. Чего тебе, мальчик? — принял игру этот республиканский терминатор в ангельском облике смазливой брюнетки.

— Пойдём, потанцуем, красавица!

— Кошак вроде бы всё популярно объяснил. Что ты ещё хочешь услышать? — терпение Вик ещё тлело где-то на самом донышке, поддерживаемое интересом к совсем иным развлечениям. Только мои мягкие прикосновения сейчас отделяли её от срыва в привычное республиканское амплуа хозяйки жизни.

— Кошак?.. А… Ну да, мужик вроде бы что-то такое говорил… Ты, должно быть, подруга его девушки? Скучаешь, и все дела? Давай развлеку! Не пожалеешь!

— Нет. Ты мне не интересен, — отмахнулась Вик от молодца, окончательно утрачивая интерес к разговору. Девочка сейчас больше всего походила на сытую кошку, которой упорно предлагают кусок чего-то, в другое время, безусловно, вкусного, но именно сейчас излишнего и навязчиво бессмысленного.

— Да ладно, я… — и тут до парня дошло, насколько пренебрежительно его отшили. Без обиняков, прямо в глаза заявили, что он, весь такой из себя, не интересен. В одурманенном алкоголем сознании зашевелились шестерёнки сложнейшего мыслительного процесса… вот только механизм этот был слишком плохо смазан, и на выходе выдал пшик. — Как-как ты сказала?! Не интересен? Да ты хоть знаешь, кто я…

— Парень, дама тебе всё сказала. Иди, найди другую пару.

— Я хочу эту! — и он, даже не представляя, насколько по краю ходит, потянулся рукой, пытаясь поймать Викеру за руку. — Пошли, девочка, не создавай себе и этому… в белом… проблем. Я ж тебя не трахать зову!

Слова и жест прилипалы наставница посчитала вопиющими… Что ж, извини, собрат по полу, я сделал всё, что смог… Короткий взблеск когтей, и от силы когтистой пощёчины наглеца разворачивает вокруг своей оси. Назойливый кавалер неверяще прислонил руку к щеке. Обнаружил там кровь. Поднял взгляд, в котором, казалось, запечатлелась эта кровь — разъярённый, дикий, невидящий — и выдал ещё более нелицеприятно:

— Ах ты ссу… — договорить недавний внешник не успел, потому что теперь уже мне пришлось вмешаться, чтобы сохранить дуралею хотя бы жизнь. Мой удар пришёлся по второй щеке, и молодого дурня развернуло уже в другую сторону. Для симметрии. Когда же он смог