Россдар. Песнь первая - Граб Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Айока пыталась проникнуть на второй этаж, Россдар впустил смотрителей, не понимая, почему раньше них не пришла их подруга. Боджи сидел на диване, держа в руках деревянный кубик.
— Мы интенданты, — представился Кризман, склонившись к нему. — Пришли с проверкой. Где твои родители, малыш?
Россдар уставился на него, не зная, какой вариант ответа подобрать.
— Ты говорить умеешь? — нахмурился он. — Или вы тут одни живете?
— Говорить умею, живем вместе с мамой, — сказал мальчик.
— А где она?
— Она болеет.
— Но где она?
На втором этаже раздался шум, словно что-то упало. Сомер без интереса разглядывал Боджи. Кризман вновь поднялся наверх, подосадовав тучности и неповоротливости Сомера.
Открывший дверь Кризман увидел лежащую женщину в чепце под одеялом. В спальне царила полутьма. Она кашляла и хрипела. Не решившись заглянуть далее, чтобы не подцепить простуду, он поинтересовался:
— Донг Мария?
— Добрый вечер, уважаемый интендант, — хрипело ответила та. — Простите, что не могу подняться.
— У нас ежеквартальная проверка.
— Мы очень рады, — набрав в легкие воздуха, она чихнула.
— Кем вы работаете?
— Мы живем на жалованье сына, он служит в северном отряде, на границах.
— Служба во славу Короля это хорошо. Но склад дров и угля на первом этаже неуместен. Это не по правилам. У вас же маленький ребенок, донг Мария.
— Простите, дело в том, что ноги совсем плохо ходят. Печку топит мой средний сын.
— Плохо ходят … все ясно, — заметил он. — Оставлю вас.
— Всего доброго.
Спустившись вниз, Кризман объявил Сомеру, что узнал все, что нужно и их проверка на сегодня закончена. Завтра они переходят к Зимнему кварталу и должны успеть до Праздника. Когда за ними закрылась дверь, со второго этажа сбежала Айока.
— Как ты попала наверх? — поразился Россдар, обернувшись.
— Напрягла воображение, — сняла чепец она и переглянулась с ним. — От этих интендантов кровь стынет в жилах.
Он не мог не согласиться и даже выбрать, кто именно из них противнее — Сомер или Кризман.
— Кстати, — Айока вытащила маленькие вязаные ботиночки с помпончиками. — Это для Бо.
Она прошла к дивану и ласково обула его босые ноги. Боджи улыбнулся и тут же навалился ей на колени. Россдар подошел и сел рядом, глядя на них. Айока подняла малыша и посадила на себя, взяв за ручки и погрела их.
— Ты хорошо вяжешь, — сказал он.
— Я хотела бы помочь вам больше, но … — вздохнула она.
— Я знаю, — кивнул Россдар. — Я справлюсь.
Айока не любила надолго оставлять сестренку с родителями, без своего присмотра, и вновь вынужденно покинула их. Россдар занялся своими домашними делами по отоплению печи, не решившись больше высунуться на улицу.
Монахи
С утра Россдар прибежал в лавку старика Люшиса прямо к открытию. Тот как раз стоял у двери и возился с ключом. Люшис увидел его боковым зрением и проворчал:
— Этой ночью прошлебеки как будто с ума посходили. Признали меня свежатинкой. Царапали стекла моих окон. Вы как ночевали?
— Нормально.
— Зима начинается, вот они и пытаются залезть в каждую щель от безысходности, — повернул ключ и вошел внутрь он. — Каникулы начались?
— Да, — проследовал за ним мальчик. — Будем сегодня самокрутки делать?
— Будем … — снял осенний кафтан и пошел за прилавок Люшис. — Глупость селить сюда людей, как ты думаешь? По логике? В других городах прошлебеки вообще в города не лезут, в каких-то ущельях только водятся, да в пещерах. Но ведь человек ко всему привыкает. Даже к виселице. Поболтается-поболтается, ногами подрыгает, да перестанет … — он вытер нос рукавом красной полинялой рубахи. — Чай будешь пить?
Хоть Россдар и позавтракал дома, но все равно от второго приема пищи решил не отказываться. Ведь отлично запомнил правило Алистера: если дают — обязательно брать. Закивав, он прошел к большой витрине, которая выходила на улицу. Ее толстое стекло имело бледно-зеленоватый оттенок. Некоторое время Россдар просто смотрел на прохожих, пока Люшис в глубине между стеллажей гремел чайником и чашками. Отсюда открывался вид на часть холма с протоптанной дорогой прямо из леса. Когда он увидел показавшуюся вдали процессию, то заинтересованно вытянул шею. Шеренгой, похожей на длинного изогнутого червя, люди в капюшонах шли друг за другом. Вскоре они скрылись в черте города.
— Ты чего там увидал? — подошел к нему Люшис, покашливая.
На улице показались ряды монахов, следующих в центр города прямо по дороге. Проезжающие повозки и наездники сдавали к обочинам, чтобы им не мешать.
— Ты посмотри, каких абастасов принес северо-восточный ветер, — ухмыльнулся он. — Прямиком из Пещеры Ледяного монаха, это же преисподняя Хрицинды.
Монахи стали проходить напротив лавки. Около двадцати человек. Тогда Россдар увидел, что капюшоны хоть и были глубокими, но давали разглядеть наличие повязок на глазах. Вокруг них искрилась фиолетовая дымка, он мог поклясться, мистическая дымка окутывала их всех вместе и каждого по отдельности. Их руки, сложенные ладонь к ладони перед собой, сверкали перстнями и кольцами с драгоценными камнями. Несмотря на холодное время года, из их ртов не выходил пар. Очевидно, потому что они исповедовали Хрицинде и имели ледяную голубую кровь. На груди покоился большой золотой орден с причудливым узором, который, вероятно, что-то означал в соответствии с их религией.
— Это напускное, — проворчал Люшис. — Чтобы показать людям, что они с другой иерархии.
— У них закрыты глаза. Как они идут?
— Они провидцы. Зачем им глаза? — ответил он. — Они знают, где какой камень на дороге лежит, чувствуют настроения, даже мысли читают. Лучше держаться от них подальше. Особенно мне. А то не сносить головы. Мигом отрубят.
Люшис вновь ушел за прилавок. Россдар смотрел на них настолько долго, насколько позволял обзор витрины. Конечно, ему было бы очень интересно выбежать на улицу и посмотреть на них с порога. Но он предпочел остаться в лавке, чтобы монахи не прочитали, что они с Боджи живут вдвоем. Люшис зашумел чашками. Россдар подбежал к нему и взял из пиалки засушенный сухарь. Откусив, он любознательно посмотрел на старика и попросил:
— Расскажи про монахов.
Отпив горячий чай, он облокотился о прилавок. Поговорить Люшис любил, особенно когда его слушали безропотно, без возражений, как это делал Россдар.
— А что про них
