Россдар. Песнь первая - Граб Максимов

— Интендант с завтрашнего дня начинает свою ежеквартальную проверку, — выпалила Айока и обернулась.

Она опасалась, как бы никто их не услышал. Схватив мальчика за руку, Айока втащила его в дом и захлопнула дверь. Увидев их, Боджи начал выглядывать из своего загончика. Россдар не понимал:

— Что это значит?

— Тебе нужно дома чисто убраться и перемыть всю посуду. Детям нельзя жить одним, — объяснила она, понизив тон голоса. — Если они узнают, что вы здесь без родителей, они заберут вас в приют! — зеленоглазая Айока улыбнулась и подняла палец вверх. — Но у меня есть план.

Дом Айоки находился на начале улицы, а дом, где жили Россдар и Боджи, в конце. Айока рассчитывала пройти проверку у себя дома, так как родители снова находились в состоянии не стояния, и затем побежать через дворы к своим друзьям и, переодевшись, притвориться их матерью. Поначалу она хотела переодеться в одежду, которую оставила взрослая женщина и красиво сыграть роль. Но так сильно рисковать ей не следовало. В фантазиях самый смелый план заканчивается успехом, но в жизни все усложнять никогда не стоило. Чтобы быть похожей на взрослого человека, ей не хватало роста, и Айока решила лечь на диван на первом этаже, притвориться больной и максимально закрыть лицо.

К чему не была готова Айока, так это к тому, что интендантов окажется двое. Обычно в городах проживал один смотритель, но в этом году почему-то приехал второй из Зейналиса. Он имел небольшое студенистое тело и был очень похож на оброга — нос его, словно пятачок и висячие уши на круглом лице источали мягкость, манкость, но ни в коем случае не располагали к себе. Он разговаривал так, словно пытался подлизаться ко всем на свете, даже к домашним животным. Но ощущение присутствия ножа за его пазухой, не давало к нему расположиться. И как бы не кривил свои пухлые губы в улыбке интендант Сомер, Айоку не покидало чувство опасности.

— А я, возможно, у вас задержусь, — мелодичным голосом рассказывал он, оглядываясь в их доме.

Отец спал на втором этаже, а мать уныло сидела за столом, подперев голову кулаком. Безразлично и уныло глядя на интендантов, очевидно, она ожидала, когда проверка закончится. В маленьком камине трещали поленья. Айока сносно зарабатывала на шитье, и дом был опрятным как изнутри, так и снаружи. Чисто прибранный и пахнущий едой, он словно согревал душу. В отличие от Сомера, постоянный интендант Алебеарда Кризман ходил по углам, заложив худые руки за спину. На обоих были черные сюртуки под горло и ордены надзорных органов.

— Условия для жизни вполне сносные, — сухо констатировал он, проводя пальцем по шкафам и полкам с посудой. — У вас ведь также есть малолетняя дочь, донг Люция? — обратился к женщине Кризман.

— Она спит наверху, — даже не посмотрела на него она.

— Я взгляну.

Пожав плечами, Люция дала свое безучастное согласие. Кризман направился наверх. Айока собралась было направиться с ним, но Сомер мягко и твердо остановил ее за локоть:

— Ничего страшного, если интендант Кризман сходит один.

Уже ступив на первую ступеньку деревянной лестницы, Айока недоуменно посмотрела на него и все же остановилась. Параллельно в своих мыслях она уже бежала к Россдару и Боджи, поэтому жутко волновалась. Сомер повел ее за собой и усадил за стол.

— Вы девушка весьма привлекательная, Айока, — заметил он.

— Мне шестнадцать весен, — удивилась она, понимая, что интендант пытается с ней заигрывать.

— Глаза у вас дивные, милая. Редкие, зеленые. Прямо чистый изумруд.

Айока посмотрела на мать, которая отчаянно боролась со сном, и обернулась в сторону лестницы. Там было удивительно тихо.

— Простите, уважаемый интендант, — поинтересовалась она.

— Да?

— Почему в этом году два интенданта?

— Я специально прибыл для участия в чествовании ежегодного праздника богини нашей, Хрицинды.

— Вы будете его открывать?

— Нет, что вы, — польщенно рассмеялся он, махнув пухлой ладошкой. — Пророчество, говорят, грандиозное должно произойти. Я прислан убедиться, что таковое произошло. Ну и в ежеквартальной проверке принял участие.

По лестнице раздался топот шагов. Появился Кризман, строгий и непроницаемый. Он прошел к вешалке и снял свою кепку:

— Все в порядке. Ребенок возраста двух весен в отличном состоянии спит в своей колыбели.

— Прекрасно, — поднялась Айока и быстро подошла к нему. — Мы очень рады, что прошли проверку. Ваше участие в жизни простого населения просто неоценимо, — улыбнулась она. — Мы вам так благодарны.

— Идемте, донг Сомер, — поправил теплый плащ с подкладом он.

— А не разрешите мне тут задержаться? — улыбаясь, подошел к Айоке интендант из Зейналиса. — Хочу посмотреть малышку. Я обожаю двухлетних детей!

— Время не ждет, я иду вперед, — вышел Кризман. — Догоните.

Несмотря на обстоятельства, ей совсем не хотелось, чтобы Сомер смотрел ее маленькую сестру. Казалось, что он мог бы проглотить ее целиком, настолько широкой и складчатой была его шея. Лихорадочно соображая, как выпутаться из этой ситуации, она не находила выхода, и Сомер пошел наверх. Под его тучным телом заскрипели половицы. Айока вышла из ступора и побежала за ним наверх. Он уже зашел в детскую, и она юркнула вслед. Кроме детской кроватки и белого комода, здесь в середине комнаты лежал круглый пестрый ковер, на котором валялись кубики и игрушки.

— Дивное создание, — склонился над сопящей малышкой интендант.

— Вы к нам так внимательны, — осталась стоять у двери она. — Право, неудобно даже столько времени отнимать.

— Знаете, вот в таких вот малышах ведь чистая энергия человека и его код, — задумчиво заметил он.

Айока поморщилась, не понимая, о чем он говорит. Обернувшись к ней, интендант подошел, рассказывая:

— Моя дама сердца скоропостижно скончалась в прошлом году.

— Примите мои соболезнования.

— Очень жаль, что вам еще шестнадцать. Я бы вас пригласил на прогулку.

— Да, — растерялась она, согласно кивнув. — Очень … жаль.

— Тем не менее, — поправил ремень Сомер. — Я не могу не сказать, что впечатлен, какие красавицы живут на Алебеарде.

Он резко взял ее руку и прижался губами к ее пальцам. Откланявшись, Сомер покинул детскую. Некоторое время Айока смотрела на свою руку. Ей показалось, что на ней блестят слюни. Вспомнив о мальчиках, она спешно закрыла дверь на ключ и через окно полезла на улицу. Водосточная труба помогла ей спуститься на землю. Вытащив из кармана шпильки, Айока со всех ног побежала через свой двор и дворы соседей в конец улицы. Закалывая на бегу волосы на затылке, она вытащила из другого кармана платья чепец, оставленный донг Марией и завязала под подбородком.

Крадучись через кусты позади дома, Айока увидела