Война и мир Михаила Тухачевского - Юлия Кантор

Каждому офицеру полагались кровать с матрасом и подушкой, постельное белье и два одеяла. Стул и табуретка, устройства для подвешивания одежды и размещения пищевых продуктов (шкаф, тумбочка или комод), бак для мытья, сосуд для воды, полотенце, стол, ведро. Предусматривалось «достаточное отопление и освещение»15. В каждом каземате размещались от трех до восьми офицеров, что трактовалось представителями дипломатических миссий Красного Креста как «страшная скученность». Казематы форта IX имели, например, площадь 12 х 6 м каждый, то есть 72 м2. В каждом — по 7 офицеров, то есть на каждого приходилось по 10 м2. В фортах наряду с помещениями, где был только холодный душ, имелись и другие, в которых находились душ и ванна с холодной и горячей водой.

На их работу военнопленные часто жаловались. Испанский представитель посольства назвал ванное помещение «плачевным»16. К физическим неудобствам добавлялись и нравственные:

«Офицеры были подвержены взглядам немецких солдат, которые в любое время могли сюда войти, так как душевые имели разделительные перегородки, но не имели дверей»17.

Заключенные могли обливаться холодной водой столь часто, как желали, но не реже «одного раза в неделю». Эти регулярные процедуры были основанием для жалоб русских военнопленных лагеря Ингольштадт своему правительству 18.

Содержание офицеров оплачивалось из их жалования в соответствии с чином, но изымать на эти расходы разрешалось не более половины денежного довольствия.

Французским и бельгийским офицерам оставшаяся половина жалования выдавалась на руки, русские же не получали ничего — их жалование в Германию не переводилось.

Они могли рассчитывать лишь на помощь из дома.

Особая тема — питание. Обеспечение военнопленных едой стало к 1915 году проблемой из–за неожиданно большого числа пленных и блокадой со стороны антигерманской коалиции. Согласно постановлению прусского военного министерства от 1 апреля 1915 года, каждый военнопленный получал ежедневно 85 г белка, 40 г жира, 475 г углеводов, — в общей сложности 2 700 ккал.

(Столько же причиталось немецким солдатам, призванным на фронт.) Вначале общее питание военнопленных в отдельных лагерях было передано в частные руки. Но, по наблюдениям того же ведомства, некоторые предприниматели не выполняли взятые обязательства по поставке продуктов питания, «доходило даже до недобросовестности — например, колбаса наполнялась мукой и водой, а молоко разбавлялось водой»19. Была даже создана правительственная комиссия, которая проверяла качество продуктов, поставляемых «частниками». 24 апреля 1915 года министерство Пруссии санкционировало переход лагерей на ведение собственного хозяйства.

Еда должна была быть «в достаточном количестве и питательной», «по возможности разнообразной». Однако из–за экономических проблем военного времени продукты дорожали, рацион скудел: пленным офицерам в 1915 году стали давать только снятое молоко и исключили из их рациона белый хлеб. «Выпеченный из заменителей хлеб французы ели только «при необходимости», отдавали его русским или выбрасывали…»20 Подобные «тяготы» не давали покоя французским пленникам, склонным даже проводить забастовки против некачественного питания. Куры сначала были только в форте «Принц Карл» и форте X, и остальные части лагеря восстали против такой дискриминации. С начала 1917 года несушки появились во всех фортах: плен без свежих яиц, очевидно, превосходил все представления о прусской жестокости. Яйца поставлялись военнопленным офицерам и немецким надзирателям. В целом «в качестве сглаживания ситуации» лагерной комендатуре надлежало озаботиться увеличением доли мясных и овощных продуктов. После многократных обращений

офицерам было разрешено в сопровождении конвойных и переводчика ходить в город за покупками, например, за фруктами. Немецкие солдаты–надсмотрщики, правда, часто удивлялись, что военнопленные жаловались на еду… Командование лагеря раз в месяц направляло в военное министерство недельные меню, которые возвращались с «критическими замечаниями и рекомендациями ». «Сегодня давали мед, вкусом и цветом похожий на ваксу»21, — писал Тухачевский родным.

Кухни имелись в каждой части лагеря Ингольштадт.

Надзор осуществлял постоянный офицер или унтер–офицер.

К работе на кухне привлекались и подключались подручные из «особо чистых военнонопленных». Доверенные лица военнопленных обязаны были «постоянно быть на кухне и передавать возможные пожелания»… В ингольштадтском офицерском лагере не было столовых, офицеры питались в своих казематах, где они обслуживались ординарцами.

Тарелки, ножи, ложки и вилки приобретались офицерами за свой счет.

Однообразие меню частенько вызывало нарекания пленных аристократов. Чтобы получить представление о причинах недовольства, процитируем меню.

Меню с 24.10 по 6.11.15 Воскресенье Утро: кофе с молоком и сахаром День: ореховый суп, жаркое из свинины с салатом и картофелем Вечер: какао с джемом Понедельник Утро: кофе с молоком и сахаром День: рисовый суп, говядина с белокочанной капустой и картофелем Вечер: сыр из саго, печеночный паштет Вторник Утро: кофе с молоком и сахаром День: ореховый суп, говядина со шпинатом и картофелем Вечер: рисовый суп и десертный сыр Среда Утро: кофе с молоком и сахаром День: рисовый суп, копченое мясо Вечер: суп из саго, регенбургские колбаски с картофелем Четверг Утро: кофе с молоком и сахаром День: ореховый суп, говядина с белокочанной капустой и картофелем Вечер: суп из саго и сыр «Эмменталь»

Пятница Утро: кофе с молоком и сахаром Обед: кислые щи, говядина с зеленым салатом и картофелем Вечер: печеночный паштет с картофелем Суббота Утро: кофе с молоком и сахаром День: суп–жюльен, голубой сазан с картофелем Вечер: ореховый суп, регенбургские колбаски с картофелем Воскресенье Утро: кофе с молоком и сахаром День: кислые щи, говядина с картофелем Вечер: какао с джемом Понедельник Утро: кофе с молоком и сахаром День: ореховый суп, жаркое из свинины с салатом и картофелем Вечер: суп из саго, селедка с картофелем Вторник Утро: кофе с молоком и сахаром День: кислые щи, говядина с капустой и картофелем Вечер: ореховый суп и десертный сыр Среда Утро: кофе с молоком и сахаром День: суп из саго, жаркое из говядины с картофелем Вечер: овощной суп, печеночный паштет с картофелем Четверг Утро: кофе с молоком и сахаром День: ореховый суп, говядина с морковным пюре Вечер: кислые щи, десертный сыр, картофель Пятница Утро: кофе с молоком и сахаром Обед: суп из саго, говядина, овощное пюре и картофель Вечер: кислые щи и колбаса Суббота Утро: кофе с молоком и сахаром День: ореховый суп, морская рыба, с картофелем Вечер: суп из саго и сыр «Эмменталь»22 Дополнительно к этому рациону можно было приобрести и множество других продуктов: чай за 25 пфеннигов, какао — 80 пфеннигов за 250 г, бульонные кубики — 10 пфеннигов за штуку, томатный соус — 50 пфеннигов, селедка в томате — 90 пфеннигов за упаковку, лимонад — 12 пфеннигов за бутылку, вино, табак и сигареты и т. д.

Дополнительными источниками питания являлись «подарки» с родины или от благотворительной организации.

С 1 февраля 1916 по 31 января 1917 года, например, пленные британцы получили 5 млн пакетов–подарков в среднем по 4,1 кг каждый, французы — 22,3 млн пакетов по 3,6 кг. Информации о русских в ингольштадских материалах нет. Благотворительная помощь в виде посылок с одеждой первоначально отклонялась немецкой стороной, но в мае 1915 года была разрешена с учетом развития обстановки…

«Немецкие купцы имели право приходить в лагерь и составлять список продуктов и бытовых предметов на основе просьб пленных офицеров, туда могли входить вещи, не упомянутые в лагерном реестре»[ 11 ].

Нетрудно заметить, что хронические стычки между заключенными и лагерным начальством из–за условий содержания были вызваны в основном желанием поконфликтовать, демонстрацией несломленности духа и даже капризами скучавших пленников.

Один из первых «подвигов» Тухачевского, призванных продемонстрировать эту «несломленность», — участие в похищении сундука с картами местности и компасами, изъятыми лагерной охраной при обысках узников, готовивших побег или пойманных после него. Пикантности происшествию и адреналина злоумышленникам добавляло то, что сундук был похищен непосредственно из бюро коменданта Ингольштадта. Эта проделка, осуществленная русскофранцузским коллективом, осталась безнаказанной. Похищенное было тщательно спрятано в казематах, а обыск, впрочем, проведенный, по свидетельствам самих же обыскиваемых, лишь символически, результатов не дал23.

На протяжении всего пребывания в Ингольштадте Тухачевский настойчиво лез на рожон. Это объяснялось не столько юношеским протестным задором, сколько, как он сам впоследствии признавался однополчанам, желанием попасть в тюрьму, которая охранялась менее строго, чем лагерь. Сохранилось письмо Тухачевского, адресованное коменданту форта. Форма и содержание этого документа беспрецедентны не только по подчеркнутому несоблюдению субординации, но и по мотивировке недовольства: