Сорок бочек - Артем Ледовский

Санкт-Петербурга. Почему? Попробую объяснить. Представьте себе большой вместительный дом со множеством комнат, где живут, скажем, триста человек. Все дело в том, что каким бы большим не был этот дом, все эти триста человек живут, едят, спят, читают книги и новости в газетах вместе. Куда бы ты ни пошел, в любом месте ты встретишь одного из трехсот. И о чем же вы будете говорить? О странствиях? О поэзии? Нет! Вы это обсудили еще на заре вашего знакомства! Вы поговорите о сегодняшнем меню, и о том, что сказал хозяин дома своей фаворитке, и как на это отреагировал ее муж, его любовница, ее муж, его любовница, ее муж… Постойте! А кто же ее муж? Это вы! Как тесен мир! Теперь вы понимаете почему он уехал? Он не хотел этого романа. Это было что-то мимолетное, о чем он бы наверняка забыл наутро. Но она влюбилась в него, а он пропустил тот момент, когда он еще мог бы сказать "я" вместо "мы", когда он еще мог бы уйти с друзьями в небольшой запой и стать отвратительным для нее. Он расслабился на волнах фортуны и позволил судьбе затянуть себя чуть-чуть дальше, чем обычно. Вот результат - бедняжка стала делиться своим счастьем со всеми подругами и знакомыми. Бедная женщина! В этой забавной игре в любовь она начала проигрывать сразу после того, как первой сказала "я люблю тебя", потому что он не ответил ей тем же. О чем это я? Да! Все триста человек на фоне укоризненно качающей головой графини промывают нашему Андрею

Кирилловичу все кости. Кто же такое выдежит? Наш герой не был большим смельчаком, он принял решение покинуть сцену. Оно было для него не самое выгодное, но самое простое.

Андрей Кириллович едет в северо-западный край не просто так.

Когда-то в 1795 году после третьего раздела Речи Посполитой его отцу, Кирилле Петровичу Соколовскому, досталось за военные заслуги имение в триста душ недалеко от Радашковичей. Там, в большом красивом доме, построенном Кириллой Петровичем для себя и своей молодой жены, Анны Васильевны Середы, в году тысяча восемьсот двадцать шестом родился наш Андрей Кириллович. Рос и взрослел, как сотни юных дворян в тех краях. В 1832 году ему повезло - мать вывезла его в Менск к дядьке, Поликарпу Петровичу Соколовскому, который приезжал к отцу взять денег в долг, а в это время крестьяне в имении подняли бунт, забили отца кольями и повесили его на огородах. Анна Васильевна не выдержала бы вида раззоренного и обгоревшего дома по слабости душевного равновесия, поэтому Поликарп

Петрович опять оказался к месту, - он навел порядок в имении и устроил похороны брата. Обезумевшую от горя невестку и потерявшегося без родительского участия племянника он решил забрать с собой в

Санкт-Петербург. Благо, что по тем временам они считались семейством состоятельным, и Поликарпу Петровичу новая родня была далеко не в тягость. Анна Васильевна вскорости скончалась. Как говорили, сердце горя не выдержало. Хотя, кто же правду скажет? Сейчас мы этого уже не узнаем. Может быть, Поликарп Петрович был слишком строг с ней? А может, и она сама, не дождавшись своего часа, решила прекратить те испытания, что послал на нее с маленьким сыном Бог?

Андрей Кириллович едет в свое имение, которое уже приведено в порядок, поставлено на ноги его дядей, приносит неплохой доход. Уже отстроен новый дом вместо сожженого, в котором прошли Андреевы первые шесть лет жизни. Шесть лет - слишком мало, чтобы эта земля стала для него родной. Он, наверное, ничего и не помнит из того, что было. В его глазах он просто едет отсидеться, переждать, пока не пройдет весь этот нежелательный шум. Он вернется к своей прежней жизни, буквально, через месяц-другой. Опять в Петербург, к друзьям-поэтам, любовницам, библиотекам, театрам, к тому, без чего он не представлял себе нормальной жизни. Представьте себе жизнь без электричества, центрального парового отопления, без интернета, дискотек, университетов, кинотеатров, телевидения, привычной компании, песен-плясок, пина-колады. Представили? Ну и как? Вот такая жизнь поджидала нашего Андрея Кирилловича в его родовом имении. Но он пока еще не доехал и храбрится, ему кажется, что все не так страшно. Месяц-два - не так много.

В Менске он останавливается в гостинице, пьет чашку горячего чая с сушеным сыром, встречается с управляющим, честным малым, довольным своим местом и жалованьем. Андрей Кириллович просит приготовить дом к его приезду, коротко перечисляет, что необходимо купить, что куда поставить. Управляющий, не зная каким местом лучше продемострировать пану свою преданность, выпрашивает пять дней на все про все. Андрей

Кириллович не возражает; он хочет ознакомиться с городком и посетить двух-трех знакомых с визитами вежливости для вручения рекомендательных писем.

Здесь наступает кульминация завязки нашей истории - в гостинице

Андрея Кирилловича догоняет письмо его друга князя Н., который извещает нашего героя о том, что графиня, не выдержав разлуки с любимым, умерла, отравившись ядом. Князь настоятельно рекомендует

Андрею Кирилловичу в ближайшие несколько лет не появляться на горизонте Санкт-Петербурга и Москвы, так как ближайшая родня и друзья покойной графини питают к нему весьма неприязненные чувства.

Все это рекомендуется, естественно, для собственного блага Андрея

Кирилловича в связи с тем, что несколько особенно горячих молодых дворян уже ищут его, для того, чтобы ударить труса перчаткой по лицу. Так и написал: "ударить труса перчаткой по лицу".

Вообразите, в каком смятении пребывает наш герой - графиня мертва, дома его ждут кровавые дуэли и всеобщая ненависть, друзья, пусть и корректно, но зовут его трусом. Он в панике. Он запирается в своей комнате в гостинице, он не ест и не пьет, он ходит из гостинной в спальню, сжав ладонями виски, и твердит, не переставая,

"Что же мне делать, что мне делать?!" Он потерян и разбит. Мысли его разрозненны, и он даже не пытается взять себя в руки. Он думает о графине, теплоте ее руки, краске ее губ и ланит и никак не может представить ее, лежащей в гробу. Затем, он в мыслях о себе, о своей низости, трусости. Он гадок сам себе, он воображает себя вернувшимся в Санкт-Петербург, и в мельчайших подробностях наблюдает свою смерть на дуэли. Возможно, смерть наступит не сразу, а от тяжелого ранения после нескольких недель кошмарных мучений. Как страшно, страшно! Он в ужасе от живости таких видений.

В письме князя Н. нет ни слова о предсмертной записке покойной графини. Однако, я очень сомневаюсь, что графиня, принимая яд, не позаботилась о том, чтобы ее смерть возымела максимальный резонанс в обществе. Безусловно, она написала предсмертную записку, таким образом отомстив любимому за предательство. Князь Н., хорошо знавший графиню, выражает все свое презрение к Середе-Соколовскому в лаконичном и жестком штиле. Он не упоминает записки графини, он лишь, косвенно обвиняя Андрея Кирилловича в трусости, намекает, что всем все известно. Далее мы видим между строк, что князь предлагает

Андрею Кирилловичу не играть героя, а так же оставаться на положении беглеца, скрываясь от расплаты и презрения равных. Князь дает трезвые советы, чем демонстрирует лояльность дружбе, верность доброму товариществу, но делает это, скорее, для себя, чем для

Андрея Кирилловича, дабы не вступать в пересуды с собственной совестью.

А графиня, если бы попала на небеса, получила бы особенное удовольствие, увидев, что все, задуманное ею, сбывается, как по часам, четко, точно в нужный срок. Она бы видела отчаяние Андрея

Кирилловича, его растерянность, прочла бы на его лице мысли о сюициде, она бы услышала неровное биение мечущегося в страхе сердца.

О, да! Она бы получила полное удовлетворение о такой картины. Весь план ее мести осуществился, впрочем, слишком дорогой ценой.

В описанном плачевном состоянии Андрей Кириллович проводит три дня. Через три дня за ним приезжает приказчик, дабы отвезти его в имение. Но Андрей Кириллович в имение не едет, он говорит приказчику, что доберется сам, и что дела задерживают его в Менске еще на несколько дней. Эта небольшая сцена с приказчиком отрезвляет воспаленный мозг нашего героя, и он понимает, что ему требуется исповедь для того, чтобы просто не сойти с ума. Он сразу отбрасывает мысль о походе в церковь. Внешне спокойный, но бушующий в глубине, он едет на прием к семейству Войнилловичей, представителям старого рода польской шляхты, с которыми был дружен его дядька, снабдивший племянника рекомендательными письмами.

Андрей Кириллович стучит в дверь - открывает слуга. Убедившись, что он попал по адресу, Середа-Соколовский отдает слуге рекоммендательные письма и просит о нем доложить. В гостиной, дожидаясь приема, он пребывает не более четверти часа, когда дверь открывается, и в комнату входит сам старший Войниллович, Александр

Сигизмундович. Невысокого роста, он производит впечатление необыкновенно сильного человека, полностью седой, одет аккуратно по-европейски без излишеств дурного вкуса. Говорит по-русски плавно с еле заметным акцентом.