Христианские левые. Введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль - Энтони Д. Уильямс

«Новых лейбористов» о правах и обязанностях. «Только признав свою взаимозависимость, – продолжал Блэр, – люди смогут прийти к процветанию, потому что благо каждого зависит от блага всех»[219].

Именно долг Блэра перед другим философом, Энтони Гидденсом, говорит о том, что его политические взгляды вовсе не были социалистическими. Гидденс разработал философию «третьего пути», которая, хотя он и представлял ее частью социал-демократической традиции, занимала среднее положение между левой и правой экономической политикой[220]. Следует ли считать социал-демократию вариантом социализма или отдельной идеологической традицией, остается предметом дискуссии. Если разница и есть, то она заключается в том, что социализм стремится – революционным или демократическим путем – уничтожить капиталистическую систему и заменить ее кооперативным, коллективистским общественным устройством. Социал-демократия, напротив, стремится не к упразднению капитализма, а к управлению им, к регуляции экономической деятельности с целью предотвращения несправедливости и минимизации равенства результатов, а также к использованию богатства, создаваемого рыночной экономикой, для финансирования услуг, предоставляемых государством. Социал-демократия все еще скептически относится к свободному рынку: если предоставить его самому себе, он не принесет благ. Концепция «третьего пути», однако, гораздо сильнее доверяет рынку. Так, Гидденс утверждает, что доводы в пользу капитализма свободного рынка уже доказаны[221]. От социал-демократического «государства социальной поддержки» концепция «третьего пути» отошла к «государству социальных инвестиций», при котором правительство отвечает уже не за предоставление социальных благ, а только за обеспечение доступа к социальным благам. Акцент делается на выравнивании возможностей, а не результатов[222].

В той мере, в какой «Новые лейбористы» Блэра следовали этому курсу – например, внедряя в сферу социальных услуг «больше конкуренции и участия частного сектора», – можно утверждать, что их политика не была социалистической[223]. Национальная служба здравоохранения была подвергнута внутренней маркетизации; продолжилась приватизация общественного транспорта, начатая правительствами Маргарет Тэтчер и Джона Мейджора; подоходный налог для наиболее богатых продолжал отставать от многих других стран. Действительно, по словам Питера Мандельсона, «Новые лейбористы» «сохраняли полное спокойствие в отношении тех, кто непристойно богател»[224]. Постоянно использовавшийся язык прав и обязанностей стал применяться как средство наказания низших слоев общества – например, для лишения их пособий в качестве наказания за антисоциальное поведение, – но, похоже, не распространялся на социальные обязательства богатых[225]. Следует отметить успехи правительства «Новых лейбористов», которые часто игнорируются левыми критиками: заметные улучшения в здравоохранении и образовании, введение минимальной заработной платы, сокращение детской бедности, программа SureStart для детей дошкольного возраста из неблагополучных семей[226]. Однако бóльшая часть политической программы Блэра, похоже, говорит об отказе от ценностей коммунитаризма, которые защищала оппозиция, и о продолжении нового неолиберального консенсуса относительно эффективности рынка и автономии индивида, который пришел на смену более раннему социал-демократическому консенсусу, сформировавшемуся в 1945–1951 годах.

Символом программы модернизации Блэра и обвинений его в отказе от социализма стала успешная кампания по изменению 4‐й статьи устава Лейбористской партии, проведенная им в 1995 году в качестве партийного лидера. В результате ее Блэр успешно реализовал ревизионистские намерения Гейтскелла и Кросланда. Планы по замене статьи разработал Джон Смит, однако после этого он прожил недолго и не успел осуществить их на практике[227]. Новая 4-я статья заменила приверженность «общей собственности на средства производства, распределения и обмена» декларацией о том, что

Лейбористская партия – демократическая социалистическая партия. Она считает, что нашими общими усилиями мы достигаем большего, чем в одиночку, чтобы создавать для каждого из нас средства для реализации нашего истинного потенциала, а для всех нас – общество, в котором власть, богатство и возможности принадлежат многим, а не меньшинству, где права, которыми мы пользуемся, отражают обязанности, которые мы должны исполнять, и где мы живем вместе, свободно, в духе солидарности, терпимости и уважения[228].

Критики считали эти формулировки расплывчатыми и говорили, что партия, не приверженная коллективизму, уже не является социалистической или демократической. Однако вне зависимости от того, справедливы их утверждения или нет, необходимо отметить, что новая 4-я статья не соответствует духу неолиберализма, в котором часто обвиняют «Новых лейбористов». Акцент на обществе и на том, что права связаны с обязанностями, выражает коммунитаризм, который Блэр черпал из своей веры, а фраза «многие, а не меньшинство» легла в основу предвыборного лозунга Джереми Корбина во время избирательной кампании 2017 года.

Христианская вера, утверждал Блэр, дает не конкретный набор мер, а «принципы жизни, неподвластные времени», что позволяет нам проводить различие «между ценностями как таковыми и их применением»[229]. Такой взгляд объясняет, как Блэр смог отказаться от приверженности коллективной собственности, но при этом считать себя христианским социалистом и продолжать говорить о христианских социалистических ценностях: «Единая Британия, где ваш попавший в опасность ребенок – мой ребенок; ваш больной и страдающий родитель – мой родитель; ваш безработный или беспомощный друг – мой друг; ваш сосед – мой сосед». Действительно ли эти ценности отражались в политике Новых лейбористов во время их правления или они были просто риторическим прикрытием, которое позволило партии провести ребрендинг, чтобы дальше придерживаться неолиберального консенсуса тэтчеровской эпохи, – дискуссионный вопрос.

Два лика христианского социализма

В конце жизни Дональд Сопер по-прежнему выступал против любых попыток отменить или заменить 4‐ю статью, повторяя свой довод о том, что приверженность коллективной собственности – это учение Христа в применении к социально-экономическим вопросам[230]. Так, Сопер критиковал «Новых лейбористов» и «третий путь» Блэра, вдохновленный Гидденсом, за, как он выражался, «сюсюканье с капитализмом», утверждая, что если бы Лейбористская партия не стремилась к социализму, она оказалась бы «пустой тратой времени»[231]. Однако Христианское социалистическое движение уже не было единым в этом вопросе. Оно вступило в Лейбористскую партию в 1988 году и на выборах партийных лидеров «подавляющим большинством» проголосовало за Джона Смита и Тони Блэра. На общем собрании 1995 года примерно три четверти членов Христианского социалистического движения проголосовали за принятие новой 4‐й статьи Блэра[232]. Похоже, что движение уже не относится в полном своем составе к левой фракции партии – хотя и не является надежным союзником новолейбористской правой фракции. В сентябре 2016 года, на следующий день после переизбрания Джереми Корбина на пост лидера на партийной конференции в Ливерпуле, на службе, проходившей в церкви святого Иакова по случаю конференции движения «Христиане слева», он описал «фундаментальные постулаты христианства» как «социальную справедливость», «совместное пользование» и «сострадание» – и получил восторженные поздравления[233].

Два этих лика христианского социализма – более умеренный и реформистский, с одной стороны, и более радикальный, с другой, – заметны и за пределами Христианского социалистического движения. Следует помнить, что ни «Христиане слева» сейчас, ни Христианское социалистическое