Дневник черной смерти - Энн Бенсон

«Он тоже подозревает его!»

Знамя взметнулось к темному, затянутому тучами небу, и отряд двинулся вперед, под защитой Бога и Папы. Алехандро оставалось лишь надеяться, что этого окажется достаточно.

Кэт стояла на балконе своих апартаментов в Виндзоре. Под ней, на расстоянии около двадцати футов, виднелась черепичная крыша часовни.

Спуск долгий, но если найти веревку…

А потом куда идти?

С балкона открывался прекрасный вид на внутренний двор. Там и тут из каминов поднимались к небу клубы дыма. На гребне холма росла яблоня; много лет назад, когда они вместе с Алехандро смотрели с той же возвышенной точки, он обещал Кэт повесить веревочные качели на одну из ее прочных ветвей. Кругом были разбросаны небольшие дома, где жили простые люди, так или иначе связанные с Виндзором. Они не так уж сильно отличались от тех, с кем Кэт с Алехандро приходилось сталкиваться во время скитаний по Северной Франции. Здесь тоже наверняка на огне в каминах готовились блюда из репы, а с балок свисали фазаны или гуси, заготовленные для какой-нибудь особой трапезы. И без сомнения, у всех здешних домохозяек имелись метлы — скорее всего, собственного изготовления, — которыми они неустанно изгоняли крыс и мышей или выбивали коврики, если, по счастью, таковые у них имелись. Солома в их тюфяках летом кишмя кишела насекомыми, зимой делалась влажной, а когда в конце концов заменялась новой, ее скармливали коровам — чтобы не пропадала зря. Это была в лучшем случае убогая, скудная жизнь, исполненная неуверенности в завтрашнем дне.

«А я теперь сплю на шелках, не прикасаюсь к метле и ем изысканные деликатесы. Но, ох, свобода…»

Зрелище было красивое, пленительное, в особенности на закате. Радуясь спокойному моменту и надеясь, что удастся сохранить в душе это ощущение, она позволила себе отрешиться от тягостных мыслей.

— Добрый вечер, миледи Кэт.

Повернувшись, она увидела стоящего в нескольких шагах Джеффри Чосера, симпатичного юношу со светло-каштановыми кудрями и открытым выражением лица. На нем был голубой плащ с широкими рукавами, схваченными у запястий. В руках он держал цветы, которые протянул Кэт с поклоном и улыбкой.

— И вам добрый вечер, месье Чосер. — Она взяла цветы. — Как мило с вашей стороны… такой красивый букет.

— Красота к красоте. Кому он подходит больше, чем вам?

Кэт с видимым удовольствием понюхала цветы.

— Мне было приятно получить ваше приглашение на это свидание. — Она подошла к Чосеру и понизила голос. — История повторяется, если не извлекать из нее уроков. По крайней мере, так говорит мой père, а он человек мудрый.

Молодой человек тоже сделал шаг вперед, взял руку Кэт, театральным жестом поднес к губам и поцеловал.

— Говоря «père», вы имеете в виду вашего отца короля Эдуарда?

Она горько улыбнулась и отдернула руку.

— Думаю, вы понимаете, что нет.

Она сделала жест в сторону каменной скамьи у стены балкона, на значительном расстоянии от двери, подальше от ненавистных охранников, с неотрывным интересом наблюдавших за происходящим. Они с Чосером сели рядышком.

— Ну, — продолжала Кэт, — давайте не будем тратить времени даром. Будьте любезны, расскажите, какие события вы имели в виду.

— Прямо не знаю, с чего начать, леди. — Он наклонился совсем близко к ней. — Как вам, наверно, известно, я время от времени выполняю некоторые поручения короля и королевы, если их собственные слуги по каким-то причинам не могут этого сделать. В результате я оказываюсь в положении человека… доверенного, скажем так. Посвященного в то, о чем в противном случае человек моего скромного положения никогда бы не узнал. Недавно меня призвали, чтобы написать некое послание для вашего… для короля. Естественно, я поклялся держать в секрете все, что касается королевской переписки. — Он вздохнул и помолчал, глядя на свои руки, но потом снова поднял взгляд. — Мне неприятно обманывать доверие своего патрона, но в данном случае я не в силах удержать язык за зубами. Последствия этого поступка могут быть… ужасны, так бы я выразился. Послание было адресовано самому его святейшеству, и я, как добрый христианин, страдаю вдвойне, поскольку рискую своей бессмертной…

— Понимаю, — нетерпеливо перебила его Кэт. — Вы во всех подробностях и очень красочно обрисовали возникшую перед вами проблему. — Она вежливо улыбнулась. — Вижу, вы по-прежнему не в силах сдержать свое красноречие.

Чосер покраснел.

— Прошу прощения, леди, но я испытываю естественное желание оправдать свой грех.

Кэт рассмеялась; какой забавный этот Чосер!

— В высшей степени мудро.

— Я жажду мудрости и, надеюсь, когда-нибудь обрету это качество, разумеется, не ценой собственных усилий, а исключительно по милости Божьей. Как бы то ни было, послание, продиктованное мне королем, касается как вашей сестры, так и вас. Король испрашивает позволения Папы на брак принцессы Изабеллы и барона де Куси, о котором вам кое-что известно. Но там есть и другая просьба, о том… не знаю, как лучше выразиться… о том, чтобы официально признать вас, с целью…

Чосер замолчал, увидев, как изменилось лицо Кэт.

— Миледи, вам нехорошо? Может, вы слишком долго пробыли на вечернем воздухе? Мы могли бы уйти внутрь…

Взмахом руки она отклонила его предложение и встала со скамьи.

— Он не посмеет!

Чосер тоже поднялся и поглядел ей в глаза.

— Он уже посмел. Письмо было отослано почти две недели назад. Все это время я мучился, рассказывать вам о нем или нет. Думаю, сейчас оно уже в Авиньоне и находится на рассмотрении Папы.

— Но зачем он… В смысле, какая ему выгода после стольких лет признать меня своей дочерью?

— Дочь — инструмент дипломатии для человека, желающего укрепить свое королевство. Де Куси, как известно, владеет обширными землями во Франции, так же как и его родня, в особенности один кузен, некий граф Бенуа. Наш король все еще претендует на французский трон и, наверно, хочет заявить эту свою претензию более решительно, для чего нуждается в поддержке французского дворянства. Разве может быть лучший способ для достижения этой цели, чем оказать любезность владельцу таких обширных земельных угодий, как де Куси?

Чосер оглянулся на охранников; похоже, беседа на балконе их нисколько не интересовала.

— Бенуа подонок… Как можно всячески подчеркивать свое родство с ним — это выше моего разумения. Однако де Куси, похоже, по какой-то непонятной причине очень к нему расположен. Земельные владения семьи Бенуа находятся в Бретани, хотя они и не такие обширные, как у семьи де Ре, самой влиятельной в этом регионе. Местные лорды народ непостоянный, и если король сумеет посеять среди них смуту, это поможет ему в его претензиях на французский трон. И, по моим представлениям… еще раз прошу прощения… он мог бы добиться всего этого с помощью еще одного брака. Для чего ему и нужна вторая дочь.

Не отвечая на его тираду, Кэт проговорила мрачно:

— Очень может быть, сам де Куси обезглавил моего мужа.

— Знаю, леди, и, поверьте, мне больно говорить с вами обо всем этом.

— Король уже пожертвовал одну свою дочь дипломатии, — заговорила Кэт после недолгой паузы. — Я была тогда всего лишь маленькой девочкой, но помню, как тут плакали и стенали, когда Джоанна умерла от чумы во время своего свадебного путешествия. После того как пришла весть об этом, няня не могла успокоиться, казалось, целую вечность. Она была моей единственной радостью в Виндзоре, и ее беспросветная скорбь ужасно пугала меня. — Она помолчала, глядя в небо. — С тех пор, правда, я и сама познала все глубины скорби.

После мгновенного колебания Чосер взял Кэт за руку; она не отдернула ее.

— Говорят, ваш муж был храбрым человеком.

Она посмотрела ему в глаза и увидела в них нежное сочувствие.

— Никто никогда не узнает насколько. В истории останется только де Куси, который в этом сражении защитил монархию. Все забудут, что мой муж отдал жизнь, чтобы освободить своих сограждан от цепей рабства. От него не останется и следа.

— Если не считать сына.

— Сына, — с горечью повторила Кэт. — Я не видела моего сына с того дня, как он появился на свет.

— Это такое горе, которое трудно даже представить себе человеку, не пережившему ничего подобного.

— Похоже, мудрость, которой вы так жаждете, уже нашла вас, господин Чосер. Вы поступили как настоящий друг. — Кэт подняла на него взгляд. — Хотелось бы понять, что подтолкнуло вас к такому рискованному поступку.

Чосер ответил не сразу.

— Я скажу правду — хотя, возможно, она удивит вас. Пока ваш père был в Париже, я проникся к нему восхищением. В нем чувствовалось что-то такое… безупречное, почти благородное. Он замечательный человек, и я с первого взгляда почувствовал к нему симпатию. Он очень любезно обращался со мной… гораздо лучше, чем принц Лайонел и леди Элизабет.