Саваоф. Книга 2 - Александр Мищенко

Столицу страны можно основать и в Сибири, благо, что географический центр ее под Тобольском. Меньше смуты будет – здоровей жизнь потечет в государстве. Мы – народ от земли, а не от асфальта, и по-земному хотим жить». Но не так, как ныне, в неоне и стеклобетоне, когда будто о Москве читаешь в письме у Гоголя: «На Петербурге же нет никакого характера: иностранцы, которые поселились сюда, обжились и вовсе не похожи на иностранцев, а русские в свою очередь обыностранились и сделались ни тем, ни другим». Пока в граде нашем богоспасаемом мы больше лексикой на рекламах всякого рода обыностранились, но и это тревожно: слово может сволочь в адову бездну. Но вот начало века, свидетельство, приехавшего в столицу великого космолога Александра Александровича Фридмана: «В Москве, по обыкновению, суета и сутолока; некоторые называют это жизнью. Суетой суетствий назвал бы ее А. И. Герцен. По улицам неисчислимое количество разносчиков, торговцев, бесчисленные магазины, лавчонки, трактиры, пивные, рестораны и прочие «столовые», тянутся цепью «ломовики», масс извозчиков таксистов, переполнены трамваи метро. Приехав в Москву, я сразу попал в цепь злоключений…»

Москва – государство в государстве. И не всем оно ндре. Потрясли меня в свое время эти строки Виктора Ерофеева в знаковой для нашей эпохи его книге «Москва – Петушки»: «Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец, насквозь и как попало – и ни разу не видел Кремля». Это – неизвестная земля Terra incgnita для всех тех, кто не пользуется в нем правом гражданства, кому указать могут и указывают в ведомствах разных особенно: гуляй Вася! Вы, мол, живете себе, а мы – сами себе, государство – это мы. Ни от чего иного признавалась великая Галина Уланова, любившая Питер: «Мне все время кажется, больше половины жизни, что я в командировке в Москве». И таких «командировочных» – пол-Москвы. Одна из них Лида Уланова, «подружка моя», как это значилось в нашем общем дружеском лексиконе, Подружка по молодости, по геологии. Журналистка оно до мозга костей. Мужики плачутся в наши советские времена, что гонораров нету и что маленькие они, и так и канючливо и полубездельно живут, прозябают. Лида же печатается во всех наших газетах. Гонорары у нее большие, достаточно на Юга махнуть, родную Москву проведать. Глядя на стоноту разную в нашей среде, скажет лишь: «Пахать надо!» И пашет, как пашенный истый крестьянин. Живя в культуре, она – аристократ, в природе – крестьянин, точно по формуле Кнута Гамсуна, великого шведского труженика литературы. Сейчас в Москву вернулась Лида Уланова, где маму похоронила. И уж окончательно близ могил родных и осела. В столице в «командировке» бессрочной теперь подружка моя. Работает ответсеком в журнале «Вестник Западно-Сибирского землячества». Часто пишет сама. Мне посылает журнал и иную московскую прессу. Я в курсе дел московского дружества тюменцев. Таким образом, в Москве виртуально бываю я, она – в родной ей навек Тюмени. Поместила в номере, посвященном 425-летию первого русского города Сибири интереснейший исторический материал. И что из него извлечет читатель? А то, что основали Тюмень «пашенные крестьяне», что «Ни одна из сибирских местностей – как то константирует в „Истории Сибири“ Миллер, – не обладает, кажется, такими преимуществами. Место, занимаемое Тюменью, тянется во все стороны на ровной высоте и покрыто плодороднейшей пахотной землей». В «Историческом обозрении Сибири» славного тоболяка Петра Словцова есть знаменательная строчка: «Если рассматривать русско-сибирское земледелие как искусство, а не как производство народного хозяйства, то оно могло развиваться от первоначального, в 1590 году перенесенного тридцатью сольвычегодскими пахарями». Так что кто в жизни от тридцати сребренников пляшет, мы в Тюмени, я да «подружка моя» это уж точно, – от тридцати пахарей. Так что начинался сибирский землепашец отсюда, с берегов Туры. С Казачьих лугов, откуда пошел на Кучума знаменитый Ермак…

Писалось в хронике того времени: «На речке же на Тюменске мельница мутовчатая пашенного крестьянина Тренки Метелева, у него, у Тренки, под деревнею мелет зимою и летом одними жерновы, а вода немалая».

Опирался Словцов, ведомо то, на цитируемый им царский указ Федора Иоанновича от 1590 года. Вот он дословно:

«Выбрати в Сибирь на житье тридцать человек крестьян с женами, детьми и со всеми их животы, а у всякого человека было бы по 3 мерина добрых, да по три коровы, да по две козы, да по три свиньи, да по 5 овец, да по двое гусей, да по пятеру кур, да по двое утят, да на год хлеба, да соха со всем для пашни, да телега, да сани и всякая рухлядь, а на подмогу им дать по двадцать пять рублей человеку». Это в царевы-то древние времена. А мы в веке коммунном – кулачить таких, зорить до основания, расстреливать, в Сибирь на погибель слать…

Доцент Александр Стефанович Иваненко, рачительный к любому артефакту человек, открыл первую пашню в нынешней черте Тюмени. И где? В центре самом «столицы деревень», в районе улиц Челюскинцев и Семакова, рядышком, можно сказать, с областной филармонией.

Вот на какой кусок в романе моем вдохновила меня пахарь великий на сцене Галина Уланова… Думается мне обо всей эпопее с нефтью и газом, о подвиге, что свершили и вершат здесь тысячи россиян, что шла и идет здесь великая, историческая пахота. Это громаднейший клин в будущее Руси, что «миру путь укажет»… Пол-Москвы тех, коим она будто вещает: «Интересы Родины – ваши, интересы карманов наших – наши». Так славной смертию свобода умирает, и звучит из подвалов будто Х1Х века:

В сердце грусть тяжелая —Сил нет с ней расстаться…Пуще безотраднаяГрусть одолеваетИ больней нещаднаяДушу разъедает…

В Аракчино уже, поклевывая вишенки из большого блюда, за массивным деревянным столом «дружина хоробрая» численностью в два человека продолжает беседу, начатую в дороге.

– Что вы сейчас думаете по разломам земной коры, Юрий Алексеевич?

– Я больше в них уверен. Больше фактов появляется. Связано все с движением плит в основном. Уже есть карты. Закартированы динамонапряженные зоны, зоны вулканической деятельности и т. д. И по ним идут из недр жидкие полезные ископаемые.

Стезя этого разговора мне известна давно, и я с интересом слушаю геофизика.

– Где тонко, там и рвется. А где рвется, там есть пути миграции любых минеральных ресурсов, которые все время связаны с ядром нашей планеты.

– Как я понял, вы в этом еще более укрепляетесь?

– Как иначе гигантские массы руд просочатся через литосферу?

– Я на этот счет написал в романе, что в недрах работает как бы пахталка.

– Все происходит под действием громадных девиационных (отклонение движущегося тела от заданного направления) сил, связанных и с вращением Земли вокруг своей оси, но она же еще движется по орбите (а движение галактики?). Мы просто не представляем себе чудовищность этих сил. Как иначе заставить двигаться с такой скоростью земной шарик с громадной его массой. И пролетая где-то мимо других гравитационных влияний, начинают силы работать друг с другом, и случаются катаклизмы и прочее.

– А вас такая проблема не интересовала: есть силы тяготения, а дальше идет невесомость. А между ними ведь имеется граница, срединная линия. Эта биниальность очень интересная.

– Но сие вовсе не означает, что там отсутствуют разные силы, просто они уравновешены, и не более того. Эйнштейн еще пришел к тому, что силу невесомости можно создать и в падающем самолете. Все относительно. Падает аппарат с громадной скоростью, притягиваясь к Земле, а в это время идет уравновешивание силы. Любое тело начинает парить.

– Вспомнился мне спортивный самолетик, Ишим и друган-пилот Курочкин, как кувыркались с ним в атмосферах. Испытал я это. Было такое дело. Отрываешься от кресла… Ладно, с плитами ясно. Еще что можете сказать по разломам?

– Это данные в природе, от них никуда не уйдем. Если недавно еще говорили, что разломов в Западной Сибири нет, с помощью геофизики показано, что они присутствуют. Везде практически. Их больше в фундаменте, меньше в мелу, поскольку это было снивелировано осадками. Но они были и они есть. Залеченные, но куда деваться.

– Ну-ка, ну-ка. Любопытно. Есть общее такое утвердившееся мнение, что нефть осадочного происхождения, из органики. А вы говорите о разломах и о неорганической версии.

– Сами по себе разломы ни о чем не говорят. Это все-таки как труба для движения углеводородов, понимаешь ли.