Черный мотылек - Барбара Вайн

Собравшись с духом, она призналась, что прочла три его книги.

— Вам понравилось?

— Мне больше всего понравился «Центр притяжения», — сказала она. По крайней мере, эту книгу она действительно прочла, две другие — пролистала.

— Не слишком-то лестно для писателя, знаете ли. Что его первую книгу предпочитают прочим. Выходит, никакого прогресса?

— О, я вовсе не имела в виду…

— Я подарю вам все свои книги. С надписью «Медвежонку». «Медвежонку от Джеральда Кэндлесса с восхищением».

Она залилась краской.

— Чем тут восхищаться? — выдавила она из себя. — Я самая обыкновенная.

— Возможно, именно ваша обыкновенность мне так нравится, — кивнул он.

В шестидесятых кухня не отличалась разнообразием, даже в таких ресторанах, как этот в Челси. Урсула отведала салат-коктейль из креветок, жареного цыпленка и грушу, а Джеральд — копченую макрель, жареного цыпленка и яблочный пирог «а-ля мод». Она спросила, почему дополнение в виде мороженого превращает пирог в «а-ля мод», и Джеральд признался, что ему сие неизвестно — блюдо американское. Странно, как врезались в память подробности того обеда и забылись остальные совместные трапезы вплоть до свадьбы.

Перед выходом из машины Джеральд надел галстук — тогда можно было припарковаться прямо у входа в ресторан на Кингс-роуд, — красный галстук, потертый, обтрепанный. Улыбка приоткрывала золотую коронку на одном зубе. Наверное, у мистера Рочестера был золотой зуб.

— У вас есть друг? — поинтересовался он, когда подали кофе.

Шокированная, Урсула покраснела в очередной раз. Слегка склонив голову набок, ее собеседник следил, как вспыхивает и угасает румянец на ее щеках.

— Наверное, румянец означает «да», Медвежонок?

— Нет, — возмутилась она. — Нет, ничего подобного. У меня никого нет.

Он промолчал. Они вышли из ресторана. На обратном пути она увидела, как крупные продолговатые ладони сжали руль, как побелели суставы, когда он, не глядя на нее — даже головы не повернув, — спросил:

— Могу я претендовать на эту вакансию?

Она не сразу поняла:

— Какую вакансию?

— На вакантное место друга — или, раз уж я чересчур стар для этого, поклонника, влюбленного, воздыхателя Медвежонка?

— Вы? — не веря, переспросила она, испуганная, изумленная, озадаченная, восхищенная.

Он свернул на обочину и остановил машину:

— Вы сомневаетесь во мне?

Позднее Урсула поняла, что «Джейн Эйр» Джеральд процитировал ненамеренно — если он и читал роман, то давно его забыл. Совершенно случайно ему подвернулся ответ Эдварда Рочестера — Джейн не может поверить, что он «взаправду» делает ей предложение, и Рочестер успокаивает ее достаточно банальной фразой. Тем не менее Джеральд догадался, что Урсула ответила ему цитатой, повторив слова Джейн:

— Безусловно.

Но они тут же во всем разобрались. Урсула объяснила, Джеральд засмеялся. Они не прикасались друг к другу, прошло немало времени, прежде чем Джеральд впервые ее поцеловал, но с того вечера Джеральд Кэндлесс был официально назначен ее — скажем, другом.

Он приглашал ее на свидание дважды в неделю. Звонил ежедневно. Родители продолжали пожимать плечами, но смирились. Джеральд, может, еще не богат, но все же он человек с достатком. Он неплохо зарабатывал на книгах и еще лучше — на газетных публикациях. Владел домом в Хэмстеде, маленьким домиком, как он не уставал подчеркивать. Все родные — Герберт и Бетти, Ян и Хелен — ожидали помолвки, но лишь полгода спустя Джеральд попросил ее руки.

Урсула сразу же ответила «да», потому что была влюблена, хотя она не могла, подобно Джейн, назвать себя свободным человеческим существом с независимой волей, которое не опутывают никакие сети. Не могла она также утверждать, что ее дух общается с его духом, как будто они уже сошли в могилу и предстали у подножия престола Господнего, равные во всем — ничего такого она сказать не могла, хотя и желала бы.

На самом деле Джеральд пленил ее, загипнотизировал, полностью подчинил своей власти. Но она все еще не верила в это, все еще думала, что однажды очнется и окажется снова в декабре, накануне того дня, когда Колин Райтсон должен был приехать и выступить с речью перед членами Ассоциации читателей Пурли. Ей приснилось, будто Райтсон не поскользнулся на обледеневшей дорожке по пути к кормушке для птиц, а приехал в Пурли и рассказывал о дочерях королевы Виктории, и с Джеральдом Кэндлессом она вовсе не знакома.

Итак, на эти выходные Сара не приедет, и Хоуп тоже. Урсула сообщила начальству в «Дюнах», что может посидеть с детьми вечером в пятницу, а если понадобится, и в субботу. Начальство было довольно. Мистер и миссис Флеминг собирались приехать с двумя детьми и заранее узнавали насчет няни, но пока что им ответили, что найти няню на выходные будет непросто.

По пути к отелю Урсула вспомнила, что сегодня годовщина ее свадьбы. Доживи Джеральд до этого дня, они могли бы отметить тридцать четвертую годовщину. Только никто не стал бы праздновать. Одна Урсула и помнила этот день, девочки интереса не проявляли — попробуй, однако, недодать кому-нибудь из них праздничной атмосферы в день рождения, — а Джеральд и вовсе забыл. Похоже, он забыл, что женат, забыл давным-давно, тридцать лет назад, и вел себя — выразимся грубо, но точно — как вдовец с детьми и экономкой.

Пожалуй, Урсула со своей стороны стала к нему неласкова в последние годы. Она старалась изо всех сил, но ничего не могла поделать. А потом и стараться перестала. Ради мира в доме уступала его прихотям. Отказалась от затеи сидеть с детьми в гостинице, когда он запретил. Теперь, когда его нет, никто не помешает ей этим заняться. Урсула вошла в холл гостиницы, сверила на рецепции номер и фамилию постояльцев и поднялась в лифте на третий этаж

Пару, которую она застала в номере, разделяла еще большая разница в возрасте, нежели Урсулу и Джеральда, — должно быть, около тридцати лет. Мужчина выглядел сверстником Урсулы: высокий, очень худой, с впалыми щеками и светлыми седеющими волосами — цветом они также удивительно напоминали ее волосы. Мать шестилетнего мальчика и трехлетней девочки казалась не старше Хоуп. Прелестная, с длинными светлыми волосами, собранными над высоким белым лбом, бирюзовая синева глаз выгодно подчеркивалась платьем-безрукавкой в тон.

— Молли Флеминг, — назвалась она, протягивая руку, а мужчина представился: — Сэм Флеминг.

Урсула пожала обоим руки. Дети, тоже светловолосые, уставились на нее, девочка так и не вытащила палец изо рта.

— Сейчас я их уложу, миссис Кэндлесс, но они так сразу не заснут. Можно ли попросить вас посидеть с ними рядом, может быть, почитать им что-нибудь или просто поболтать?

— Ну конечно.

Урсула присела на корточки, встретилась глазами с детьми и спросила, как кого зовут. Она пообещала прийти к ним, как только они устроятся в постели, тогда-то и познакомятся поближе. Рассказать им сказку или почитать книжку, которую она захватила с собой? Это были «Сказки Сэма-с-усами».[6]

Мать увела детей, Урсула подошла к окну и полюбовалась видом на залив. В этом люксе окна выходили на море, Ланди был отчетливо виден, голубое пятно на бледно-голубой глади ровной, как стекло, воды. Еще не стемнело, но луч маяка уже вспыхивал и плясал светлячком.

— Вам нравится вид из вашего номера? — спросила она Сэма Флеминга.

— Это не мой номер, — поправил он. — Моя комната — по коридору напротив.

Урсула с недоумением оглянулась на него.

— Вы же не подумали, что я — отец этих детишек?

Естественно, именно так она и подумала.

— Конечно, — резковато произнесла она.

— Это внуки. Мой сын умер. В прошлом году.

— Сочувствую.

— Да это было ужасно. Очень больно. И сейчас больно. До сих пор. Молли — вдова. Я всеми силами стараюсь помочь с детьми — Эдит еще и двух лет не было, когда умер ее отец, — но проку от меня мало. Больше путаюсь под ногами. Но мне нравится общаться с детьми.

— Я вам очень сочувствую, — повторила Урсула. — Нет ничего страшнее, чем пережить своего ребенка. Это противоестественно.

Вернулась Молли Флеминг:

— Долго читать вам не придется, миссис Кэндлесс. Джеймс уже переходит границу Страны Чудес. — Молодая женщина усмехнулась. Наверное, фамильное словцо, привычная шутка. — Сэм, если ты готов, пошли. — Обернувшись к Урсуле, она добавила: — Вернемся ровно в десять, честное слово.

Урсула тихонько прошла в детскую. Джеймс уже спал. Эдит пробормотала: «Сказку», или так показалось Урсуле — попробуй, разбери, когда рот заткнут уголком одеяла. Урсула предложила почитать и сказала, как называется книжка, а Эдит сказала, что «Сэм-с-усами» похоже на имя ее деда. Сэмюэля Уистона Флеминга. Урсула прочла ей приключения Котенка Тома и его сестренок, про то, как Том лез по трубе, но к тому времени, как речь зашла об Анне-Марии, укравшей тесто, Эдит заснула глубоким сном.