В омуте преждевременных неточностей - "Юрстэрки Кихохимэ/Yulanomia Rotvigrein"

      — Ты ме­ня не бро­сишь?

      — Нет, глу­пень­кий, ни­ког­да.

      — Да­же ес­ли уз­на­ешь что-то не­хоро­шее обо мне? — Отод­ви­гая от се­бя, хва­та­ясь цеп­ко за за­пястье, не силь­но, но так, что­бы в слу­чае че­го мож­но бы­ло не дать ей убе­жать.

      — Ад­ри­ан, я и так обо всём знаю, чем ещё… ты мо­жешь ме­ня уди­вить?

      — Прям-та­ки всё и зна­ешь?

      — Ты ме­ня пу­га­ешь…

      — Но ведь это неп­равда! Ты ви­дишь толь­ко обёр­тку.

      — А-ай! От­пусти! — Мо­мен­таль­но ме­няя своё по­ложе­ние, Ад­ри­ан скру­тил ей ру­ку, зас­тавляя осесть на пол. — Что ты де­ла­ешь? Мне же боль­но!

      — Мне то­же бы­ло. Но как-то по­том всё уш­ло.

      — От­пусти. — Ка­тери­на на­чала вы­рывать­ся — это бы­ло нап­расной тра­той сил, а ког­да он по­волок её к бал­ко­ну, от од­ной мыс­ли всё по­холо­дело. Но сра­зу же де­вуш­ка её от­пря­нула, на­ходя дру­гие при­чины для та­кого нес­тандар­тно­го по­веде­ния. Ско­рее, прос­то зат­ро­нула од­ну из его бо­лячек. Со­боле­ва ни­ког­да бы не по­дума­ла, что этот че­ловек бу­дет так се­бя нев­ме­ня­емо вес­ти. На­вер­ное, сто­ит по­менять взгля­ды на его счёт.

      — Как хо­рошо, что ты жи­вёшь так вы­соко. Де­сятый этаж по­мога­ет ре­шить проб­ле­мы.

      — Нет! — Она сно­ва пред­при­няла от­ча­ян­ную по­пыт­ку выр­вать­ся; Ад­ри­ану, ви­дите ли, на­до­ела эта борь­ба — рез­ким дви­жени­ем уло­жил её на пол, а по­том но­гой со всей си­лой уда­рил в жи­вот, на что де­вуш­ка, скрю­чив­шись, за­каш­ля­ла, че­рез мгно­вение рво­та под­сту­пила к гор­ло.

      — Тут уже ни­чего от те­бя не за­висит, Кать, — под­хо­дя к ок­ну и от­кры­вая его. — Сов­сем уже ни­чего. Но, зна­ешь, ты бы­ла хо­рошей де­вуш­кой, как и Фё­дор од­но вре­мя мо­им пар­нем. Ин­те­рес­но вот так вот, вку­шать сра­зу всё.

      — Кха-хка… тво­им… что! Пар­нем?!..

      — Я да­же сна­чала на­чал его рев­но­вать к те­бе. Да что там! Счи­тал, что вы обо всём зна­ете, и хо­тите от ме­ня из­ба­вить­ся, но как по­том вы­яс­нил — ни чер­та по­доб­но­го. И как я мог ви­деть то, че­го нет на са­мом де­ле? На­вер­ное, мне прос­то бы­ло скуч­но с ва­ми.

      — Ад­ри­ан, про­шу…!

      — Да не про­си, это не по­может. Я со­бира­юсь от те­бя из­ба­вить­ся. Мне сви­дете­ли не нуж­ны. Са­ма по­нимать дол­жна — ос­тавлю в жи­вых, вы­рою се­бе яму.

      — Я ни­ког­да…

      — Не при­дала б? Всё вер­но, ока­зав­шись в та­ком по­ложе­нии, я то­же го­ворил бы по­доб­но­го ро­да сло­ва, при­зывая убий­цу по­думать.

      — Но я…

      — Дос­та­точ­но, на ме­ня это не дей­ству­ет. Ты ведь не пер­вый че­ловек, ко­торый уми­ра­ет от мо­их рук. Вон, та бай­ка, что я про­вёл це­лый день на ра­боте и не знал о про­изо­шед­шем с Фё­дором — ложь. Я был там, и ви­дел его пос­ледние ми­нуты. — От пе­рехо­да к зу­дяще­му рас­ска­зу, Ад­ри­ану ста­ло дур­но, го­лова зак­ру­жилась на па­ру се­кунд, ведь неп­росто так вспо­минать зло­получ­ный ин­ци­дент с по­ез­дом. — Как он пы­тал­ся спас­ти се­бя, но тран­спорт вы­нес ему окон­ча­тель­ный при­говор.

      — Ты был там… и ни­чего не сде­лал? — Со­боле­вой бы­ло му­читель­но, жи­вот раз­ры­вало ад­ской болью, не поз­во­ляя ей де­лать лиш­них те­лод­ви­жений, но бо­лее — от прав­ды. Мир в её гла­зах раз­ру­шал­ся. Она уже не ду­ма­ет о спа­сении, зная, что это­го не бу­дет, но, быть мо­жет, раз­го­вор по ду­шам, в ухо­дящие ми­нуты, по­может ей про­будить что-то но­вое в пар­не? Единс­твен­ное, на что она ещё бы­ла спо­соб­на.

      — Я не смог. А ты смог­ла бы дви­нуть­ся на по­мощь, пос­мотрев в эти гла­за? — и яс­ной кар­тинкой мель­кну­ли два не­мига­ющих бо­лотис­то­го цве­та гла­за пе­ред ним. — Нет, пош­ли прочь! — от­ма­хива­ясь от ил­лю­зий, Ад­ри­ан уда­рил­ся силь­но ру­кой об рас­кры­тую ра­му, в этот раз мор­щись от бо­ли, пе­рек­лю­чая своё вни­мание.

      За­меча­тель­ный мо­мент, что­бы ре­тиро­вать­ся. И Со­боле­ва, по­теряв­шая уже на­деж­ду, на нег­ну­щих­ся но­гах, пре­одо­левая боль, по­пол­зла, что бы­ло мо­чи, прочь; не­долог был по­рыв.

      — Не уй­дёшь. — Ба­ланов­ский, здо­ровой ру­кой хва­тая за ло­дыж­ку, тут же, пред­ви­дя удар пят­кой, уво­рачи­ва­ет­ся, при­тяги­вая но­гу к се­бе, и, сле­дом, пов­реждён­ной ру­кой вы­ужи­вая из кар­ма­на най­ден­ную в вор­сах по­ла брит­ву, рас­по­лосо­выва­ет ей хлад­нокров­но ик­ры.

      Кровь сте­ка­ет на пол, но это не так важ­но, как в сле­ду­ющую ми­нуту под­ня­тое те­ло, ис­ступ­ленно кри­чащее, вы­лета­ет из бал­ко­на, про­летая эта­жи, раз­би­ва­ет­ся, за­кан­чи­вая свой вздох на ас­фаль­те.

      А вре­мени нас­ла­дить­ся кон­чи­ной не бы­ло — взвол­но­ван­ные лю­ди на­чали пос­те­пен­но со­бирать­ся, пос­лы­шались роп­та­ния у две­ри квар­ти­ры, — спа­сать­ся на­до. Но сколь­ко ж в этой ком­на­те сей­час ос­тавле­но его от­пе­чат­ков! А на са­мом те­ле! Пле­вать! Он вы­берет­ся, оп­ре­делён­но, по­лиции ему не ви­дать! Сме­нит внеш­ность, пас­порт, на вре­мя у­едет жить за гра­ницу, и по­ка всё не уля­жет­ся, бу­дет си­деть, как мыш­ка, про­дол­жив встре­чать с бу­дущей сво­ей жер­твой «смер­тель­но­го рас­чё­та».

      Ад­ри­ан че­рез пять ми­нут вы­бежал из квар­ти­ры. Спус­тился вниз. При вы­ходе из подъ­ез­да соз­дал че­рез дверь щёл­ку, в вы­жида­нии мо­мен­та, ког­да лю­ди, с оха­ми и аха­ми ак­центи­ру­ют всё своё вни­мание (не смот­ря по сто­ронам) на не­живое те­ло де­вуш­ки, — и в это мгно­вение ре­шалось мно­гое, ус­пе­ет ли он скрыть­ся с мес­та прес­тупле­ния, или судь­ба на­конец-та­ки приз­на­ет его ви­нов­ным, от­пра­вив в ка­меру.

      Сер­дце зас­ту­чало, ру­ки вспо­тели — Ба­ланов­ский чувс­тво­вал свой ко­нец. (ему ка­жет­ся - или слы­шен приб­ли­жа­ющий­ся звон си­рены?). Сей­час он в ло­вуш­ке из-за собс­твен­ной не­ос­то­рож­ности, а вый­ти-то и нель­зя, его одеж­да в кро­ви — что по­дума­ют лю­ди? Он убий­ца! А раз так, нет смыс­ла ждать у две­ри лю­дей за­кона.