В омуте преждевременных неточностей - "Юрстэрки Кихохимэ/Yulanomia Rotvigrein"

      — Нет смыс­ла. Да­леко не убе­гу, ты пой­ма­ешь. А да­же ес­ли и по­лучить­ся, то жизнь без те­бя — не име­ет смыс­ла!

      — Так-та­ки и не име­ет смыс­ла? Да что ты!

      — Ад­ри­ан… нет, не сто­ит. Убей ме­ня. — Опус­тив го­лову вниз, длин­ная чёл­ка скры­ла ли­цо, что поз­во­лило за­кусить ему гу­бу до кро­ви, и ска­зать эти сло­ва: — Ведь ты ока­зал­ся прав. Я встре­чал­ся с Ка­тей… лгал те­бе… каж­дый день…! Прос­ти.

      Спо­кой­но выс­лу­шав, Ба­ланов­ский лишь ус­мехнул­ся. А где же гнев? Раз­ве не он ра­нее го­тов был про­ломить че­реп «воз­люблен­но­му» за то, что тот «врал ему в гла­за», а сей­час — ни­чего?.. Быть то­го не мо­жет! Но не… не ис­ти­на ли ус­коль­зну­ла из рук?

      — Зна­ешь, ты очень час­то стал пла­кать. При мне, — ак­ку­рат­но бе­ря за под­бо­родок и под­ни­мая на уров­не сво­его ли­ца (приш­лось из­ме­нить своё по­ложе­ние — сесть на пол), лас­ко­во уби­рая ле­зущие в гла­за во­лосы на­зад, про­водя неж­но по ще­ке боль­шим паль­цем, раз­ма­зывая слё­зы.

      — …

      — По­чему тог­да не приз­нался?

      — Ис­пу­гал­ся тво­ей ре­ак­ции.

      — Счи­та­ешь, я спо­собен на убий­ство?

      — Я… не…

      По­чувс­тво­вав ложь, Ба­ланов­ский сво­бод­ной ру­кой сжал ему гор­ло, ли­шая воз­ду­ха на де­сять се­кунд, гром­ко от­счи­тывая…

      — Толь­ко прав­ду. — От­пуская.

      От­кашляв­шись, Во­робь­ёв еле кач­нул сог­ла­ша­ясь го­ловой.

      — Да, счи­таю.

      — И сей­час ты ду­ма­ешь, что из-за тво­ей лжи я сде­лаю это с то­бой?

      — Да.

      — А как же на­ша «лю­бовь»? Все эти про­житые вмес­те го­ды? Они ни­чего не зна­чат. Для ме­ня?

      — Мне хо­телось бы ве­рить в то, что это не так…

      — Но ты не ве­ришь?

      — Я не ве­рю.

      — Ес­ли для ме­ня они ни­чего не зна­чат, что нас­чёт те­бя?

      От это­го воп­ро­са Фё­дор грус­тно зас­ме­ял­ся — а дей­стви­тель­но, что нас­чёт не­го? Как же всё стран­но и слиш­ком не­понят­но. В дан­ный про­межу­ток вре­мени.

      — Я люб­лю. По-преж­не­му силь­но. И хоть ты не ве­ришь в это, — бе­ря его ру­ку и прик­ла­дывая к гру­ди, — но это сер­дце бь­ёт­ся толь­ко ра­ди те­бя од­но­го. Ес­ли ре­шишь, что по­ра прек­ра­тить ме­ханиз­му ра­ботать, я не ста­ну соп­ро­тив­лять­ся, ведь без те­бя я — ник­то. Зат­ворник, си­дев­ший в тём­ной ком­на­те, ни­чего не же­ла­ющий и не ве­рящий в что-то по­доб­ное, как влюб­лённость, сим­па­тия. Но ты дал мне взгля­нуть на мир но­вым взгля­дом; те­перь это… не столь важ­но.

      Выс­лу­шав, блон­дин тя­жело вздох­нул; его не ус­тра­ива­ло, что всё по­дош­ло к кон­цу так… стре­митель­но. Бе­зус­ловно, фи­нал под­кра­дывал­ся — бли­же и бли­же, но ду­малось, что пос­ледний ак­корд от­тя­нут бу­дет на не­делю, а то и две, при удач­но скла­дыва­ющих­ся об­сто­ятель­ствах. Увы.

      — Сей­час уже ни­чего не важ­но, кро­ме од­но­го.

      — …кро­ме од­но­го.

      Ад­ри­ан на­чал сок­ра­щать не­боль­шое рас­сто­яние меж­ду ни­ми, приб­ли­жа­ясь к гу­бам, но Фё­дор опе­редил, по­цело­вав быс­трее, от­дав, бе­зус­ловно, гла­венс­тву­ющую роль. Пос­леднее соп­ри­кос­но­вение губ. Про­щание. В дол­гий путь!

 </p>

<p style="text-align:center">

***</p>

<p>

      Нас­та­нет но­вый ве­чер, пол­ный скор­би и слёз. Но ес­ли бы хоть один бла­город­ный про­хожий знал на­перёд ис­ход, ри­нул­ся б неп­ре­мен­но спа­сать че­лове­ка, ока­зав­ше­гося в бе­де. Де­ло чес­ти, жиз­ни и смер­ти, но про­изо­шед­шее, так прос­то, да­же оп­ро­мет­чи­во, унес­ло с со­бой в мо­гилу тай­ну се­го ин­ци­ден­та, ос­та­вив лишь го­лые фак­ты, пе­реф­ра­зиру­емые на свой лад тон­кости об­сто­ятель­ств. «Хо­лод­ный» по фор­ме нек­ро­лог ля­жет в ру­ки прос­то­го обы­вате­ля, и не бу­дет там ска­зано о бе­шеном би­ение сер­дца, го­тово­го выр­вать­ся из гру­ди; рас­ши­рен­ных от стра­ха глаз, в ко­торых зас­тыл чис­тый ужас, на­мер­тво при­ковав­ший пос­мотрев­ше­го в них; неп­ре­одо­лимо­го же­лания, воп­ло­тив­шемся в от­ча­ян­ной в борь­бе за свою жизнь; ду­шераз­ди­ра­юще­го воп­ля — а сле­дом, не­воз­врат­ности; па­дания — от­зву­ка «ло­ма­юще­гося те­ла», раз­дроб­ленно­го под тя­жестью мас­сивных ко­лёс. Рё­ва и скре­жета ос­та­нав­ли­ва­емо­го тран­спор­та, вы­бега­ющих из ра­зом­кнув­шихся две­рей слу­чай­ных пас­са­жиров, на чь­их ли­цах зас­та­нет бу­ря эмо­ций — от ин­те­реса (что про­изош­ло? что это бы­ло?), до по­нима­ния, в пос­ледс­твии сме­нив­шемся на глу­бокое и, быть мо­жет, да­же, ис­крен­нее со­жале­ние. Ма­ло кто бу­дет пла­кать сей­час — че­ловек чу­жой, не­из­вес­тный, но сто­ит рас­ска­зать о нём — фо­тог­ра­фия, имя-фа­милия — всё ста­нет яс­но, в пер­вую оче­редь, для родс­твен­ни­ков. Тем, кто ког­да-то зна­ли, но не мог­ли да­же пред­по­ложить, что так стре­митель­но обор­вётся жизнь.</p>

<p style="text-align:center">

6 — В новое начало без тебя</p>

<p style="text-align:center">

Ру­ки дро­жат, но­ги под­ка­шива­ют­ся. Из губ до­носят­ся об­рывча­тые фра­зы: «Не мо­жет быть…», «Нет-нет, это неп­равда…» — ес­тес­тво пы­та­ет­ся в пер­вую ми­нуту от­ри­цать вы­бива­ющую из ко­леи но­вость, до пос­ледне­го ве­ря, что это, быть мо­жет, шут­ка?! Но раз­ве о та­ком бу­дет шу­тить че­ловек, сто­ящий пред то­бой с по­терян­ным ви­дом, же­ла­ющий пос­ко­рее у­еди­нить­ся, да­бы ник­то прос­то-нап­росто не тро­гал — и не нуж­но ни уте­шений, ни про­яв­ле­ния за­боты, ни «по­нима­ния», а прос­то­го че­лове­чес­ко­го оди­ночес­тва.

      — К-как та­кое мог­ло про­изой­ти?.. — най­дя в се­бе си­лы, спус­тя па­ру дол­гих мол­ча­ливых ми­нут, по­ин­те­ресо­валась Ека­тери­на, пе­речи­тывая раз за ра­зом бе­лый лис­ток бу­маги, на ко­тором бы­ло яс­но, но в уко­рочен­ном ви­де на­писа­но: «Фё­дор Во­робь­ев, двад­ца­ти­од­но­лет­ний юно­ша, в во­сем­надцать со­рок был най­ден мёр­твым под ко­лёса­ми по­ез­да. Ока­зав­ши­еся сви­дете­ли на мес­те про­ис­шес­твия, не спо­соб­ны дать точ­ную оцен­ку про­изо­шед­ше­го. Ма­шинис­ту не­чего до­бавить, кро­ме то­го, что будь юно­ша ви­ден на го­ризон­те, он, бе­зус­ловно, на­чал бы ос­та­нав­ли­вать по­езд. <…> В свя­зи с этим, пос­ле дол­го рас­сле­дова­ния, эк­спер­ты приш­ли к вы­воду, что при­чиной ста­ла не­ос­то­рож­ность Фё­дора Во­робь­ёва при пе­рехо­де од­ной пло­щад­ки на дру­гую. Зап­нувшись об шей­ку рельс, упал вниз ли­цом. Сле­дом, по­теряв соз­на­ние, фи­зичес­ки не мог ус­лы­шать над­ви­га­ющу­юся опас­ность». — Не ве­рю, нет, это ка­кая-то ошиб­ка!