Беспокойное путешествие - Татьяна Кузнецова

- Но...

- Замолчи, Ги. Я продолжаю. Конечно же, слуги не отягощали себя подобными размышлениями и не глазели по сторонам. В предвкушении пива они без умолку болтали. Вдруг лошадка одного из них заржала и встала как вкопанная. На холодных камнях дороги лежала девушка... Она так поразила их своей небесной красотой, что они подняли её, и, так и не заехав в трактир, повезли в дом моего дяди. Здесь они стали брызгать на неё водой из науза, пытаясь привести в чувство, но безуспешно.

Как только я услышал эту историю в их сумбурном изложении, я велел Ги немедленно приняться за исцеление несчастной. Он имел некоторый опыт в знахарстве и нередко помогал мне, а особенно дяде, при простудах и зубных болях. Теперь ему предстояло вылечить прекрасную незнакомку.

Гуччо с честью справился с сим делом. Девушка открыла глаза, обвела затуманенным взором наши лица... "Как звать тебя?" - почему-то шепотом спросил я. "Соломия", - слабым голосом ответила она.

Стоит ли говорить, что она осталась в доме, ибо была совсем слаба и беспомощна? Стоит ли говорить, что меж нами вспыхнуло то божественное чувство, кое люди называют любовью?

Не стану описывать дни, проведенные рядом с Соломией. Скажу одно: я был счастлив. Коротко она поведала мне свою печальную историю. Некий купец похитил её из Кутхемеса (но родина её - Канталия, а в Агране она жила с дедом и теткой) и привез сюда, в Тим. Ночью, на дороге в Нилам, на них напали разбойники. Пока купец и охранники сражались за свою жизнь, девушке удалось бежать. Один разбойник заметил её и бросился в погоню. Догнал он её лишь в городе... Жаль, что меня не было тогда с нею... Пытаясь вырваться из цепких лап негодяя, Соломия отчаянно сопротивлялась. Но разве могла она одолеть бандита? Он ударил её по голове, и последнее, что она увидела, был всадник, мчащийся по пустынной улице.

Соломия считает (и я с ней согласен), что всадник тот спас её. Иначе разбойник непременно уволок бы её в свое логово. Только... Куда же он делся? И почему спаситель бросил девушку? На эти вопросы мы не знаем ответов, и вряд ли когда-либо узнаем...

Затем... Затем вернулся дядя. Я объявил ему о своем твердом решении взять Соломию в супруги. Он не возражал. Напротив! Мой старый добрый Лансере даже заплакал от счастья!..

В этом месте рассказа Тротби колобок заметно помрачнел. Он пробурчал себе под нос что-то вроде "недолговечной радости земной" и отстал от спутников на несколько шагов. Он явно не желал слушать продолжения...

- Все разрушилось в один день... Купец, который похитил Соломию из Кутхемеса, оказался сыном визиря. Мы узнали об этом позже, когда... Когда в день моей свадьбы, на рассвете, в дом пришли стражники, и с ними - Лобл. Они обвинили дядю в убийстве (а накануне произошло ужасное происшествие: неизвестный пробрался во дворец наместника и отравил его); они связали ему руки и увели в темницу...

- И ты не вступился? - изумленно воскликнула Энна, до сего момента внимавшая Тротби хмуро и с недоверием.

- Вступился. Я успел заколоть одного стражника и ранить другого, но дядя неожиданно оттолкнул командора и бросился между нами... "Я не хочу, чтобы ты тоже стал их жертвой", - с горечью сказал он, глядя мне прямо в глаза. Тогда я повернулся и ушел к себе...

- У него был повод отравить наместника? - деловито поинтересовалась девушка. Кажется, она уже составила свой план освобождения дяди и теперь намеревалась обсудить его с попутчиками.

- Нет! Тот был его другом - единственным другом во всем Ниламе. Они часто встречались, вспоминали молодые годы... К несчастью, именно в тот роковой день дядя действительно посещал наместника, желая лично пригласить его на свадьбу. Но он не убивал его!

- Не понимаю, - рассердилась Энна. - Как же ты мог оставить дядю в темнице и уехать с Лоблом?

- Он вышел из темницы. Но какой ценой... Сын визиря, купец Аххаб, явился ко мне как-то и предложил такую сделку: я возвращаю ему Соломию, а он договаривается с градоправителем Хайме и тот отпускает моего дядю на свободу.

Надо сказать, что до тех пор в Ниламе правили по двое - наместник, который ведал также всеми окрестностями города, и градоправитель, который властвовал собственно в городе. Естественно, что наместник считался особой более важной, ибо его территория простиралась почти до половины страны и он имел большое влияние в Тиме и при тимском императорском дворе. Когда его отравили, градоправитель Хайме принял на себя все его полномочия и власть. Так что судьба Лансере теперь зависела от него...

Нечего и говорить, что я прогнал Аххаба вон. Но мысль о том, что брат моего отца влачит жалкое существование в мрачном подвале, не давала мне покоя ни днем, ни ночью. Наконец я решился и предпринял попытку тайно выкрасть Лансере из темницы. Увы. Двое слуг моих были убиты, сам я ранен, а дядю перевели из подвала в подземелье...

Внезапно Тротби прервал свой рассказ и оглянулся.

- Хей, Одинокий Путник, - вежливо сказал он. - Вон та маленькая серая лошадка слишком кокетничает с твоим каурым. Обрежь веревку. Эти клячи никуда от нас не денутся.

Серая лошадка действительно оказывала каурому недвусмысленные знаки внимания, отчего тот нервничал и тряс хвостом. Шон соскочил на землю, рассек кинжалом веревку и отогнал кокетку в конец процессии.

- И что же дальше? - спросил он, снова забираясь на каурого.

- А дальше... По совету Гуччо я написал прошение и отнес его градоправителю с поклоном (что было противно мне, но необходимо по этикету) и богатыми дарами. Мерзавец принял все, по-детски радуясь вазам и чашам тончайшего хитайского фарфора, самоцветам и золотым побрякушкам, однако в ответ на мою просьбу скорчил подлую мину и заявил, что Лансере - убийца, а потому окончит дни свои в темнице или под топором палача.

Я понял, что окружен такой же сплошной стеной, как мой бедный дядя. Я не мог прикоснуться к ней рукой и ощутить сырую твердь камня, но также я не мог и пробиться сквозь нее, дабы очутиться на другой стороне... В ярости и раздражении вернулся я домой; Соломия ждала меня. За весь долгий вечер мы не перемолвились и парой слов - лишь смотрели друг на друга, постепенно погружаясь в сумрак наступающей ночи. Не знаю, что сумела она увидеть в моих глазах, но в глубине её прекрасных очей я заметил удививший меня покой... Впрочем, я устал. Ничто уже не трогало меня. Я встал и отправился спать.

На следующий день Соломия исчезла. С ужасом осознал я, что вокруг меня завертелись какие-то злобные и невероятно мощные силы; близкие мне люди становились жертвами обмана или предательства; наконец, со мной остался один Гуччо, и я отнюдь не уверен в том, что завтра он ещё будет жив и свободен... Это открытие поразило меня. Неужели боги прокляли меня? За что? Отчего рядом со мною становится пусто, холодно и неуютно?