Оккупация - Андрей Щупов

— С чего ты взял, что они из НКВД?

— Так вон же какие эмблемы. Опять же петлицы — довоенные. Я такие в фильме о репрессиях видел. Так вроде и называлось кино — «Сталинские соколы».

Бес пристально взглянул на соседа.

— Послушай, Зулус, как это все может быть — НКВД, грузовики допотопные, ППШ? Откуда, на хрен, взялась эта сталинская голубятня?

Зулус пожал плечами.

— Кто ж его знает? Может, какой перекос во времени? В некоторых книгах про такое вроде пишут…

— Чушня — твои книги! — обозлился Бес. — Их для детишек малых пишут, а это жизнь! Реальная, прикидываешь? Вот я и хочу знать, откуда на нормальной зоне двадцать первого века взялись эти сраные палачи?

— Был бы Лепила жив, он, наверное, сумел бы объяснить.

— Нет твоего Лепилы, — пробурчал Бес. — На моих глазах шлепнули. Вместе с Ханом…

Некоторое время они помолчали.

— Ну что, значит, используем маскарад?

Зулус кивнул. Осторожно выглянув из-за стеллажа, Бес указал на ближайшего черномундирника.

— Вроде как твой размер. А вот того я себе, пожалуй, возьму…

Чуть позже, уже переодевшись в черное обмундирование, они открытым шагом приближались к КПП. Сапоги Бесу немного жали, зато гимнастерка оказалась впору. Немного портили ее дыры от пуль, зато черный цвет делал кровь на мундирах практически незаметной…

В воротах уже стояли постовые — разумеется, все с теми же ППШ. На приближающуюся парочку внимания не обратили, и они беспрепятственно миновали пропускной пункт. Тем не менее, что-то в их выправке все же привлекло часовых. Один из них лениво махнул рукой.

— Эй, сержант, куда направились?

Это и оказалось той роковой ошибкой, что выдала их с головой. Видимо, в чине сержанта оказался Зулус, но на вопрос часового самонадеянно откликнулся Бес.

— Как это куда? К лейтенанту на доклад. — Буркнул он.

— Какого еще лейтенанта?

— А такого, какого надо. Чего привязался, в натуре!.. — осторожным движением Бес потянул с плеча ППШ, но часовой отреагировал быстрее.

— А ну стоять! Ишь, умники! То-то я гляжу — рожи незнакомые… — часовой охнул. — Елки зеленые! Да они ведь с наших ребят одежку стянули! Смотри, Василь!

Плечистый Василий двинулся было в их сторону, и в этот момент Зулус заполошно заверещал.

— Беги, Бес!

Опустив голову, Зулус ринулся на Василия, боднув его с такой силой, что солдат кубарем полетел на землю. Зек же, не останавливаясь, распахнул руки и шагнул вперед — навстречу огненным трассам. Всполошенные чекисты били в основном по нему, подарив Бесу драгоценные секунды, в которых он так нуждался.

В несколько прыжков авторитет подскочил к грузовику, махом взлетел в кабину. Панель управления в общем и целом была знакома, мотор тоже был не заглушен, и, выжав сцепление, Бес рванул машину вперед. Ударом бампера смял калитку с солдатиками, крутанув баранку, развернул тяжелый грузовик. Нога в чужом сапоге притопила педаль газа, и на полной скорости грузовик помчался прочь от страшного места…

Глава 10

В отличие от Хана с Бесом для Чугунка этот сумасшедший день начался с того, что, внезапно ощутив дурноту, он решился выйти из-за стола. Поймав недоуменный взгляд Хана, жестом показал, что его припекло с желудком. Смотрящий недовольно поморщился и все же кивнул. А вот гордец Лепила даже не посмотрел в его сторону. И очень даже напрасно. Как ни крути, из всех присутствующих один только Чугунок и противился смертельному приговору. При этом пекся он, конечно же, не о жизни Зулуса. Черт бы с ним — с Зулусом, — таких «гнилушек» на всех зонах охапками можно грести. Одним больше, одним меньше — никто и не заметит. А вот нормальный врач — такой, чтобы умел лечить и смотрел на больного, как на попавшего в беду друга, был действительно редкостью. Чугунок сам страдал язвой, не раз загибался на нарах от боли, был в свое время в добрых отношениях с Шутом — тем самым, что по всем параметрам должен был бы уже отбросить коньки. Однако не отбросил, потому что, на его счастье, в колонию заявился Лепила — никому не известный чужак, что в два счета поставил на ноги Шута, а по слухам и крепко помог страдающему от неведомой болячки куму. В сущности процесс выздоровления происходил у всех на глазах, а потому сомневаться в способностях Лепилы не приходилось. Не Хан бы с его чертовыми амбициями, Чугунок и сам не постыдился бы обратиться к Лепиле за помощью. Язва высасывала из него все силы, не давала спокойно спать, однако понятия есть понятия — и пойти против Хана Чугунок не решался. Конечно, воровское товарищество сплошь и рядом нарушало свои же законы, но внешне «братки» старались блюсти приличия, в глазах рядовых пацанов оставаясь все теми же несломленными «синими» князьями. Лепила же чихал на все их неписанные законы и жил по своим особым правилам. За ним чувствовалась неведомая сила, природу которой Чугунок никак не мог себе объяснить. Даже одно то, что в любую погоду Лепила продолжал ходить по зоне в сияющих глянцем туфлях и гражданском плаще, вызывало у авторитета некий трепет и уважение. Впрочем, чувства свои следовало тщательно скрывать. Братва недолюбливала Лепилу, и поневоле приходилось подыгрывать интересам большинства…

Выйдя из кочегарки, Чугунок кивнул стоящему на стреме братку, показывая, что все в порядке, неспешно достал из внутреннего кармана стальную флягу. Взболтнув, сделал внушительный глоток. Попутно отметил, что во фляге остается совсем немного. Эту порцию он выпивал в течение дня, потом приходилось разводить средство по новой. Увы, без этого он уже не мог. Таясь от друзей, во флягу авторитет заливал не водку, не коньяк и не чертову чифирюгу, а очищенный, настоенный на чаге и пихтовой хвое бефунгин — лучшее средство от язв, опухающих десен и всевозможных опухолей. Самое смешное, что лекарство тоже прибыло в зону не без помощи Лепилы. Что-то такое он нашептал куму, и тот посодействовал местному лазарету. А уже от работников лазарета чудодейственное средство попало в руки Чугунка. И ведь действительно с тех пор чувствовал он себя значительно лучше. Именно по этой причине покинул кочегарку, не желая голосовать за смерть Лепиле. Если уж суждено случиться смертоубийству, пусть пройдет без него…

Неустойчивым шагом Чугунок тронулся в сторону уборных. Если Хан пошлет кого-нибудь за ним, часовой сумеет все правильно объяснить, а там пусть решают, как хотят…

Мельком заключенный взглянул на часы, засекая время. Пожалуй, минут тридцать он в состоянии был себе позволить. Может, Хан и обозлится, но как-нибудь переживет. Все-таки Чугунок — не рядовой баклан — и кое-какие вольности заслужил. Имел право на свой голос, на место у стола, на перекур…

Чугунок вошел в уборную, и в сторону тут же шарахнулся какой-то случайный зек. Скривив виноватую физиономию, выскочил наружу. Конечно, бедолага узнал Чугунка, — авторитетов на зоне положено знать в лицо, а сидеть в одной уборной с человеком синей масти — еще опаснее, чем оказаться за одним столом. Разные касты — следовательно, разные места обитания. Правда, кто-то еще кряхтел за бетонной перегородкой, не видя вошедшего, но Чугунка это не слишком волновало. Пусть кряхтит, лишь бы не мешал думать.

Присев на корточки, он достал зажигалку, пару раз щелкнул, высекая огонек, зажег сигарету.

— Браток! — позвал голос из-за перегородки. — Оставь на затяг, если не жалко.

Уголки губ Чугунка чуть дрогнули. Даже по интонации он мог с точностью определить ранг человека. Этот был явно из подмастерьев. Не мужик, но еще и не браток. Так… Пацан из приблатненных…

— Эй, ты чего, в натуре, не слышишь?

— Слышу, хома, не гоношись. — Чугунок тоже умел говорить правильно, и в голосе его проскользнул столь властный холодок, что спрашивающий мгновенно заткнулся. Не думая больше о нем, авторитет продолжал смолить сигарету. Пуская перед собой кольца, смотрел на их зыбкую дрожь и прислушивался к собственным мыслям. Подобные минуты безмолвия он научился особенно ценить в последнее время. Хуже нет бессмысленной трепотни, а уж радио с телевизорами он бы на месте государственных правителей вообще запретил к чертям собачьим. Прогресс, етить его в душеньку! Какой там, к дьяволу, прогресс, если народ по сию пору гниет на зонах, если террористы уже и автобусы с детишками подрывают! И хлеб пошел дерьмовый, и воды чистой не стало, а уж от нынешнего музона просто никуда не спрячешься. Гремит из форточек, из машин, из приемников. И уж совсем задолбали языкастые ди-джеи! Уж этих он бы просто убивал на месте!..

Чугунок не мог толком объяснить, в чем тут дело, но был уверен, что угроза, исходящая от средств массовой информации, отнюдь не надуманная. И не сомневался, что дальше будет еще хуже. Может, даже и наркоты уже никакой не понадобится, — научатся охмурять народишко безо всякой химии. Скажем, радиочастоту какую-нибудь выдумают или особый рентген для мозгов. Включат с утречка пораньше — и готово! Все уже оболванены и четко знают, что надо делать и в чем смысл всей этой паскудной жизни.