Кофе, можжевельник, апельсин - Софья Ролдугина

– Это ты что сделаешь, а? Призраков подолом разгонишь?

Приземистый мужчина, одетый в целую гору свитеров и накидок, толкнул в бок своего приятеля; тот заулыбался и еле слышно ответил; ясно было слышно только слово «красивая». Шепотки множились, множились…

Я улыбнулась в лучших традициях «Старого гнезда», а затем громко сказала:

– Подолом? Когда это Валтеры так поступали? Мой дед – генерал, и его дед тоже был военным, и все предки до Небеса знают какого колена…У нас, Валтеров, другой метод.

С этими словами я достала из ридикюля револьвер, который взяла с собою просто на всякий случай, взвела курок, подняла руку к небу… и, когда взгляды устремились на меня, выстрелила.

Грохот получился оглушительный.

– Святая Генриетта… – прошептал неряха в грязном плаще, осеняя себя священным кругом.

А я в наступившей тишине произнесла, негромко, но веско, хотя руки у меня дрожали:

– Вот так Валтеры решают проблемы. Для того я и приехала. А теперь, прошу, расскажите поподробнее, что вас беспокоит.

Конечно, это был спорный ход. Мужчину, стреляющего в воздух, чтобы привлечь внимание, и тотчас бы обозвали самодуром. От женщины подобных действий не ожидали вовсе, а потому удивление и растерянность пока брали верх над гневом. Но вскоре настроения могли развернуться в противоположную сторону, потому что за собственный страх, за минуту слабости люди обычно мстят тому, кто сумел их напугать.

Значит, после столь яркой демонстрации жёсткости стоило немедля уверить почтенную публику, что на самом деле я создание нежное и исключительно доброе, а сердиться на меня – занятие, недостойное настоящего мужчины.

– Призраки, мэм, – робко произнёс один из рабочих, худощавый и смуглый юноша, явно состоящий в родстве с гипси. – Они мешают разбирать завалы. Пугают…

Я незаметно перевела дух. Да, «призраки» были меньшей из проблем, особенно если в донесении мистер Панч написал правду.

– Пугают? – переспросила я задумчивым голосом. – И как же? Шумят, может быть?

Сразу несколько человек закивали, а ответил всё тот же неопрятный мужчина в овчинном плаще:

– А как же! К вечеру чаще. Как солнце вниз покатится – так и начинают завывать.

Я едва сдержала улыбку. Пока всё шло по плану.

– Завывать? И не могли бы вы описать эти звуки, мистер… гм?

– Хэмстер меня звать, – неохотно представился неряха, но на вопрос ответил: – Звук… Ну, как если бы одновременно ветер под стрехой дул и кошка этак злобно ворчала. Не то стон, не то вой, не то человечий голос… Нет, человеку такого в жисть не выдумать.

– Как интересно! – воскликнула я и с беспомощным видом оглянулась на остальных рабочих: – Но, признаться, воображение мне отказывает. Может, кто-то сумеет изобразить этот странный звук? Хотя бы приблизительно.

Мистер Панч едва заметно усмехнулся – кажется, он понял, к чему я веду. Рабочие же сперва переглядывались и кивали друг на друга, но затем один из них, тот самый юноша, похожий на гипси, решился:

– Можно, я попробую? – так же несмело, как в первый раз, предложил он – и, запрокинув голову, смешно и тоненько завыл.

Толпа в ответ грохнула хохотом. Юноша, впрочем, не сильно расстроился. Он краснел, но улыбался – похоже, то была не первая его подобная выходка, и роль шута ему очень нравилась.

– Ну, ты даёшь, Джек, – наконец хлопнул его по плечу высокий мужчина с рыжими волосами, лицом напоминающий сурового мопса. – Послушай, как надо, – добавил он – и сам попытался изобразить нужный звук.

На сей раз свист, переходящий в утробный вой, показался гораздо страшнее. И не только мне: рабочие посерьёзнели, реже стали раздаваться смешки. Джек осторожно заметил, что звук похож, но не совсем. Рыжий великан в ответ переспросил, как, по его мнению, добиться большего сходства… Разумеется, в несколько более грубых выражениях, но смысл, кажется, был именно такой.

Завязался спор.

Седой неряха по фамилии Хэмстер держался до последнего – наблюдал осуждающе, жевал табак и делал вид, что до всяких там азартных дурней ему дела нет. Но под конец не выдержал и ввязался в обсуждение, на ходу извлекая из кармана детскую глиняную свистульку. И, спустя четверть часа, общими усилиями честная компания сумела изобразить звук, который удовлетворил всех.

– Вот, – прокряхтел рыжий великан, которого, как я уже успела узнать, звали Хельгом Эрикссоном – странное, чужеземное имя, доставшееся ему от деда-нортландца. – Вот точно такой звук и был.

– Как интересно, – распахнула я глаза, немного жалея о том, что не могу сейчас жеманно прикрыть губы веером, подобно леди Вайтберри. – Получается, совершенно обычные люди сумели вот так просто воспроизвести, как вы выразились, «не человечий голос». А что мешало бы злоумышленнику, который пожелал бы сорвать работы, точно так же изобразить вой призрака?

Глаза у мистера Меррита забегали. Он отступил от меня на шаг и слегка наклонил голову, словно приглядываясь к огромной спящей собаке: проснётся? Облает? Или укусит?

– Так, истинно так… Но зачем бы кому-нибудь понадобилось это делать?

Мы с Мадлен удовлетворённо переглянулись – вопросы, которые она мне задавала перед выходом, определённо пригодились.

– Очень просто. Мистер Панч, нанимали рабочих вы с мистером Спенсером, верно?

– С его помощником, миледи, – улыбнулся адвокат, прекрасно понимая, к чему я веду.

– Оплата щедрая? – обратилась я уже к рабочим.

– А то! – горячо откликнулся Эрикссон. – За зимние работы в два раза больше против обычного дали… Постойте-ка. Кажись, я понял. Это что, кто-то на зависть изошёл, что ли?

– Люди и из-за меньшего идут на подлость, – скромно опустила я взгляд. – Наверное, отец Адам не раз предупреждал вас об этом в проповедях.

– Было дело! – крикнул кто-то из толпы, и тут все загомонили разом, припоминая и подозрительные следы на заснеженных склонах, и сплетни о духах, которые уж слишком вовремя разошлись в пабах по обе стороны реки…

«Всё-таки Эллис был прав, – подумалось мне. – Позволь человеку самому высказать «правильную» догадку, и он поверит в неё быстрее, чем если бы его стал убеждать целый хор профессоров и святых праведников».

– Похоже, что с голосами духов мы разобрались, – произнесла я чуть погромче, привлекая к себе внимание. Благо после выстрела из револьвера к моим словам прислушивались даже более чутко, чем заслуживала бы даже самая придирчивая хозяйка и нанимательница. – А что ещё загадочного происходило во время работ? Мы, аксонцы, народ храбрый и упорный; не верится, что нас можно напугать только одним воем, пусть и страшным. Скорее поверю, что при первых звуках у вас появилось желание схватиться за вилы.

Шутка была, откровенно говоря, не самая остроумная. Однако многие приняли её за чистую монету и сочли комплиментом. Лишь несколько человек продолжали поглядывать на меня с недоверием, в том числе Хэмстер. Но ответил, к моему удивлению, именно он.

– Всякое случалось. Вот раз на стене в темноте буквы светиться начали – «мор». А аккурат на другой день мы все тут продри…

– Желудочную хворь перенесли, – поспешил вмешаться Огастин Меррит. Сахарное выражение лица у него исчезло начисто, зато появилась настороженная задумчивость.

– Было такое, – кивнул Эрикссон и почесал покрытый рыжей щетиной подбородок. – Но к обеду ближе. А с утра тянуло откуда-то гнилым запашком…

– Точно-точно! – поддакнул из задних рядов суховатый мужчина с большими, но очень красивыми ладонями. Под носом у него торчали, как приклеенные, чёрные тонкие усики вроде тех, что носили придворные щёголи в позапрошлом веке. – Не просто запашком. Дым был, прозрачный почти, но всё ж дым. Я ещё подумал тогда – кто это гнилушки жжёт?

– А светящиеся буквы объяснить и вовсе просто. Надпись делается с помощью особого состава, который на следующий день смывают реагентом… Так ведь говорил детектив из Бромли, знаменитый Эллис Норманн, да, мистер Панч? – обернулась я к адвокату.

– Истинно так, – кивнул он, забавляясь на свой манер.

Похожим образом мы сообща развенчали миф о камне, который раскололся сам собою – можно было расколоть его заранее, затем незаметно заложить крохотный заряд, который бы взорвался через минуту или две. Ничего мистического не отыскалось и в душераздирающем рассказе о цветных кругах на снегу: чего уж проще, высыпать краску из банки на верёвочке, забравшись на ветку дуба – как раз получатся круги, около которых нет человеческих следов. Как объяснить стук из-под земли, я не догадалась, но тут Джек робко предположил: «А не померещилось ли нам, ребятушки? Мы тогда уже пуганные были…». И Хэмстер вспомнил, что первым «стуки» расслышал покойный Рон Янгер, который в то время уже постоянно ходил пьяным.