Письма Махатм - Наталия Ковалева

Вполне возможно, что геометр Королевского общества не знает, что очевидная абсурдность попытки разрешить квадратуру круга скрывает невыразимую тайну. Едва ли ее можно найти в основе размышлений мистера Родена Ноэля о «пневматическом теле… нашего Господа» или среди отрывков «Нового основания веры в бессмертие» мистера Фармера; многим таким метафизическим умам было бы более чем бесполезно открывать тот факт, что непроявленная Окружность, Отец, или Абсолютная Жизнь, не существует вне Треугольника и Совершенного Квадрата и проявляется только в Сыне; и что, когда совершается обратное, возвращение в абсолютное состояние Единства, и квадрат снова вытягивается в Окружность – «Сын возвращается в лоно Отца». Там он и остается, пока его Матерь, «Великая Бездна», не позовет его обратно, чтобы он снова проявился как триада – Сын, обладающий сущностью и Отца, и Матери, – активная Субстанция, Пракрити в ее дифференцированном состоянии. «Моя Мать (София, проявленная Мудрость) взяла меня», – говорит Иисус в трактате гностиков и велит своим ученикам ждать, пока он не придет... Истинное «Слово» можно найти, только проследив тайну движения Вечной Жизни внутрь и вовне через состояния, символизируемые этими геометрическими фигурами.

[Необходимость самостоятельного постижения эзотерических доктрин]

Критическая статья «Изучающего оккультизм» (чье остроумие обострено горным воздухом его родного дома) и ответ «С.Т.К… Чэри» в июньском номере «Теософа» по поводу толкований кольцеобразных и вращательных движений ни в коей мере не должны нарушать вашего философского спокойствия. Как наш чела из Пондишери многозначительно высказался, ни вам, ни кому-либо другому по ту сторону порога никогда не была и не будет открыта «завершенная теория» эволюции, если он сам не дойдет до нее своими догадками. Если кто-нибудь может понять ее благодаря тем перепутанным обрывкам, которые ему даны, то очень хорошо; это действительно было бы прекрасным доказательством его духовной проницательности. Некоторые очень близко подошли к этому. Но все же у самых лучших из них бывает достаточно ошибок – неверной окраски и заблуждений; тень Манаса всегда падает на поле Буддхи, доказывая вечный закон, что только нескованный Дух увидит духовное без завесы. Никакой необученный любитель никогда не мог состязаться в этой отрасли исследований со знатоком. Истинных приносящих откровения миру мало, а лжеспасителей – легион. Счастье, если их полупроблески света не навязываются миру, подобно исламу, острием меча или, подобно христианской теологии, пылающими кострами и камерами пыток.

[Книги Синнетта]

Ваши «Фрагменты» содержат некоторые ошибки, но все же их очень мало; они произошли исключительно из-за ваших двух наставников в Адьяре – один из которых не хотел, а другой не мог сказать вам всего. Остальное нельзя назвать ошибками, скорее это неполные объяснения. Они имели место частично из-за вашей недостаточной просвещенности по вашей последней теме (я подразумеваю всегда угрожающие обскурации), отчасти из-за недостаточности языковых средств, находящихся в вашем распоряжении, да и вследствие умолчания, налагаемого на нас нашими правилами. Все же, судя по всему, ошибок мало, и они незначительны; что же касается тех, на которые указывает «Изучающий оккультизм» (Марк Аврелий Симлы) в вашем № VII, то вам будет приятно узнать, что все указанные ошибки, несмотря на кажущиеся противоречия, легко могут быть (и если вы считаете необходимым, будут) примирены с фактами. Беда в том, что, во-первых, вам нельзя давать действительные цифры и [объяснять] разницу в Кругах, во-вторых, вы недостаточно раскрываете двери для исследователей. Сияющее светило Британского теософского общества и умы, которые его окружают (я подразумеваю – воплощенные), могут вам помочь увидеть изъяны – во всяком случае, пытайтесь. «Попытка не пытка». Вы разделяете тенденцию всех новичков выводить слишком строгие заключения из частично уловленных намеков и строить на них догмы так, как будто по этому делу уже произнесено последнее слово. Вы исправитесь, когда настанет время. Вы можете нас неправильно понимать, и это более чем вероятно, так как наш язык должен всегда быть более или менее языком притч и намеков, когда мы вступаем на запретную почву. У нас имеются свои особенные методы выражения, и то, что находится по ту сторону забора слов, даже более важно, чем то, что вы читаете. Но все же – дерзайте. Возможно, если бы мистер Мозес был в состоянии точно знать смысл того, что было ему сказано, в том числе и о его способностях, он нашел бы, что все это совершенно верно. Так как он – человек, внутренне растущий, его день еще может настать и его примирение с «оккультистами» может быть полным. Кто знает?

Пока что я, с вашего разрешения, заканчиваю этот первый том.

К.Х.

Письмо № 112 (ML-81)

[К.Х. – Синнетту]

Получено в Лондоне приблизительно в июле 1883 г.

Частное, но не абсолютно конфиденциальное

[О тяжелом социальном и духовном положении в Индии]

Я, как вы заметили, оставил место для отдельного частного письма на случай, если вы захотите прочесть то, другое, вашим британским «Братьям и Сестрам», и для нескольких намеков о предполагаемом новом журнале, о перспективах которого полковник Гордон писал вам так обнадеживающе. Я едва ли знал – пока не начал наблюдать за развитием этой попытки воздвигнуть бастион в интересах Индии, – как глубоко пал мой бедный народ. Подобно человеку, который у постели умирающего наблюдает за признаками уходящей жизни и считает слабые вздохи, чтобы понять, есть ли еще повод для надежды, так мы, арийские изгнанники, в нашем снежном убежище внимательно следим за исходом этого дела. Не имея права применять какие-либо сверхъестественные силы, которые могли бы повредить карме нации, но пытаясь всеми законными и обычными средствами стимулировать рвение тех, кто считается с нашим мнением, мы видели, как недели превращались в месяцы, но цель не была достигнута. Успех ближе, нежели когда-либо раньше, но все еще под сомнением. Письмо Говиндана Лала, которое я попрошу Упасику послать вам, показывает, что есть прогресс. Через несколько дней в Мадрасе должно состояться собрание местных капиталистов, на котором будет присутствовать мистер Олькотт и которое может принести плоды. Он будет встречаться с Гейкваром в Бароде и Холкаром в Индоре и сделает все, что в его силах, как он уже это делал в Бехаре и Бенгалии. Не было еще времени, когда Индия более нуждалась в помощи такого человека, как вы. Мы это предвидели, как вы знаете, и из патриотических побуждений пытались облегчить вам быстрое возвращение. Но – увы! Следует признаться: слово «патриотизм» теперь едва ли имеет какую-либо электризующую власть над сердцем индийцев. «Страна-колыбель искусств и верований» кишит несчастными существами, плохо обеспеченными и взбудораженными демагогами, которым все приходится добывать настойчивостью и наглостью. Мы все это знали в общих чертах, но никто из нас, арийцев, не исследовал всей глубины индийского вопроса, как мы это делали в последнее время. Если бы было позволено символизировать субъективные вещи объективными феноменами, я сказал бы, что психическому глазу Индия кажется покрытой удушливой серой мглой – моральным метеором[382] – одической эманацией ее порочного социального состояния. Там и сям мелькнет искра света, отмечая сколько-нибудь духовную сущность – человека, стремящегося к высшему знанию и борющегося за него. Если маяку арийского оккультизма суждено быть когда-либо вновь зажженным, то эти рассеянные искры должны быть собраны для его пламени. В этом задача Теософского общества, это приятная часть его работы, в которой мы так охотно приняли бы участие, если бы нам не мешали и не отбрасывали нас сами потенциальные челы. Я вышел за наши обычные пределы, чтобы помочь вашему особому проекту, будучи убежден в его необходимости и потенциальной полезности; раз я начал, то и продолжу, пока не станет известным результат. Но в этом неприятном опыте вмешательства в коммерческое дело я рискнул подойти к самому дыханию горнила мира. Я так страдал от этого вынужденного заглядывания с близкого расстояния в моральное и духовное состояние моего народа и был так потрясен ознакомлением с эгоистичной низостью человеческой природы (всегда сопровождающей прохождение человечества через нашу ступень эволюционного круга), я так ясно увидел несомненный факт, что этому нельзя помочь, что в дальнейшем воздержусь от какого-либо повторения этого невыносимого эксперимента.

[К.Х. о поступках и мировоззрении Синнетта]

Будет ваша газета иметь успех или нет – а в последнем случае это будет исключительно из-за вас, из-за несчастной мысли от 17-го числа, опубликованной в «Таймс», – я больше никогда не стану связываться с финансовой стороной этих мирских дел, но ограничусь нашей главной обязанностью – приобретать знание и сеять через все доступные каналы те крупицы, которые человечество в целом готово принять. Я, конечно, буду интересоваться вашей журналистской карьерой здесь, если смогу превозмочь и смягчить горькое чувство, которое вы пробудили в тех, кто больше всего доверял вам, своим несчастным и несвоевременным признанием, какой бы честной ни была его цель, и вы всегда можете полагаться на мою искреннюю симпатию; но гений мистера Дейра должен руководить вашим счетоводством так же, как ваш – редакторским бюро. Великое огорчение, какое вы мне причинили, ясно показывает, что я или ничего не понимаю в политике и поэтому едва ли смогу надеяться быть мудрым деловым и политическим «контролером», или что человек, которого я считаю настоящим другом, каким бы честным и благонамеренным он ни был, никогда не поднимется над английскими предрассудками и греховной антипатией к нашей расе и цвету кожи. «Мадам» скажет вам больше.