Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

   Рома распахнул глаза, привстал на локте, спустив одеяло до бедер, и восхищенно присвистнул.

   - Да ладно? Я не знал.

   Он и не интересовался. А вот я всегда расспрашивала Льва Ивановича о делах, проявляла недюжинную хватку и предпринимательскую жилку, чем и заслужила уважение и любовь свекра.

   - И зря. Твой отец поставляет медицинское оборудование в больницы и поликлиники, как частные, так и муниципальные. И вот теперь подумай, у кого больше возможностей что-то изменить - у тебя или твоего отца?

   Ромка промолчал, потом сухо пожелал спокойной ночи и всерьез задумался.

   Конечно, муж сдался не сразу. Он думал, он размышлял и прикидывал, начал чаще общаться с отцом, а иногда и вовсе запирался с тем на пару часов в кабинете. В такое время обоих старались не беспокоить.

   - Где мой сын? - с порога спросила Наталья Дмитриевна, без особого радушия поглядев на меня.

   Я пожала плечами и сделала маленький глоток кофе, не отрываясь от ноутбука.

   - У Льва Ивановича. Общаются.

   - Вот как? - смягчилась женщина и устроилась рядом со мной, скрестив ноги в лодыжках. Я только кивнула, не испытывая желания, да и потребности вести беседу, а вот свекровь мялась, то сжимала ткань дорогой юбки, то расправляла ее на коленях и все время искоса поглядывала в мою сторону. - Александра, ты занята?

   - Вообще да, - не стала скрывать и жеманничать. - Работаю. Что вы хотели?

   - Давай поговорим.

   - Если помните, Наталья Дмитриевна, редкие наши разговоры кончались без происшествий. Серьезно. Сегодня чудесный день. Солнышко светит, птички поют. У меня нет желания ругаться и выяснять отношения.

   - У меня тоже, - горячо заверила свекровь, заставив меня хмыкнуть себе под нос и заинтересованно поднять бровь. Не каждый день мать Ромки говорила миролюбиво и даже - если мне не показалось - с оттенком дружелюбия. - Давай начистоту, Александра.

   - Ну, давайте попробуем.

   Чем черт не шутит.

   К тому моменту Наталья Дмитриевна уже выяснила, что ее сына я не люблю, на внутренний мир мальчика не посягаю, и никаких видов на душу не имею. Вроде бы все, но что-то еще, очевидно, женщину беспокоило.

   - Вы больше года живете вместе.

   - Мне это известно, - величественно кивнула и захлопнула ноутбук, попрощавшись с мыслью поработать сегодня. - И что?

   - Вы взрослые люди, Саша. Роме, вон, скоро тридцать...

   - К чему вы клоните? - прямо спросила я.

   - Вы думали о детях? - так же прямо, испытующе глядя мне в глаза, напряженно выпалила свекровь.

   Я рассмеялась.

   - Рома - не знаю. Я - нет. Не нервничайте вы так, Наталья Дмитриевна. Могу заверить, что дети в ближайшие лет пять мне не нужны. Если Ромка их и захочет, ему придется потерпеть. У меня карьера, которую я не намерена терять, а он...Вы не хуже меня знаете, что Ромка вливается в дело отца.

   - Знаю. За что тебе благодарна. От тебя есть... - она замялась, подыскивая подходящее слово, - польза.

   - Я прямо-таки польщена признанием своих талантов.

   - Не ерничай, ради бога, - поморщилась свекровь. - Я с тобой по-нормальному разговариваю.

   - А если серьезно, то у нас не будет времени. Если все выгорит, вашему сыну придется принять большую половину обязанностей. В Москве он жить не будет...Впрочем, кому я объясняю? Вы с мужем прожили много лет, сами знаете. Рома будет в постоянных разъездах, я на работе, и вряд ли у нас получится проводить вместе больше пары месяцев в год. Какие дети? Можете успокоиться. У Ромки будете вы и только вы.

   Она открыла рот, наверное, намереваясь возразить, но тут в гостиную с другой стороны вошли мужчины, и Наталья Дмитриевна промолчала, опустив глаза вниз. Но обмякла и расслабилась, успокоенная моей речью. Пусть женщина не любила свою невестку, но ее словам верила всегда.

   Ромка влился. Как я и предсказывала, он почти перестал жить дома. Вначале еще что-то пытался строить, снимал номера в гостиницах, летал домой при любой возможности на каждые свободные несколько часов, но потом надоело. Мужчина купил по хорошей однушке в каждом нужном ему городе, и теперь жил не в Москве, а в Питере-Новосибирске-Нижнем Новгороде-Свердловске-Владивостоке-и т. д., и где-то в хвосте плелась бедняжка-столица.

   Как только он окончательно переселился непонятно куда, я съехала из дорогого коттеджа. Это было Ромкино место, каждый квадратный метр дышал мужем, а я не для того выкручивалась и изворачивалась, чтобы, отправив его к черту на куличики, ночевать в злосчастном, неприятном доме. Да, будь я старой Сашей, меня волновало бы только наличие крыши над головой, и по этому параметру - коттедж более чем сносен. Но здесь была новая Саша, богатая Саша, которая могла позволить себе любую причуду и любой каприз. Как однажды сказала Элеонора Авраамовна:

   - Хоть начни я ходить с трусами на голове, мне все равно никто ничего не скажет. А знаешь, почему?

   - Почему?

   - Потому что я до одурения богата. А богатство позволяет абсолютно любые мерзости. В моем случае мерзости будут достаточно терпимыми и безобидными. Все промолчат.

   Мне не нравилось жить на отшибе мира, в каком-то тихом семейном месте, с зеленой лужайкой и мангалом на заднем дворе. Хорошо, конечно, но не навсегда. Полжизни я резала и кроила себя, заново сшивая лоскутки кожи для одного - вписаться в общество. Социализироваться. И теперь, достигнув цели, мне хотелось жить в толпе людей, в обществе, среди ярких огней и рекламы.

   Я была дитем города до мозга костей. Видела лучшие и худшие его проявления. Я жила в нем всегда, начиная с самого низа, с трущоб, и заканчивая элитными залами и ресторанами. Я вся сплошной город, а деревня чужда моей душе. Я завоевала Москву, пусть потребовались нервы, силы и здоровье, но она моя. Саша - победитель, и никак иначе. Где должен быть победитель? Наверху.

   Мой двухэтажный пентхаус располагался на пятьдесят шестом этаже. Стекла, воздух, хром, дерево...Я влюбилась в квартиру, стоило увидеть ее простор. С детства хотела быть хозяйкой такого великолепия. Платил Ромка.

   - Я не понимаю, зачем тебе переезжать, - упрямился он, но не из-за жадности, а просто так. - У нас чудесный дом.

   - Во-первых, мне страшно в нем одной. Во-вторых - добираться до работы весьма проблематично. Мне жалко по два часа тратить на дорогу.

   - Все равно не понимаю, - бурчал Рома, но послушно купил, оформив ее полностью на меня.

   Он еще пытался как-то влезть в строительство, в мои планы, наверное, думал, что будет такая же ситуация, как с домой, но натолкнулся на неожиданное сопротивление с моей стороны. Я как мать, оберегающая собственного ребенка, кидалась на всякого, кто осмеливался мне советовать. Этот человек моментально идентифицировался как враг, посягнувший на святое, и готова была пролиться кровь.

   Слава богу, Рома уехал, свекор со свекровью не лезли, и я осталась один на один со своим детищем. Да, чувством вкуса меня обделили. Воплотить чьи-то желания - пожалуйста. Наверное, всю жизнь я только это и делала - воплощала. Как джинн. Но со своими было трудно. И я позвала единственного человека, чьему чувству вкуса и способности почувствовать чужие потребности доверяла. Риту.

   Она без промедления и с огромным воодушевлением согласилась и прилетела ко мне на всех парусах.

   - Сколько? - строго нахмурив брови, спросила я, готовая торговаться за каждую, по моему мнению, лишнюю копейку.

   - Что "сколько"? - растерялась Рита.

   - Сколько ты хочешь за работу?

   - Ты что! - всерьез оскорбилась девушка. Надула пухлые губы, скрестила руки на груди и отошла на шаг назад. - Мы же друзья. Я не могу с тебя денег брать. Это помощь. Я буду рада тебе помочь.

   - Это хорошо, - вмиг став миролюбивой девочкой, улыбнулась и пропустила ее в гостиную. - Только...Рита?

   - Да? - вскинулась она.

   - Мы не друзья.

   Она пожала плечами и ничего не сказала, словно не услышала, а мне был важнее халявный хороший дизайнер, чем чьи-то заблуждения.