Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

— Позвольте ваш плащ?

Она покачала головой:

— Нет, пока нет. Очень холодно. Пока нет.

— Вам подать чаю с кукурузными лепешками? — предложила Бесс.

— Я не хочу пить и не голодна, — сдавленным, отрывистым голосом ответила Кристина Мортимер. — Я лишь хочу поскорее покончить с этим… и — домой.

— А мне принесите, пожалуйста, чаю, — сказал Мэтью служанке. — С сахаром, если можно.

Затем он полностью сосредоточил свое внимание на дочери богача. Она почти с отчаянием терла руки, пытаясь согреться.

— Никогда в жизни мне не было так холодно, — сказала она. Ее карие, как у отца, глаза оглядели холл. — Боже милостивый, что я делаю в этом доме?

— Я думаю, вы правильно сделали, что приехали, — сказал Мэтью.

В ответ Кристина посмотрела на него так, будто лишь сейчас увидела — секунду назад он был только тенью, едва заметной при свете свечей. Она нахмурилась, сдвинув каштановые брови:

— Кто вы?

— Меня зовут Мэтью Корбетт. Я приехал из Нью-Йорка.

— Это мне ни о чем не говорит. Откуда вы знаете моего отца?

— Он нанял меня.

— С какой целью, сэр?

Скрывать не было смысла.

— С целью обмануть Смерть. Вернее… попросить Смерть дать вашему отцу отсрочку, чтобы он смог поговорить с вами.

— А… эта старая история. — Кристина едва заметно и весьма надменно улыбнулась. — Значит, вы здесь по поручению помешанного.

— Но это все-таки поручение.

— Хм, — сказала она, и они, кажется, оценили друг друга по достоинству.

Кристина Мортимер сбросила капюшон, — может быть, чтобы Мэтью получше рассмотрел, с кем имеет дело. Ее густые рыжевато-каштановые волосы рассыпались по плечам. Лицо у нее было бледное, подбородок твердый, глаза смотрели в упор. Роста она была среднего, крепко сбита — цитадель гордых намерений. Мэтью чувствовал рядом с ней какое-то необъяснимое беспокойство. Ему теперь было понятно, как отец и дочь могли разбить вдребезги все, что было между ними. Она пристально, не мигая смотрела ему в глаза.

— Не думаете ли вы, сэр, что это вздор?

Бесс принесла коричневую кружку с чаем. Мэтью сделал глоток, прежде чем ответить:

— От моего мнения здесь ничего не зависит. В отличие от мнения вашего отца.

— Понятно. — Она стала снимать черные перчатки, но потом, прищурившись, передумала. — Холодно, — тихо сказала она. — Не нужно мне было выходить из дому в такой вечер.

— Слава Богу, что вы приехали, — сказал Оберли. — Может быть, все-таки выпьете чаю, чтобы согреться?

— В этом доме нет тепла, — ответила она. — Я буду мерзнуть здесь, даже если наполню утробу огнем.

— Но вы здесь, — сказал Мэтью, и она снова посмотрела на него своим пронизывающим, вселяющим тревогу взглядом. — Чтобы приехать, вы бросили вызов стихиям. Значит, вам, по крайней мере, интересно услышать, что хочет сказать вам отец.

Она молчала. Потом открыла рот, снова закрыла и как-то странно наклонила голову.

— Стихиям, — проговорила она и на несколько секунд как будто унеслась куда-то. Затем сказала: — Да. Простите меня… Мои мысли… — Она покачала головой. — Не люблю этот дом. Я днем проходила тут. И мне стало тоскливо. А ночью здесь просто… — Она подняла руку в перчатке и погладила себя по затылку. — Невыносимо, — договорила она.

— Пойдемте к лорду Мортимеру? — тихо и опасливо спросил Оберли.

— Пойдемте. Хорошо. Я здесь… Не знаю, долго ли пробуду, но я здесь.

— Надеюсь, достаточно долго, — сказал Мэтью, — чтобы оказать честь умирающему?

— Честь, — проговорила она, словно произнесла гадкое ругательство. — Вы, сэр, должно быть, не знаете значения этого слова. Отведите меня к нему, — велела она слуге.

Они направились к лестнице.

— Вашей лошади удалось подняться по склону? — спросил Оберли.

— Моей лошади? — В свете свечи было видно, как Кристина нахмурилась. — Моя лошадь… кажется, убежала. — Глаза ее заиндевели, они были как обледенелое стекло. — Я пыталась… ухватить поводья, но… Кажется, она убежала.

Оберли и Мэтью быстро переглянулись.

— Мисс, вам нехорошо? — спросил Оберли.

— Мне… Не знаю. Наверное… не нужно мне было приезжать. Зря это, наверное.

Она остановилась у лестницы и посмотрела вверх. Мэтью увидел, что она дрожит.

— Все будет хорошо, — сказал Мэтью.

— Зря, — повторила она с некоторым напором. — Зря. Все это… — Она приложила руку ко лбу и пошатнулась, а когда оба мужчины попытались поддержать ее, она отпрянула и сказала: — Не прикасайтесь ко мне! Я не хочу, чтобы меня трогали! — с такой яростью, что и Мэтью, и Оберли немедленно отступили назад.

Или эта женщина уже на грани помешательства, подумал Мэтью, или ей нужно что-нибудь покрепче чая с сахаром, чтобы успокоить нервы. Ему и самому уже хотелось принять чего-нибудь для храбрости, например ромового пунша. И чтобы в нем было побольше рома.

— Я могу идти дальше, — тихим, но твердым голосом сказала Кристина. — Могу идти дальше.

И с этими словами она стала подниматься по лестнице.

Почти поднявшись наверх, Кристина опять шатнулась и стала лихорадочно озираться. Мэтью с Оберли остановились в нескольких ступеньках от нее.

— Мисс Кристина? — обратился к ней Оберли.

— Вы слышали? — спросила женщина. — Этот звук.

— Звук, мисс?

— Да, вот этот! — Она как будто что-то искала вокруг, лицо ее было бледно, а в глазах застыл страх. — Как будто… что-то разбилось. Что-то… Не знаю. — Она встретилась глазами с Мэтью. — А вы не слышали?

— Боюсь, что нет, — ответил Мэтью, думая, что дочери богача не помешало бы чуть поправить свое душевное здоровье.

Она кивнула, кажется, взяла себя в руки и снова пошла вверх, а мужчины последовали за ней.

Оберли открыл перед ней дверь. Она проскользнула внутрь. Умирающий уже сидел на