Дневники Фаулз - Джон Фаулз

Фильм нас несколько раздосадовал взрывом сентиментальных эмоций в конце; хотя, как ни странно, это выглядело вполне логично и жизненно. Удивительно, но хеппи-энд всегда не удовлетворяет; мы жаждем вечных мук и гибели. Э. назвала его просто безвкусным; боюсь, причина тут гораздо серьезнее, более разоблачительная.

13 октября

Днем поход к дантисту. Его отношение ко мне безупречно. Мне предлагаются книги из библиотеки — клавишные произведения Таллиса, «История Англии при Тюдорах», стихи Спендера.

14 октября

Пятница. Преподаю весь день — психологию, историю кино; во время обеда немного выпиваю с Флетчером; тяжелая голова. В пятницу всегда встречаю Э.; в этот раз у меня плохое настроение, спорим, чем заняться. Чтобы прийти к согласию, нужно выпить. Тоска после пива и вина. Мне нужна Э., но мне необходимо также время, время и время, мне нужно читать и писать. Ненавижу бездарно тратить время.

15 октября

Суббота. У Э. один день из четырех — выходной, поэтому сегодня мы долго лежали в постели и любили друг друга; занятие любовью для меня и, думаю, для нее стало таким же здоровым и необходимым, как хлеб. Мне с ней никогда не бывает скучно. Интересно, не потому ли, что к сексу начинаешь относиться как — в основе своей — эгоцентрическому действию. Требуются только две вещи: разумеется, чувственное наслаждение и радость от любви — ощущение, что тебя любят (то есть доставляют удовольствие). Это легко получить — не требуется постоянное возбуждение, новизна. Нужно только относиться к этому как к естественной функции и только потом как к психологической. Э. тает в постели, с легкостью принимая женскую ипостась и становясь Женщиной, я же становлюсь Мужчиной. Я по-прежнему заглядываюсь на хорошеньких женщин, но у меня нет ни малейшего желания узнать, что они представляют собой в постели. Любовь с Э. у меня на первичном уровне, на уровне архетипа; все прочие искушения сюда включены.

Утром ходили за покупками, потом в прачечную самообслуживания. Для меня нож острый ходить туда, такой я сноб, и еще боюсь, что меня там застукают ученицы. Ходил вечером в библиотеку — Марциал[508]. Слушали по Би-би-си пьесу «Стража на Рейне»[509]. А потом поссорились. Э. вдруг взбесило, что у нас нет политических убеждений. Я стал спорить: в прежние времена отношение личности к обществу было важно, теперь важнее отношение личности к себе. Горечь и ненависть, но теперь я научился справляться с этими вспышками ярости — признаю свои ошибки и понемногу убеждаю ее успокоиться и взять себя в руки. Главное обвинение: я несерьезно с ней говорю. Это верно в том, что касается общих этических проблем. Область морали и философии — только моя сфера.

16 октября

Воскресенье. Довольно утомительный день. Э. сердитая, мрачная, ворчливая. Приготовили мясо с красным перцем и фасолью под острым соусом, читали «Санди тайме» и «Обсервер», потом пошли в паб пропустить рюмочку; день холодный, безоблачный, ясный, но ветер пронизывающий. У меня руки чешутся, так хочется писать, но это совершенно невозможно.

Вечером хороший фильм Хьюстона[510] «Алый знак доблести» и Ремю в «Сезаре»[511]. Доброе старое кино. В первом хорошо передана атмосфера сражения середины девятнадцатого века. Проблема страха; чем дальше, тем больше я уверен, что не пошел бы воевать, если б началась война. Ее чудовищная жестокость. Уверен: я самый настоящий трус. Могу рисковать по собственному желанию, но погибнуть под колесами военной машины или по холодному приказу генерала — увольте… Не сомневаюсь, что принесу человечеству больше пользы живой, чем мертвый. Мученичество — пусть, но не участие в бойне.

Чудовищная ложь о величии боя, когда война изображается как полигон, где человек проверяется на прочность. Храбрость, игра со смертью, после чего юноша становится мужчиной. Когда войну станут оценивать без прикрас? И увидят в ней идущий из древности примитивный обряд посвящения?

Вчерашнее требование Э., чтобы каждый был предан идее, — то есть дух войны должен быть в каждом человеке. Выходит, хорошо быть преданным идее, хорошо быть закаленным, постоянно рискуя, — а вот человеколюбие — источник страданий.

17 октября

В понедельник, как обычно, унылое настроение; холодно, неуютно. Шел дождь, а это всегда скверно. Мои единственные туфли промокают, а синтетический плащ разорвался. Сейчас я увлечен Марциалом, он такой же оригинальный, подлинный и сочный, как Вийон, мощный характер. Зоркий, язвительный взгляд словно из нашего времени. Сейчас он звучит современно.

Вечером мы переставили кухонную мебель; в холодную погоду большая комната становится нежилой.

18 октября

Читаю «Горное озерцо»[512]. Удивительно, что такой исключительный арбитр, как Коннолли, пишет не безупречно; никто не может сомневаться в ее искренности. Но результат — в романе героям тесно; образец не классическая Греция, а Византия. И еще — это не совсем правдивая история, а великолепное изображение того, что могло бы быть; картина мира, где все случается к худшему.

19 октября

Э. отсутствует вечером, поэтому я перечитал первое действие «Молодого человека». Что-то выходит.

20 октября

Весь день дождь. У меня только одна пара непромокаемой обуви — старые, добротные туфли, купленные в Пуатье. И никакого плаща.

Вечером снова Марциал; очарован им. Тонкость семнадцатого столетия, цинизм двадцатого, но жгучая ненависть и горечь всегда к месту. Каждому городу нужен бич Марциала. Ночью — любовь, свежая, как фруктовый сад. Подумать — может, в ней главная гармония?

21 октября

Магия слов. Я мог бы их заинтересовать, но восемнадцатилетняя девушка — самое интровертное создание на свете.

Идем в кино с Э.; вечер ветреный, холодный. В такую погоду особенно приятно лежать в постели.

22 октября

Суббота; пьеса. Работа идет медленнее, чем раньше. Приходится все проигрывать; меня увлекают призрачные идеи, побочные линии. Магазины, поздний обед; обычный распорядок, когда Э. работает по субботам. Вечером пришли Шейла Ли и супруги Арда — напряженные, явно несчастные в браке люди. Похоже, жена страдает — она натура утонченная, муж ей не пара. Он работает в «Таймс». Говорит громко, уверенно. Оба с изумлением смотрели на Шейлу; та рассказала забавную историю об Э. Реймонде — он живет этажом ниже и однажды вечером поднялся к ней с просьбой, чтобы она не пускала кошку на пол (покрытый толстым ковром), так как шум мешает ему сосредоточиться.