Давай никому не скажем - Агата Лель

***

В семь утра следующего дня, спрятавшись в запутанных ветвях стремительно желтеющей акации, дожидался, когда на работу уедет Селиванова. Я точно знал, что рабочий день у нее сегодня с восьми, потому что в восемь у Инны Михайловны начинался пара у АИ-01. Пару, которую я благополучно прогуляю.

Спустя пять минут распахнулась дверь, и Инна Михайловна торопливо засеменила к автобусной остановке. Едва она скрылась с глаз, я покинул свое убежище и, не привлекая внимания, юркнул в подъезд.

— Инна, это ты? Ты что, ключи забыла? — раздался голос Яны. Дважды повернув вертушку замка, она открыла дверь. — Ян? Но... ты что тут делаешь? — округлила глаза и, выглянув на площадку, быстро затащила меня за руку в прихожую. — Ты почему тут?

Я не мог сдержаться. Сгреб ее в охапку, такую теплую, в коротком халате, с соблазнительными голыми коленками. Прижал к стене, впился в губы, не давая что-то сказать, что-то предпринять. Хотя она и не пыталась: обмякла, не оказывая никакого сопротивления, наоборот, с жаром отвечала на поцелуи, исследуя под расстегнутой курткой мою напряженную спину.

Не знаю, чем бы все это закончилось, но противный свист чайника испортил всю малину.

— Чай... будешь? — приходя в чувства, прошептала она, одергивая полы халата.

— То есть мне официально можно не ходить на пару?

— Как будто если я скажу, что нельзя, ты послушаешься, — улыбнулась, скрываясь на маленькой кухне.

Зазвенели чашки, на стол посыпались разносолы: какие-то бутерброды, печенье, а я сидел и как озабоченный смотрел на ее стройные ноги. Тонкий шелк едва прикрывал бедра, и я материл себя последними словами, заставляя перевести взгляд и сконцентрироваться на чем-то другом.

Мы пили чай, а я продолжал думать только о том, как снимаю с нее этот халат.

Разговор не клеился, оба говорили что-то невпопад, смущаясь и перекидываясь мимолетными улыбками.

Она явно нервничала: краснея и покусывая губы, то и дело предлагала то одно, то другое — пододвигала сахарницу, подливала кипяток.

Я тоже совсем потерялся, чего раньше за собой не наблюдал. Эротический накал напряжения витал в воздухе, забиваясь в каждую пору, туманя разум и призывая инстинкты ринуться в бой.

Дабы не сорваться, к чему я был опасно близок, и не пойти на поводу своих озабоченных желаний, быстро допил чай и засобирался.

— Тебе ко второй? — надевая куртку, зачем-то спросил я, хотя уже наизусть знал ее расписание. Она задумчиво кивнула, опираясь о дверной косяк. — Да, вот, чуть не забыл, — достал из кармана предварительно переложенные в конверт деньги. — В шарагу не понес, мало ли...

— Что это? — нахмурилась она, заглядывая в конверт. Едва увидев, что там, быстро всучила обратно. Замотала головой. — Нет, нет! Я не возьму!

— Я никого не обокрал, честное слово.

— Нет и еще раз нет! Забери это! Я рассказала тебе о своей проблеме не для того, чтобы ты...

— Послушай, — прервал на полуслове, сжав ее хрупкие ладони. — Ты сейчас возьмешь эти деньги, отнесешь в свою комнату, которую ты мне, кстати, не показала, и спрячешь как можно лучше. Не доверяю я этой Инне Михайловне.

Она непонимающе уставилась на меня, несколько раз выразительно моргнула, затем улыбнулась, а через секунду и вовсе рассмеялась, вытирая набежавшие слезы тыльной стороной ладони.

Повисла у меня на шее, целуя подбородок, губы, щеки...

— Так, полегче, иначе я останусь. — И это не было шуткой. Я же не железный. Мягко отстранил ее от себя, стараясь не глазеть на соски, торчащие сквозь тонкую ткань халата. — А, вот еще, — извлек из кармана куртки слегка помятую розу с коротким обломанным стеблем. — Это тоже в гербарий. Все, пока, иначе точно останусь, — сунул ей в руки цветок и, открыв дверь, через ступеньку побежал вниз. Увидимся в техникуме, Яна Альбертовна.