Господь - Романо Гуардини

Первое небо и первая земля миновали, и нет больше моря. Всему есть свое время, и все проходит, но ничто не будет потеряно из того, что притекает ко Христу. Все станет новым. Не по волшебству, но в том божественном творчестве, которое началось воскресением Христа. Святой Дух возвысил из смерти в божественную жизнь тело и душу Иисуса, все его человеческое бытие. Человечность Христа воспринята в Его божественность, а Его божественность открылась в Его теле. В Воскресшем нет больше внутреннего и внешнего, а есть одно чистое существование в любви. Любовь же есть Дух. Эта тайна продолжается в каждом человеке, принадлежащем ко Христу. Он воскреснет преображенным «сообразно славному телу» Христа (Флп 3.21). Все, что он пережил и сделал, войдет в его преображенный, вечный образ. Та же тайна продолжается в творении и ведет к возникновению нового неба и новой земли: «Се, творю все новое».

В этой картине есть чудесное движение: «... показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога» (Откр 21.10). Он «нисходит от Бога». Это – не переход с высокого уровня на более низкий, но нечто в том роде, когда говорят, что «лучи восходящего солнца стекают по склону горы» или что «царь нисходит по ступеням своего престола». Это -нисхождение величия, милости и благоволения, то нисхождение, которое апокалиптический художник Матиас Грюневальд изобразил на Изенхеймском алтаре, где ангелы и потоки света нисходят с высоты небес на сидящую Божию Матерь: бесконечно текущая полнота благословения и красоты.

Затем картина меняется невыразимым образом: «И я... увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный, как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр 21.2). Здесь слава становится любовью. Все творение с блаженной готовностью идет навстречу Христу. Новый Завет почти никогда не говорит об этих интимнейших вещах. Некоторые намеки мы находим у Павла, при внимательном чтении и у Иоанна, – но нигде больше. Слова, приведенные выше – самые откровенные. Все новое творение будет находиться в состоянии любви. В конце Апокалипсиса сказано: «И Дух и невеста говорят: прииди!» В этом слове – бесконечная жажда. Произносят его Дух и невеста. Невеста – это творение, которое все из того же начала было некогда рождено для любви и ныне пробуждается. Любит же оно силою Духа. Дух творит преображение и глубочайшую внутреннюю готовность к самораскрытию. Здесь, на земле, мы говорим о «внутреннем» – в духе, в настроении, в сердце, и о внешнем – в вещах, в событиях, в мировом пространстве. Это различие будет преобразовано в новое единство. Тело будет уже не только вне и душа – не только внутри; душа станет явной, а тело внутренним. В силу этого вещи, деревья, животные, море, звезды, мир тоже будут находиться уже не только снаружи, но и в душе; все сольется в непостижимом для нас единстве, но при этом Бог останется Богом, а творение – творением. И когда-нибудь мы будем в состоянии понять это «разумом Христа», к которому нам, по слову апостола, дано приобщиться. Сердце Богочеловека станет тем пространством, в котором пребудет все.

Тот внутренний мир, который некогда пребывал в таком ужасном одиночестве, никем не узнанный, «покинутый» даже Отцом, окажется тогда победителем. Все, что есть, будет в Нем. Но эта внутренняя жизнь будет проникать сквозь все и становиться явной. Все будет открыто, повсюду будет свет. Вутреннего и внешнего больше не будет, будет только присутствие. Это присутствие любви – любви, как состояния творения – тождественность внутренней жизни и открытость – это и есть небо.

Все это творит Христос. Таков последний облик, которым Он открывает Себя в Апокалипсисе, как Тот, для Которого все предстает невестой. От Него новое начало возникает в каждом. От Него приходит дух обновления. Он движет перевоплощением. Творение, вступившее на стезю любви, направляется к Нему, счастливое, как невеста, идущая навстречу своему суженому.

Но после того, как Христос открывает Себя в целом ряде видений – как Ходящий среди светильников, как Сидящий на престоле, как Агнец, стоящий на вершине горы и окруженный бесчисленным множеством людей, как звездное знамение на небе и как Всадник на белом коне, – после всего этого непреодолимая мощь этих образов сливается воедино в простой интимности того имени, которое некогда было дано Ему на земле: «Я, Иисус, послал Ангела Моего засвидетельствовать вам сие в церквах...» (Откр 22.16).

«Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро!

Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр 22.20).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На страницах этой книги мы прошли долгий путь, следуя по мере возможности за жизнью Господа. Эта жизнь – прежде всего то, что происходило между Его вочеловечением и Его смертью: то, о чем говорят четыре Евангелия. Но Его жизнь этим не исчерпывается. Линия ее уходит назад, за начало земной жизни Христа, в Его вечное происхождение: об этом говорит Иоанн во вступлении к своему Евангелию и Павел в начале Посланий к Ефесянам и к Колоссянам. Линия Его жизни продолжается и дальше, через смерть Иисуса к Его воскресению, а затем через всю христианскую историю; об этой жизни Господа в нас говорит Павел в своих посланиях. Наконец, Христос стоит в конце времен, чтобы судом завершить все и восприять в вечность творение, достигшее своей полноты; это возвещает Иоанново Откровение.

Сначала мы проследили истоки жизни Господа. Затем мы узнали о Его детстве, о тихом времени в Назарете и о вступлении Его в общественную жизнь. После этого – о начале Его общественной деятельности, ее многообещающей полноте и бесконечной возможности реального прихода Царства Божиего и преобразовании мира. Эта возможность не осуществляется, потому что те участники Союза-Завета, от веры которых она зависит, – сначала власть имущие, а затем народ – отвергают Его. Мы проследили этот кризис и видели, что Иисус сохраняет в неприкосновенности Свою искупительную волю, но осуществляет ее путем страданий. Мы постарались уловить драгоценные крупицы Его учения и деяний того времени, но они, сверкнув, потонули в страданиях смерти.

Из этой непосредственно земной жизни рождается при воскресении жизнь духовная. Христос уходит и приходит опять. Перейдя полнотой Духа в новый образ существования, Он в том же Духе создает новую область, в которой встречается с человеком: христианскую внутреннюю жизнь как отдельного человека, так и Церкви. Живя там, Он вызывает к жизни второе творение.

Затем наступают последние дни. Тот же Господь, Который действует внутри нас и в то же время восседает на престоле одесную Отца, творит во времени, пока не придет час, когда Он положит ему конец. Мы прочли об этом конце – о сотрясении всего земного и временного, о суде и о переходе в вечность. И опять Он, Христос, приводит своих, искупленное и завершенное творение, к небесному Отцу. Теперь настает царство Божие, которое могло некогда прийти, но не пришло и с тех пор существовало только в потенции, реализуясь лишь в доброй воле отдельных людей или небольшого числа их и все время находясь под угрозой со стороны царства мира и зла. Христос победоносно осуществил его приход, отмщением за него воздал людям по справедливости и сделал его в процессе завершения смыслом существования. Теперь все – «Царство», все едино во всем.

В ходе наших рассуждений мы уделили много места вопросам и возражениям. Конечно, мы сознавали, что на самые важные из них нельзя ответить доводами рассудка, ибо эти вещи постигаются только в послушании веры, которая, впрочем, сама есть «мудрость и разумение и знание» высшей жизни. Поэтому мы никогда не пытались доказывать самое существенное, но старались вывести Откровение на простор, чтобы увидеть его в правильном свете. Если же пробуждался внутренний протест, то мы не заглушали его, а давали ем у высказаться и искали ответа. Так и здесь, в заключение, да будет поставлен вопрос, касающийся всего: может ли быть что-либо подобное тому, что мы только что вкратце обрисовали? Возможно ли существо, о котором можно сказать подобные вещи?

Если поставить вопрос так, то ответ уже дан. Он заключен в предпосылке, которая ясно звучит в самом вопросе: в истории возможно только то, что возможно человеку. Если дело обстоит так, то того, что здесь утверждается, конечно не может быть. Тогда речь может идти только о переплетении умозрительных построений и легенд, сложившихся вокруг имевшего место исторического факта. Оно отвечает религиозным потребностям отдельного человека, общины, эпохи, но истины в нем нет. Подлинным ядром всего, что сообщается об Иисусе могут быть только человеческий образ и человеческая судьба, и задача исторического исследования заключается в том, чтобы выявить это ядро. Этот взгляд может быть высказан в самых различных формах и с самыми различными оговорками, но мы должны ясно отдавать себе отчет в том, что он неизменно разрушает основу и сущность христианства. Происхождение и содержание христианского сознания – в откровении Бога живого, Которого можно познать только тогда, когда говорит Он Сам. То самое слово, которое Он говорит, окончательная реальность, в которой Он Себя открывает, – это Иисус Христос. Если Христос – живое Откровение всемогущего Бога, то никакая критика не может проникнуть дальше Него. Тогда уже нельзя говорить: таковы границы возможного, а следовательно нужно отбросить и то и другое в Его образе, рисуемом преданиями, – напротив, тогда по отношению к Христу мыслима только одна установка: готовность слушать и слушаться. И не из-за немощи или саморазрушения рассудка, а потому что судить о Христе, исходя из человеческих критериев не имеет смысла.