Господь - Романо Гуардини

В этих словах сосредоточено множество образов, которые говорят сами за себя. Они обращаются к душе человека, жаждущей жизни, ее ценностей и счастья. Но затем выясняется, что все они относятся к будущему исполнению, к тому бытию, которое Иисус называет вечной жизнью, сокровищем на небесах, драгоценной жемчужиной, то есть к общению с Богом.

Дерево воплощает в себе жизненную силу, побеждающую смерть и обетованную первому человеку при условии, что он выдержит испытание. Венец символизирует восторг через веру. Сокровенная манна – это блаженное самораскрытие Бога человеку. Белый камень с именем означает, что человек призывается Богом; он становится личностью, когда Бог обращается к нему с любовью. Власть над язычниками означает господство, которое будет дано тем, кто сохранил верность вопреки натиску врагов Божиих. Утренняя звезда, святое начало дня – это звездное великолепие в завершении. Белая одежда предназначена для вечного празднества. Именем, записанным в книге жизни и возглашаемым Отцом и Ангелами Его, скрепляется небесное избранничество. Превращение в столп в храме Бога Христова означает, что выдержавший испытание будет введен в вечное здание Божие, будет поддерживать его вместе с другими и никогда больше не будет исторгнут из святого образа. Имя Божие, написанное на столпе, это Сам Бог, и Его святое имя дарует избранному его собственную суть. Сидение же на престоле выражает участие в возвышении Христа. Таким образом, это – обетования вечного божественного смысла.

Тема обетования проходит через весь Апокалипсис. Притесняемым и борющимся все время говорится: держитесь! оставайтесь верны! будьте тверды! Вам будет даровано исполнение, которое превзойдет все ожидания!

Также через весь Апокалипсис проходит тема изобилия.

Уже в самом начале мы слышим о семи внушительных золотых светильниках, среди которых ходит Подобный Сыну Человеческому. Он опоясан золотым поясом, на двадцати четырех старцах – золотые венцы, в руках у них гусли, а позже – кадильницы из того же благородного металла. Ангелам даются золотые трубы и такие же чаши, из которых они должны излить на землю гнев Божий. Особый, священный характер придается драгоценностям благодаря сочетанию белой одежды с золотыми украшениями. Из истории мы знаем, что в древности любили сочетать слоновую кость с золотом, чтобы придавать изображениям богов возвышенность и торжественность. Неземным величием должна была быть отмечена статуя Зевса, выполненная в этом стиле. Этот цвет появляется и здесь: с одной стороны, белые одежды, с другой – золотые пояса, венцы и окружающие предметы.

Из этого изобилия выделяются видения, отличающиеся особым великолепием, например, видение Восседающего на престоле в четвертой главе. «И тотчас я был в Духе: и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий. И сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду. И вокруг престола двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы. И от престола исходили громы и молнии, и гласы и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих» (Откр 4.2-5). Все тонет в блеске драгоценных камней, скрывающем лик, а вокруг престола такое великолепие, для описания которого нужна целая цепь образов. Картина небесного града в двадцать четвертой главе – это настоящий каскад драгоценностей. Град построен из золота, и это золото подобно чистому стеклу. Улицы в нем из прозрачного золота. Каждые из двенадцати ворот состоят из одной-единственной жемчужины, а стены сложены из драгоценных камней двенадцати видов, – великолепие, на которое уж невозможно смотреть, его можно только ощущать. Когда откладываешь Апокалипсис, перед глазами все продолжает сверкать, а чувства не сразу расстаются с ощущением грандиозности, о которых мы только что говорили: сияние золота и драгоценностей служит залогом их грядущего исполнения.

С двумя предыдущими темами связана еще одна: тема апокалиптических масс. Это словосочетание не означает однако аморфного скопления отдельных существ, беззащитности и хаоса; правильнее было бы говорить о воинстве, хоре, собирательном образе могучей жизни, перекрывающем существование отдельного человека.

Так, в пятой главе мы слышим об Агнце, вокруг престола Которого собираются Ангелы – «тьмы тем и тысячи тысяч» (Откр 5.11). Это означает неисчислимое множество, так как это наибольшие числа, которыми обычно оперировало мышление древних, стремившееся не столько наращивать цифры, сколько выразить саму идею множественности. Затем к ангелам присоединяется «всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею, и на море, и все, что в них» (Откр 5.18), и из уст их возносится бесконечная хвала... В седьмой главе говорится о «ста сорока четырех тысячах запечатленных» из всех двенадцати колен святого народа (Откр 7.4). Двенадцать – это число всеобъемлющести; здесь оно взято двенадцать раз и выражено в тысячах. Таким образом, согласно античному восприятию, это всеобъемлющая совокупность, и она возрастает, когда затем появляется множество, «которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков», стоящее «перед престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих (Откр 7.9). Нам нужно внутренне почувствовать этот образ: воинства в белых одеждах с необозримым колыханьем пальмовых ветвей в руках. Хвалебное пение разносится и из их уст... Затем вновь следует видение Агнца, стоящего на горе Сионе. С Ним – сто сорок четыре тысячи, повсюду следующие за Ним. Они поют «как бы новую песнь», песнь, подымающуюся из обновленной жизни, из обновленных сердец (Откр 14.3). Девятнадцатая глава повествует о «многочисленном народе», и его хвала звучит «как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных» (Откр 19.1, 6). После этого небо раскрывается и появляется Всадник на белом коне, за Ним следуют небесные воинства, тоже на белых конях и облеченные в белые одежды.

Так продолжается на протяжении всего Апокалипсиса: хоры, толпы, воинства, массы, рокот, рев, громы. Обетования посланий касаются отдельного человека. В них все время упоминается «побеждающий»... Они имеют в виду «тебя» – вот этого человека с его особым бытием и особой судьбой, вплоть до таких картин, отражающих неповторимо-личную связь, как трапеза наедине с Христом, или дивный образ белого камня с именем, которого никто не знает, кроме Бога и его носителя. Ведь бывает же, что, следуя голосу любви, один человек нарекает другого, очень ему дорогого, особым именем, выражающим то, чем сущность другого затронула его. Конечно, ему не хотелось бы, чтобы это стало общеизвестным, – оно должно оставаться только достоянием двоих. На камне указано имя, которым Бог творчески выражает сущность возлюбленного Им человека. Это – особое выделение личности в Апокалипсисе. Среди множеств же нет ничего особого, ничего единичного, есть великая общая жизнь. Конечно, среди них каждый единичен, каждый в свой час получил белый камень, – но они, сливаясь воедино, возносят единую хвалу, и здесь суть дела в этом. Это тоже полнота, и она смыкается с теми обетованиями и драгоценностями, о которых мы говорили.

В Апокалипсисе безраздельно властвует бесконечное; оно волнуется, надвигается, поднимается. Бесконечная, вечная жизнь вливается в конечную, временную жизнь, неся ей исполнение, по которому она томилась веками. Это – святая, от Бога исходящая жизнь. В посланиях все время повторяется: «Имеющий ухо, да слышит, что Дух говорит церквам». Это – жизнь от Духа; не от рассудка, когда все – зримая действительность, тело, вещь, мир, а от Святого Духа, творящего воскресение и преображение, – от того Духа, который пронизывает новое творение и приход Которого предчувствуют открытые ему сердца.

Но центр всего происходящего – Христос. Он рассылает послания. Он дарует исполнение. В конце книги сказано: «И Дух и невеста говорят: прииди!» – это та самая просьба, которой Дух учит нас «воздыханиями неизреченными» (Откр 22.17 и Рим 8.26). На Христа изливаются потоки драгоценностей. Ему святой город несет свое великолепие, как невеста в убранстве идет навстречу жениху. Вокруг Него собираются хоры, и за Ним следуют воинства.

Ряд апокалиптических видений завершается великим явлением небесного града Иерусалима. В двадцать первой и двадцать второй главах читаем: «И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати апостолов Агнца. Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий. Длина и широта и высота его равны. И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела. Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло. Храма же я не видел в нем: ибо Господь Бог Вседержитель – храм его и Агнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов; и не войдет в него ничто нечистое и никто, преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни. И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту, и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов. И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы его будут служить Ему. И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков» (Откр 21.10-22. 5).