Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус

чтобы стоять в стороне, наблюдать, издеваться над другими и ничего не делать! (Кричит.) Ты лгун и подлец!

Д и о г е н (истерично кричит, не имея доводов для защиты). Не ори на меня!

П а с и ф о н (спокойно). Диоген, поверь мне, ты не можешь оставаться в этом своем мире (показывает на бочку), он слишком мал. Когда-нибудь ты задохнешься в нем.

Д и о г е н (неожиданно вздрагивает). Откуда ты знаешь?

П а с и ф о н (изумленно). Что именно?

Д и о г е н. Я тебе что-нибудь говорил?

П а с и ф о н. О чем?

Д и о г е н (облегченно вздыхая). Значит, не говорил.

П а с и ф о н. Я не знал, что у тебя есть от меня секреты.

Д и о г е н. Один-единственный.

П а с и ф о н (угрюмо). Значит, ты никогда до конца не верил в мою дружбу.

Д и о г е н (избегая объяснений). Это совсем другое, совсем другое. (Раскрывает ему объятия.) Вот, признаю, что я свинья.

Напряженность мгновенно исчезает, оба смеются.

П а с и ф о н (смеясь). Что же это за секрет такой?

Д и о г е н (в совершенно ином состоянии духа). Секрет моей смерти.

П а с и ф о н (смеясь). Вот ты уже и умер?

Д и о г е н. Нет, глупец! Когда я решу, что пришло время умереть, но только если я буду в этом уверен, я перестану дышать и…

П а с и ф о н (поглощенный технической стороной дела). Ты заткнешь себе рот и нос?

Д и о г е н (не входя в технические подробности). Глупости! Откажусь дышать и не буду.

П а с и ф о н. Невозможно! Для этого нужна сверхчеловеческая воля. Ни один человек не может себя заставить не дышать.

Д и о г е н. Дело не в воле, а в гармонии. Когда душа достигает полной гармонии с телом, все возможно.

П а с и ф о н (смеется). Твой секрет — самая большая глупость из всего того, что я слышал.

Д и о г е н (тоже смеется). Ты прав. (Внезапно становится серьезным.) Но так будет!

По свидетельству летописцев он умертвил себя именно таким способом.

П а с и ф о н. Не слишком ли рано мы рассуждаем о смерти?

Д и о г е н. Если не рассуждать сейчас, после нам будет страшно об этом говорить.

Приближаются  н е с к о л ь к о  ч е л о в е к, среди которых мы узнаем старых друзей Пасифона. Здесь же  К р а т е с  и  Г и п п а р х и я.

К р а т е с. И Диоген и Пасифон сразу! Я даже и не мечтал о такой желанной встрече!

П а с и ф о н. Привет, Кратес!

Д и о г е н (в состоянии крайнего напряжения подходит к Гиппархии). Гиппархия!

Г и п п а р х и я (не двигаясь). Прости меня, Диоген.

П а с и ф о н (горячо). Друзья, теперь мы можем…

К р а т е с (прерывает его). Брось, Пасифон. (Показывая на Диогена и Гиппархию.) Им есть что сказать друг другу.

Кратес и Пасифон отходят и присоединяются к группе друзей. Диалог между Диогеном и Гиппархией протекает спокойно, без малейшей тени напряженности.

Д и о г е н. Ты знала, что я здесь?

Г и п п а р х и я. Чувствовала.

Д и о г е н. Останешься со мной?

Г и п п а р х и я. Я замужем за Кратесом.

Д и о г е н. Он хороший парень. У него ум философа.

Г и п п а р х и я. Да, он хороший парень, и у него ум философа.

Д и о г е н. Вы любите друг друга?

Г и п п а р х и я. На этот вопрос мне трудно ответить.

Д и о г е н. Это я виноват. Я должен был позвать тебя.

Г и п п а р х и я. Ты ни в чем не виноват. Если бы ты не смог жить без меня, ты бы меня позвал.

Д и о г е н. Думаешь, я тебя не любил?

Г и п п а р х и я. Мои глаза пересохли из-за пролитых слез. Я как покинутый остров — так же одинока и забыта.

Д и о г е н. Я не хотел, чтобы ты видела меня рабом.

Г и п п а р х и я. Твоя гордость оказалась сильнее любви.

Д и о г е н. Ошибаешься: не гордость — идея.

Г и п п а р х и я. Разве идея может оказаться выше любви?

Д и о г е н. Единственное, что может оказаться превыше всего, — идея свободы.

Г и п п а р х и я. Для меня не было ничего превыше любви.

Д и о г е н. Ты — не Диоген.

Г и п п а р х и я. Это правда: я не Диоген. Я — женщина — сухая ветка. Люди живут не только для любви. А я высохла потому, что жила только для любви.

Д и о г е н. Почему ты так непримиримо говоришь об этом? Любовь — это твоя идея, так же как идея свободы — моя.

Г и п п а р х и я. Разве ты не видишь, что эта идея меня погубила?

Д и о г е н. Все великие идеи губят, Гиппархия. Ради идеи я покинул друзей и вернулся в свою бочку.

Г и п п а р х и я. В ту ночь это была наша бочка.

Д и о г е н. Потому что между моей и твоей идеей установилась гармония. (Вдруг горячо.) Вот оно что! Я пересмотрю свои заметки о музыке, геометрии и астрономии. Кажется, я ошибался, как последний глупец. Послушай, я сегодня вторично говорю о гармонии, а сам писал, что это чушь. Надо же так чудовищно заблуждаться!

Г и п п а р х и я. Может, ты ошибался и в других вещах.

Д и о г е н. Я ошибаюсь только в несущественном. В конце концов, какое людям дело до того, полезны ли музыка, геометрия, астрономия. Главное, что они существуют.

Г и п п а р х и я. Диоген, если ты скажешь мне «останься», я останусь. Навсегда.

Д и о г е н. А Кратес?

Г и п п а р х и я. Кратес поймет. Он всегда меня понимал.

Д и о г е н. Больше меня?

Г и п п а р х и я. Да, больше, Диоген. (С отчаянием.) Прошу тебя, на коленях умоляю, скажи мне «останься»!

Д и о г е н. Гиппархия, как ты думаешь: ведь это музыка, геометрия и астрономия открывают нам гармонию внешнего и внутреннего мира? Мне надо изменить все, что я написал. Правда заключается как раз в противоположном.

Г и п п а р х и я  смотрит на него с безграничной любовью и молча удаляется. Диоген начинает яростно чесать свою бороду, как обычно, когда сталкивается с противоречивыми мыслями. Приближаются остальные.

(Делает им знак уйти.) Сегодня я хочу побыть один.

Все удаляются.

(Медленно выходит на авансцену. У него затуманенный, странный взгляд.) Мы бредем, словно слепые, по миру мимо света, отдавая себе в этом отчет лишь тогда, когда попадаем во тьму. (Рассеянно, невидяще смотрит в одну точку.) Когда я ушел с твоим плащом на плечах, я сделал ошибку, понимаешь, такую же ошибку, как и тогда, когда мы занялись изготовлением фальшивых денег. Я пустился на поиски человека и не понимал, несчастный, что каждый человек может быть именно тем, кого я ищу. Меня окружают люди, красивые и некрасивые, дураки и мудрецы, люди, которые, сами о том не зная, сколотили для меня бочку. В ней я буду жить и лелеять свою идею о свободе. Эти люди причиняют мне зло или покровительствуют мне, любят меня или ненавидят, потому что я такой же, как и они. Этих людей я искал, старик, не зная о том… Почему ты позволил мне поверить, будто можно прожить без людей? Почему, отец? Я по глупости ушел и сейчас вернулся туда же, откуда ушел и должен буду вновь уйти. Почему ты вернулся, шут, тупица, глупец, туда же, откуда однажды ушел? Я вернулся иным. Каким иным? Духовно богаче? О нет, я бы сказал, духовно беднее. Ты хвалишься, что любишь людей, а не смог полюбить человека, одного человека. Это не имеет никакого значения: идея любви — это моя заслуга. Идея? Что