Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус

Но я не пойму, почему он злится за то, что я люблю свое прошлое, дорожу своими воспоминаниями…

О а н а. Не против твоего прошлого он настроен… Он относится к нему с уважением, но опасается, как бы ты не превратил это прошлое в миф…

М а р к у (удивленно). Как бы я не превратил в миф то, что являлось для меня всем?.. Да у меня на это и времени не хватило бы. (Пауза.) Значит, потому он…

О а н а. Вероятно, потому… Когда он перестанет этого опасаться, думаю, что и твои газеты не будут ему мешать.

М а р к у. Он стоял и глядел на меня, как на маньяка. Затем внезапно исчез, так же, как появился.

Пауза.

О а н а (закончившая наконец сортировку покупок). А ты здесь пил и морочил голову девушке сказками про войну.

Марку делает странный жест.

(Смягчает тон.) Которые рассказывают детям на сон грядущий. Это ты умеешь.

Мгновение они смотрят друг на друга не двигаясь, улыбаясь каким-то воспоминаниям. Из ванной комнаты приходит  Л и я.

М а р к у (хватает кипу газет, чтобы унести в соседнюю комнату, проходя). Там, в горах, было очень холодно. И вьюга. Ясные дни выпадали крайне редко. Но зато ударял такой мороз, что нельзя было отделить одну банку консервов от другой даже штыком. В сильные морозы мы тесно прижимались друг к другу, чтобы согреться. (Выходит.)

О а н а (улыбаясь). Он такой же человек, как мы все. Но у него слишком много воспоминаний. Впрочем, у кого их нет! Я тоже, помню, в те годы все ждала весточки от него; я тогда была беременна Меланией; изредка спускался с гор Онига и сообщал мне, что Марку здоров. (Берет несколько пакетов и направляется на кухню.) Я должна приготовить что-нибудь поесть, Онига может явиться с минуты на минуту. А поездка возбуждает аппетит… (Выходит.)

Почти тотчас же в дверях появляется  М а р к у, подходит к Лии. Он несколько смущен.

М а р к у. Жена считает, что мы затеяли слишком большую суету, чтобы принять Онигу. Но разве это не естественно? Чего стоит дружба, если мы не в состоянии пойти на жертвы во имя ее? (Спокойно.) У вас есть друзья?

Л и я (уклончиво). Не знаю… Иногда есть, иногда…

М а р к у. Не понимаю!.. Друг — либо он у вас есть, либо его нет!

Л и я (коротко). Тогда — нет.

М а р к у. Это печально, не иметь друга.

Л и я. Я предпочитаю печаль другому чувству.

М а р к у. Какому?

Л и я. Чувству привязанности… Налагающему всевозможные обязанности.

М а р к у. А я люблю быть привязанным к кому-нибудь. И не считаю это обязанностью. Даже если, как вы хотели сказать, в подобной ситуации не может не возникнуть ощущения собственной зависимости.

Л и я. Я вижу, вы меня прекрасно поняли.

М а р к у. Понять-то я понял, но вы не правы. Мы живем среди людей, и никуда от этого не деться. Без друзей мы можем оказаться оторванными от всего… одинокими.

Л и я. А так вы чувствуете себя менее оторванным?

М а р к у. Ведь остается возможность диалога, не так ли?.. Убеждение, что ты все же не одинок…

Л и я. И вы не боитесь?

Пауза.

М а р к у. Бояться?.. Чего?

Л и я. Что вас могут предать.

М а р к у (глубоко вздыхает). Вы еще молоды, не можете понять, что иметь друга — это привилегия. Мы живем в преходящем мире и не можем себе позволить отречься от самого главного. Очень важно, когда есть человек, о котором думаешь, которому при случае придешь на помощь. Чтобы этот человек понял тебя, если ты чем-то недоволен или совершил ошибку.

Л и я. А почему надо совершать ошибки?

М а р к у. То у тебя неприятности, то тебе нездоровится… А еще можно ошибиться как раз тогда, когда надо на чем-то сосредоточиться, а ты думаешь…

Л и я. О своем друге.

М а р к у. Право же, вы шутите? Пауза.

Л и я. Да, я пошутила. (Ходит по комнате, заглядывает за ширму.) А здесь что?

М а р к у. Выход в сад.

Л и я (удивленно). У вас и сад есть?

М а р к у. Теперь он не наш. Сосед его отсудил. Вот мы и поставили ширму перед дверью в сад, чтобы его не видеть. Правда, мы сентиментальные провинциалы?

Г о л о с  Л и и (из-за ширмы). У вас и шезлонг есть. (По-видимому, она села.) Он удобный. (Пауза. Громче, чтобы было слышно.) Правда, что товарищ Онига повредил ногу во время аварии?

М а р к у. Я вам не рассказывал, как это случилось? (Громче, так как не видит Лию.) Мы вместе ждали самолета. Онига должен был лететь за новыми указаниями. Было холодно, как всегда в горах, и никакой посадочной площадки. (Пауза. Улыбается воспоминаниям.) Итак, мы все ждали, я уж думал, никто не прилетит, и вдруг мы услышали! (Пауза.) Услышали шум самолета, сигнальный костер оглушительно трещал, и на узкую горную тропинку опустилась этакая отчаянно дребезжащая жестяная махина…

Появившийся на прежнем месте  П е т р е  стоит прислонившись к стене.

(После короткого колебания продолжает так же громко, делая вид, что не заметил сына.) А знаете, как много железа нужно для самолета? (Пауза.) «Онига, — сказал я ему, — побереги себя, а то эту жестяную птичку малость поела ржавчина…». (Пауза.) Затем я узнал, что у них была вынужденная посадка и что он в больнице.

Пауза. Петре, медленно спустившись по лестнице, выходит на авансцену.

(Окидывает его взглядом.) Ты все еще злишься?

П е т р е (с отсутствующим видом). Ну и что, если злюсь?

М а р к у. Могу я спросить… почему?

П е т р е (с тем же безразличием). Можешь.

М а р к у (мягко). И я могу надеяться на ответ?

П е т р е (глядит в окно). А что тут отвечать?

М а р к у (после короткой паузы). Вот как!.. Значит, и спрашивать нечего? (Несколько раздраженный молчанием Петре.) В наш просвещенный век все ясно, по крайней мере в этом отношении, да?.. Все наши намерения, все наши поступки не нуждаются в объяснении. (Наливает себе в стакан.) Как в шахматах — ходы противника выдают его намерения, так?

П е т р е (скучающе). Зачем нам?..

М а р к у. Зачем нам спорить? Это ты хотел сказать? (Торопливо, как обычно, когда нервничает.) Что в наше время порядочный человек задает вопрос не затем, чтобы получить ответ, а просто ищет повод для спора, так? (Рассуждает дальше.) И что я нарочно пристаю к тебе как банный лист, почему, мол, ты злишься, что тебе не нравится в Ониге?

П е т р е. Но я его даже не знаю.

М а р к у. Вот-вот! Ты его даже не знаешь! Чем же он тебе не угодил?

П е т р е (резко, но бесстрастно, как прежде). Я хотел бы, чтобы ты меня не пичкал всякой всячиной.

М а р к у. Подумать только, как он разговаривает!..

П е т р е. Чтобы мне не читали нотации по любому поводу — когда я пришел домой, когда ушел из